Ученица особого назначения

— Тогда бы я с легкостью подставил под твой скальпель шею, — решительно заявил он. — Наука не прощает неудач. И не щадит неудачников.

Интересно, а измены она прощает? В смысле, если Джекоб Фокс все же соберется завести себе подружку, то сможет ли продолжать ваять бестеров? Почему-то эта мысль пронзила мой разум в самый неподходящий момент. А еще, вместо того чтобы обсудить свои способности, я поинтересовалась совсем другим:

— Интересно, как отреагируют парни и учителя, когда вернусь?

— Позавидуют, несомненно, — заверил Джекоб Фокс. — А вот о том, что ты неделю была заперта со мной во флигеле, непременно будут судачить. После этого, в обычном мире я был бы обязан на тебе жениться.

В словах директора слышался тонкий сарказм. Из серьезного ученого Джекоб Фокс вновь превратился в язвительного мужчину. Как всегда, без предупреждения.

— Между нами ничего не было, — сказал я с легким оттенком разочарования.

Джекоб Фокс вскинул брови. Его высокий лоб прочертила тонкая морщинка, впрочем, нисколько не портившая благородных черт лица. Скорее придавала директору особого шарма.

— А ты точно все помнишь? — спросил Джекоб Фокс с усмешкой.

Не все, но многое. К примеру, я отчетливо помнила, как он обрабатывал мою кожу, как качал на руках и успокаивал. Заботился так, как заботится не всякая мать.

— Если бы между нами что-то было, я бы точно не забыла, — сказала строгим — думала, что строгим, — тоном.

Джекоб Фокс рассмеялся. Напряжение, владевшее им во время эксперимента, полностью спало.

— Меня радует твоя вера в мои мужские способности, — сообщил он с вежливым, но чересчур вычурным поклоном. Сразу понятно — подтрунивает, хоть и беззлобно.— Раз уж на то пошло, с сегодняшнего дня можешь обращаться ко мне по имени.

Оказывается, даже после инициации я не разучилась краснеть. Кивнула и отвернулась, скрывая смущение. Предложила продолжить исследование, пока разговор не зашел слишком далеко.

Джекоб Фокс поспешно согласился. Похоже, собственное поведение удивляло его самого.

Через три дня я получила высочайшее дозволение покинуть отдельный флигель и поселиться в отдельной комнате в главном здании академии. Парни с моего потока жили рядом и, не успела я обустроиться, пришли проведать.

— Ну-у-у, — я так не играю, — протянул Лиос. — Ты даже на четвереньках не ходишь. И жабры не отросли…

Я обернулась и изумленно уставилась на существо, говорившее голосом Лиоса. В его случае инициация была полной. Я бы даже сказала - полнейшей.

Кожа Лиоса стала золотой — хоть в ломбард сдавай. Из-под длинной накидки виднелся край стрельчатого хвоста. Судя по горбу — крылья тоже приросли. Да и задние лапы достались парню от виверны — мощные, с отточенными когтями. Лицо и руки, к счастью, остались человеческими.

— Да ты просто красавчик! — объявила я. — Летать пробовал?

— Ага! — бросил Лиос. Цокая когтями по полу, дошел до стула, оседлал его, ловко перекинув через сиденье одну ногу. Или лапу?.. — Пока не очень выходит, но я стараюсь.

Дорен вошел вслед за Лиосом. Эти двое притягивались друг к другу как магниты. Но при близкой встрече начинали друг друга вытеснять.

— Ага, старается он — видишь, фингал под глазом и рука забинтована! — объявил Дорен и занял второй стул. — Не придумал ничего лучше, чем прыгать с крыши академии. Видишь ли, помосты и холмы - слишком для него мелко.

Я не смотрела на ушибы Лиоса, я смотрела на Дорена. Он больше не был альбиносом. Волосы его по-прежнему отливали белизной, а вот глаза — абсолютно черные. Тело стало мощнее, расширились плечи. В чертах лица появилось нечто хищное.

— И ты красавчик, — не растерялась я. — Что умеешь?

Дорен выставил вперед ладонь, прищурился и негромко кашлянул. Из запястья вырвалась шипящая струйка желтоватой жидкости. Попала мне на ботинок, и тот в мгновение ока оплавился. Превратился в лужу, будто состоял из воска.

— Прости, — вновь кашлянул Дорен. — Меткость еще не отработана. Я вообще-то в стул Лиоса метил.

М-да, делишки. Оставалось надеяться, что парни быстро справятся с новыми возможностями и не покалечат при этом друг друга.

— Твое слияние тоже было полным? — спросила я у Дорена.

Тот покачал головой и заговорщически подмигнул. Продемонстрировал крупный перстень: вместо камня его венчала округлая коробочка, в которой и сидел неподвижно жук-бомбардир.

— А где же наши братья-близнецы? — забеспокоилась я. — Или уже не близнецы?..

— Все еще близнецы, — донесся из-за двери мой собственный голос. — Страшно?

— Нисколько, — рассмеялась я. — Выходите, хватит прятаться. Все мы прекрасно помним, что лирохвосты с потрясающей точностью копируют все услышанные звуки.

Рауль вошел в комнату и широко улыбнулся. Его слияние с лирохвостом тоже стало полным. При этом человеческая сущность практически полностью подавила птичью. От лирохвоста чернявому хангрийцу достались несколько белых прядок на голове да способность к подражанию.

Его брату Паулю досталось больше: гигантские глаза геккона с узкими зрачками, зеленоватая кожа без единого волоска. Да, наш рыженький кудряшка больше не мог похвастать пышной шевелюрой, к тому же был вынужден постоянно носить перчатки. Покрытые мелкими ворсинками руки позволяли ему держаться на плоской поверхности, но внушали если не отвращение посторонним, то, как минимум, неприязнь

— Зато я вот как могу! — не унывал Пауль.

Скинул ботинки и перчатки, ловко пробежался по стене, завис на потолке. Показал нам длинный раздвоенный на кончике язык.

— Что насчет тебя, Пета? — улыбнулся Дорен. — То, что ты стала сногсшибательной красавицей, можешь не говорить, мы видим. А как обстоят дела со способностями?

Я познакомила их с Акси. В отличие от жука Дорена, она не могла долгое время находиться без движения, к тому же обладала задорным нравом. Джекоб сказал, что она еще очень молодая самка и вскоре успокоится. Но мне этого не хотелось. Энергичной и жизнерадостной Акси мне нравилась куда больше.

— Значит, регенерация… — задумчиво произнес Рауль.

Покосился на ножницы на письменном столе. Нехорошо так покосился, с прищуром.

— Даже не мечтай! — предупредила я. — Знаешь, как жжется?!

— Да мы только чуть-чуть, — вступился за брата Пауль. — К примеру, краешек уха надрежем. Или, скажем, носа.

Ну, уж нет, достаточно с меня чокнутых экспериментаторов. Ладно, Джекоба Фокса еще готова терпеть, он все же директор и руководитель инициации. Но вот терпеть подобное от парней? Увольте.