Убийство Морозного Короля

— Так зачем же давить на меня? Зачем испытывать меня?

Морозко пожевал внутреннюю сторону щеки.

— Потому что я не знаю, кто ты. — Признаться в этом было больно для его гордости, но он был здесь, чтобы сказать ей правду.

Руки Эйры сжались в кулаки, и она уставилась на огонь.

— Ты не знаешь, кто я? — повторила она недоверчиво.

Он пристально наблюдал за ней, хотя она отказывалась встретить его взгляд. Морозко не мог винить ее за то, что она злится или расстроена. Он поступил с ней так, но это было частью большого плана.

— Я знаю, что ты владеешь магией, подобной моей, и способностью перевоплощаться… Что теперь ты бессмертна.

— Но кто я? — Ее голос прозвучал шепотом, словно она была напугана.

— Ты — Эйра из Винти. Какая разница, кто ты? Лишь бы мы знали, на что ты способна. Кто ты — важнее. — Он склонил голову, поковырял под ногтем большого пальца и вздохнул. — И я верю, что ты спасешь Фростерию. — При этих словах она наконец повернулась и посмотрела на него.

Удивление вскинуло брови, и она покачала головой.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет, птичка. — Он откинулся в кресле и провел большим пальцем по подбородку. — Я не шучу, когда речь идет о спасении земли. — Морозко сделал паузу, затем наклонил голову. — Когда мою мать убили, я был рад этому. Какой бы жестокой она ни была как правительница, но как мать она была в десять раз хуже. Я был средством, чтобы сохранить ее наследие, но в остальном я был игрушкой, которую можно было достать, использовать или издеваться, как она сочтет нужным. — Он откинул голову назад, глядя в потолок. Тени тянулись по всей длине комнаты, исчезая в темных щелях. — Я видел ее смерть до того, как она случилась, а она узнала об этом только в самом конце. В тот момент она ненавидела меня больше, чем всех смертных.

Свет заплясал на лице Эйры. Она застыла на месте и слишком пристально изучала его. Ему это не нравилось — он не хотел, чтобы она видела глубже, чем его холодная внешность.

— Почему бы не сказать ей?

— Потому что она заслуживала смерти. А Фростерии нужен был кто-то, кто действительно стремился бы заботиться о нем. Когда меня короновали, я поклялся защищать землю так же, как защищал бы себя.

Эйра не стала спорить с этим. Хотя это случилось задолго до ее рождения, наследие Маранны продолжало жить в злых историях, которые рассказывали жители деревни и морозные демоны. После минутного молчания Эйра продолжила.

— Как насчет жертвоприношения? Ты все еще планируешь покончить с моей жизнью? — спросила она, нахмурив брови.

Он задумался над ее вопросом, тщательно скрывая свои мысли, чтобы она не услышала его. Поможет ли жертвоприношение их делу? Или ее смерть будет напрасной?

— Не знаю. Если есть другой способ, я найду его, но я уже пробовал использовать животное, чтобы выиграть время. Ничего не вышло. Если предстоит жертвоприношение, то в видении ясно сказано, что ты в центре того, что должно произойти. Никто другой.

Эйра снова замолчала.

— Думаю, мне стоит пойти проведать отца, — пробормотала она через некоторое время. — Если только ты не хочешь, чтобы я осталась.

Он махнул рукой.

— Иди. — Я не хочу, чтобы она уходила.

Эйра на мгновение замешкалась, и он понял, что она услышала его мысли. Но она ждала, что он скажет что-то еще, попросит ее остаться.

— Иди, — повторил он. На этот раз она встала и еще раз оглянулась, прежде чем покинуть его. Как только дверь захлопнулась, он в ярости ударил ногой по стулу рядом с собой. Все это было связано с его матерью и ее жалким правлением. Теперь Эйра знала, и от нее зависело, как она воспримет эту информацию. Несмотря на все, что ей пришлось пережить, она, похоже, справилась с этим, и он похвалил ее за это. Сила, которую он не видел во многих, и что-то сродни гордости билось в его груди.

Морозко сидел, откинувшись в кресле, и смотрел в огонь, пока сон не одолел его.

Эйра схватила его за руку, успокаивая. Она указала на подменыша, который прыгнул к ребенку. Вместо того чтобы столкнуться с мальчиком, тело демона замерцало, вытянулось и исчезло. Мальчик сначала забился в конвульсиях, потом, когда он сел, его глаза вспыхнули желтым светом.

Смертный поднял руки и взглянул на них. Нечеловеческий вопль вырвался у него, и он бросился бежать.

Морозко нахмурился.

— Они могут овладевать смертными детьми.

— Тогда как мы узнаем, кто одержим, а кто нет? — шипела Эйра.

— Я не знаю.

Морозко резко проснулся и оттолкнулся от кресла. Ему потребовалось мгновение, чтобы осмотреться и понять, что он находится в Винти, в чужом доме. Когда нервы успокоились, он вышел на улицу и, судя по восходящему солнцу, проспал всего час.

Нука проснулся, зевнул и посмотрел на Морозко.

— Ваше Величество? — Андрас отошел от дерева, к которому прислонился. — Все в порядке?

Морозко провел рукой по лицу.

— Нет. У нас большая проблема.

— Какая? — спросил капитан, оглядываясь по сторонам, его плечи напряглись.

— Существа, которые сделали это… они могут вторгаться в тело ребенка.

Это означало, что существует большая вероятность того, что горстка людей уже скомпрометирована. Но как они собирались уничтожить их, убив всех? Морозко сжал пальцы в кулаки и зарычал. Он этого не сделает. Должен быть другой способ.

16. ЭЙРА

Эйра вглядывалась в усыпанное звездами небо. Факелы вокруг деревни ярко горели в темноте, не давая света, но защищая от существ, которые, как она теперь знала, были созданы злобной матерью Морозко. Подменыши.

А как Эйра спасет Фростерию? Тьфу! В данный момент она не могла поднести к кончикам пальцев ни капли магии, хотя она и бурлила внутри нее. Она могла только заставить себя превратиться в сову, но что это даст? Посадить себя в клетку и стать чьей-то едой? Возможно, тот случай, когда из нее вырвалась магия, был просто неудачным.

Над головой раздалось гудение, и она снова взглянула на небо: над ней кружил Адаир.

— Я не имела в виду, что ты окажешься в клетке. Я...

Он еще раз хмыкнул и последовал за ней, когда она поспешила обратно к дому Сарен, снег хрустел под ее сапогами. Морозко жил в заброшенной хижине один, и он отклонил ее предложение остаться с ним. Король хотел, чтобы она составила ему компанию, но не произносил этого вслух, а только в мыслях. Он был взрослым мужчиной, и она не стала бы обращаться с ним как с младенцем, прося его во второй раз.