Ученица олигарха

— Поднимите эту штору, Пир.

— Штору?

— Занавеску. Занавес.

— При всем уважении, инспектор, не могу. Там происходит оккультное таинство. Если мы помешаем, Темные боги отомстят.

— Поднимите. Занавес.

— Нет. — Пир сложил руки на груди и отвернулся. — Я не самоубийца. Вы не представляете, чего просите.

Крейн выругался, шагнул на сцену и дернул за витой шнур.

Занавес медленно разошелся в стороны.

Там почти ничего не изменилось.

Горел длинный очаг. За ним возвышались статуи Темных богов, полускрытые дымом и маревом.

Над очагом на модифицированный вертел была насажена освежеванная антилопа.

Рядом сидел мелкий зэк и грыз отрезанное копыто.

Крейн подошел к очагу и вгляделся в истекающую жиром тушу.

— Ну как, инспектор? Убедились? Похоже это парнокопытное на стройное девичье тело?

Крейн посмотрел на Валенсию.

«Клянусь!» — одними губами сказала та, вытаращив глаза.

— Можете пройтись по закулисью, — предложил Пир. — Заглянуть на кухню, в подсобки. Там тоже ничего не найдете. Я бы на вашем месте с опаской прислушивался к словам вашей пассии. У нее явно не все дома. С какого-то перепугу решила, что здесь висит не животное, а ее подружка по школе. Я уж ей даже кусок мяса отрезал с задней ноги, вот здесь, полюбуйтесь, — Пир показал на срез у окорока. — Но она все равно была уверена, что я режу ляжку этой вашей Синтии. Убежала в ужасе, заблевав половину зала. Ее специалистам надо показать. Настоящая шизофрения.

— Чего?! — выступила вперед Валенсия, но Крейн ухватил ее за шиворот и вернул обратно.

— Сворачиваемся, — сказал он в рацию и пошел к выходу.

Констебли с разных концов зала потянулись к дверям.

— Извинений, как я понимаю, не будет? — крикнул Пир ему в спину.

Крейн не ответил.

— Не забывайте, инспектор! Вы помешали таинству! Темные боги придут за вами!

Крейн пропустил вперед своих людей, Валенсию, вышел сам и хлопнул дверью.

— Эта тварь ее куда-то спрятала! — прошипела Валенсия. — Надо искать! Мы слишком быстро ушли!

— Угу, — хмуро сказал Крейн, вышагивая по коридору.

— Ты что… мне не веришь?

Она остановилась.

Он замер рядом. Помолчал.

— Верю, малышка… Но тебе надо отдохнуть. Иди поспи. Завтра утром поговорим.

— Значит, не веришь.

Она резко развернулась и пошла прочь.

— Валенсия… — он попытался схватить ее за руку, но она вывернулась.

— Да пошел ты.

***

Валенсия вышла из лифта.

На душе было гадко и противно, как в немытом вокзальном унитазе.

Она свернула к бару, взгромоздилась на высокий стул у стойки.

— Водки. Двойной.

Бармен мельком глянул, натирая стаканы.

— Обслуживаем только учениц и персонал школы.

Она рывком содрала с головы платок и встряхнула волосами.

— А я кто по твоему?

— О, мадемуазель. Не узнал вас в гриме. Но это ничего не меняет. Вы отчислены.

— Я снова зачислена. Проверь по базе.

Бармен ткнулся в экран планшета.

— Хм. Действительно. Первый раз такое вижу. Может вам что-нибудь повкуснее водки предложить? Что-нибудь тоже крепкое, но более дамское? Есть отличный односолодовый скотч. Двадцать лет выдержки. Во вкусе чернослив, мед, цветочки. Он, правда, не здесь, а в ресторане, но могу сбегать.

— Водки.

Бармен пожал плечами и плеснул «Абсолюта».

Валенсия хлопнула залпом, загрызла фисташкой. Говна в унитазе поубавилось.

От нечего делать она принялась изучать бутылки на зеркальных стеллажах. В основном это были бабские ликеры, вермуты и прочие составляющие популярных коктейлей. Несколько дорогих коньяков и вискарей, портвейн, выдержанная текила. Отдельно стояли дорогущие французские вина в запыленных бутылках.

— Повтори.

Снова залпом и снова фисташка.

Валенсию уже повело. Еще пару-тройку стопок, и она начнет бить стаканы, залезать на столы и говорить всем встречным, что хочет трахаться. Водка всегда действовала на нее, как возбудитель и бабоукладыватель.

Плевать. Вон, бармен точно будет не против. Давно на ее жопу заглядывается. На барном стуле как раз удобно в задницу пялить. Задом наперед села, попу выпятила, и вперед.

Она заинтересовано оглядела бармена. А ничего такой. Носатый, накачанный.

— А скажи мне, бармен, — нарочито пьяным голосом спросила она. — Вот ты говоришь, односолодовый виски. А у тебя есть солодово-зерновой?

Тот хмыкнул.

— Купажированный? Есть. Но зачем он вам? Я его для сантехников и электриков держу. Они к нему привычные. Вон, на нижней полке.

Валенсия перегнулась через барную стойку, выпятив зад.

Нижняя полка была заставлена разнообразными бутылками с цветастыми этикетками.

— Существуют, конечно, и приличные купажи, но здесь они спросом не пользуются, — добавил он, разглядывая ее пышную задницу, едва скрытую прозрачной тканью.

— А справа от них — это что?

— Бурбоны в основном. Плюс канадщина, японщина. Тоже дешевые.

Под полкой с дешевым виски чернела щель шириной с палец.

Слева на стене висел огромный плакат с какой-то полуголой певичкой и ее буферами.

— Мне кажется, — заплетающимся языком выдавила Валенсия, — или на месте этой коровы раньше висело что-то другое?

— Да. Какая-то унылая хрень со звездами и галактиками. Поменял недавно.

— Правильно. Жопа и сиськи для бара больше подходят. Я передумала. Тащи сюда свой односолодовый с цветочками.

— Момент, — бармен с готовностью выскочил из-за стойки. Проходя мимо, будто ненароком положил ладонь ей на ягодицу. — Может вместе сходим?

— Вот принесешь, выпьем и сходим. Абзательно.

Как только бармен скрылся за поворотом, она метнулась за стойку к стеллажу. Растянулась на полу и засунула пальцы в щель под полкой.

Нащупала тонкую пластиковую папку, приклеенную к верху скотчем. Вытащила ее, ломая ногти, и сразу выбежала наружу.

— Эй! — послышалось сзади. Бармен стоял у входа в ресторан с золотистой бутылкой. — А как же…

Она послала ему воздушный поцелуй и скрылась в коридоре.

***

«Если вы это читаете,

значит мы уже мертвы, попали в анальное рабство к педерастам

, значит нам надоело заниматься этой фигней и одна из нас спьяну разболтала, где мы спрятали папку.

Главный итог расследования — нет никаких итогов. И выводов тоже нет. Похитителей и убийц почти никто не видел. Они возникают из ниоткуда и пропадают в никуда. Единственные свидетели — уборщица с сантехником — непросыхающие алкоголики. Одна рассказывает о потайных дверях в глухих стенах. Другой — о монахах с огненными глазами. Оба, упившись, и не такое видели.