Убийство после сдачи номера в печать

— Нет! — Корентэн встретился с его искренне озабоченным взглядом и махнул рукой. — Господи, ну за что мне с тобой такое наказание!

Альбер прошел к себе. В комнате было темно, однако свет он зажигать не стал. Обойдя вешалку, он свернул налево и сделал четыре шага. Вот и его стол. Он опустился на стул и замер, уставясь в темноту. В первую очередь… ага, ясно! Первым делом надо позвонить Марте и предупредить, чтобы не ждала. Второе: завтра же купить Марте какой-нибудь хороший подарок. Может, книгу о японских бумажных журавликах. У Марты ловкие пальцы, она научится складывать разные фигурки. Третье… Он встал и подошел к окну. Прижавшись лбом к холодному стеклу, попытался сосредоточиться. Третье… Третье…

Кто-то околачивался в неосвещенном дворе. Альбер видел лишь темный силуэт и временами вспыхивающую красноватую точку — огонек сигареты.

Надо дочитать это треклятое досье. Затем спуститься в каталажку и спросить Делькура, не знает ли он того типа, что напал на Буасси. Хорошо, если бы удалось заполучить адрес, тогда бы взяли негодяя тепленьким сегодня же ночью.

Темноту прорезали два конуса света от фар, затем плавно с достоинством подкатил «СХ» Корентэна. Автомобиль двигался почти бесшумно, лишь сизоватая струйка газа из выхлопной трубы показывала, что мотор работает. Машина была чудо как хороша. Корентэн приобрел ее год назад и пылинке не давал сесть на дорогую игрушку. Горе тому инспектору, кто посмел бы на автостоянке ненароком поцарапать или помять машину. Корентэна. Это право шеф оставлял за собой.

Машина свернула влево и подкатила к стене. Распахнулась дверца, и от стены отделилась стройная женская фигурка. Мелькнули белокурые волосы, затем пассажирка села в машину и захлопнула дверцу, внутреннее освещение погасло. «Вот это да!..» — сказал Альбер и отодвинулся от окна.

Включив свет, он подсел к телефонному аппарату. Первым делом нужно позвонить Марте. Едва жена сняла трубку и откликнулась, он сразу почувствовал неладное. Марта не сказала ничего плохого, но чуткое ухо мужа на тринадцатом году совместной жизни и без слов способно уловить недовольство.

— Что у тебя стряслось?

— Что стряслось? — Марта расхохоталась, как опереточная примадонна, когда бонвиван спрашивает, страдала ли она оттого, что он ее покинул.

— Я же слышу…

— Значит, плохо слышишь. Зачем ты звонишь?

Альбер схватил досье по делу Пепе, словно желая продемонстрировать Марте по телефону, насколько он занят.

— Я хочу предупредить, что сегодня приду домой попозже.

— Когда хочешь, тогда и приходи! — Марта говорила по-французски с едва уловимым, скорее приятным, нежели раздражающим акцентом. За исключением тех случаев, когда нервничала. Тогда фразы у нее выходили резкие, рубленые, а французские слова «выстреливались» с английским ударением.

— Что ты сказала? Не понял.

— Хоть совсем не приходи!

— Да в чем дело? Какая муха тебя укусила? Я задерживаюсь по работе. Неужели не ясно?

— Ясно. Работай в свое удовольствие, а обо мне не беспокойся. Главное, чтобы тебе было хорошо! — Марта дала отбой, и Альбер изумленно уставился на безмолвный аппарат.

— Черт побери! — Он снова начал набирать номер и сбился. Набрал еще раз, заставив себя делать это медленно и сосредоточенно.

— Алло!

— Что тебе еще?

Альбер решил, что пора переходить в контрнаступление.

— Ты слишком много себе позволяешь. Взять и по среди разговора ни с того ни с сего хлопнуть трубку. Могла бы обращаться повежливей!

— Вежливого обращения спрашивай со своей бразильской шлюхи! — Она снова бросила трубку. Альбер живо представил себе, как Марта стоит у телефона, с ненавистью глядя на ни в чем неповинный аппарат. Зато теперь по крайней мере шило вылезло из мешка.

Луиза… Но откуда Марте известно? Он снова набрал номер, поскольку хорошо знал Марту. Не позвони он ей сейчас, она никогда в жизни не простит ему. А надо бы ее проучить. Укротить ее ревность. Показать, кто в доме хозяин. Это далось бы ему без труда. Стоило лишь открыть папку и углубиться в материалы. Номер был занят, и Альбер стал набирать снова. И зачем только он делает эту глупость? Можно бы принести сюда бутербродов, поужинать и спокойно поработать. К одиннадцати он бы управился и успел бы к концу представления, чтобы встретить Луизу у театра. Утром зашел бы домой принять душ и переодеться и объявил бы Марте, что отказывается с ней разговаривать, пока она не попросит прощения.

Номер по-прежнему был занят. Марта наверняка сняла трубку. Теперь у него действительно не остается другого выхода. На день-два в доме установится военное положение, но браку он не даст распасться. Таково было его твердое убеждение. Нынешнее испытание, пожалуй, послано им самой судьбой. Альбер встал и с размаху ударил кулаком по стенке канцелярского шкафа. Упрямая, настырная, поделом ей! Теперь она, конечно, ждет, что Альбер, как шелковый, примчится домой. Как же, держи карман шире!

Он явственно представил, что сейчас происходит дома. На Марте старый заношенный спортивный костюм, который вообще-то не идет ей, но почему-то страшно умиляет Альбера. По всей вероятности, она пристроилась в кресле с книгой в руках, сидит и плачет. Так ей и надо. Если бы она не прервала связь, могли бы сейчас все обговорить по телефону.

На сей раз он трахнул кулаком по стене и не рассчитал удара. Скрипнув зубами, он потряс рукой и снова подошел к телефону. Если по-прежнему занято… Номер был занят, и Альбер еще с полминуты постоял у стола, а затем потянулся за курткой. Черт все побери! Рано или поздно придется ее проучить. Воображает, будто ей сойдет с рук: требовать человека домой, когда у того работы выше головы! Ну ладно, он поедет домой и всыплет ей хорошенько. Будет знать, как сидеть в кресле и плакать.

Глава девятая

Бог весть отчего Альбер проснулся ровно в девять. Не хлопал дверью сосед, не гудел пылесос в квартире напротив, не включал магнитофон жилец снизу. Просто он вдруг открыл глаза, увидел, что еще темно, и удовлетворенно повернулся на другой бок. Тут он почувствовал, что находится в спальне один, Альбер снова приоткрыл глаза: та постель, где спала Марта, была пуста, из кухни и из ванной не доносилось ни звука. Неужели она уже ушла на работу? Но тогда, значит… Тут он взглянул на часы, а в следующий момент уже был на ногах. Затем не спеша улегся снова.

Ни к чему сейчас пороть горячку. Иначе он убежит на службу голодный, кое-как умытый, дерганый и все равно опоздает. День начнется перебранкой с Корентэном, потом все пойдет кувырком, и тогда не исключено, что какой-нибудь мерзавец пырнет его ножом в живот.

Нет, все надо делать спокойно и размеренно, как учил его Жак на занятиях по самообороне. Никакой суеты. Выбирая решение, рассчитывай время.

Он лег на спину, затылком в ладони. За окном шел проливной дождь. Коллеги уже провели оперативное совещание и, если не подвернулись какие-нибудь срочные дела, отправились пить кофе. Должно быть, промокли до нитки, пока бежали сотню метров до кафе. Разговор наверняка крутится вокруг Буасси. Им не терпится арестовать его обидчика, а шеф, наверное, сказал, давайте, мол, дождемся Лелака. У него снова напряглись мышцы, чтобы вскочить и бежать, но он не двинулся с места. Смотрел на дождь за окном и чувствовал, как расслабляется каждая клеточка тела.

Конечно же, ему не удалось прочесть это проклятое досье. До рассвета длилась перебранка с женой. В прошлый раз он отделался легко. Тогда Марта еще хотела верить ему, теперь — нет. Она настолько вжилась в роль обманутой супруги, что оставалась глуха к каким бы то ни было доводам. Впрочем, прошлый раз Альберу было легче подыскать объяснение. Теперь понапрасну он ссылался на интересы следствия, на распоряжение Корентэна. Марта знала, что они с Луизой беседовали, взявшись за руки. Что он не делал никаких записей в блокноте и все полтора часа улыбался идиотской улыбкой. Наконец устало и отчужденно они повернулись друг к другу спиной и уснули.