Ученик колдуньи

— Марш к себе в комнату, ты, наглая, драчливая девчонка! — прошипела Тэххи, пихая ее к лестнице. — Я тебя отучу обижать малышей!

— Отстаньте! — выкрикнула Гвендолин. — Пустите!

— И не показывайся мне на глаза!

— Да я с удовольствием уйду хоть сейчас! Я папе позвоню, и он вас всех…

— Что ты сказала? А ну повтори! — крепкий тычок под ребра.

— Ай! Уберите руки!

— Ну ничего, я тебе привью хорошие манеры, ты у меня по струнке ходить будешь, пигалица!

— Порчу ещё наведи, ведьма!

Под ногами наконец замелькали ступеньки.

Тетка все сыпала описаниями грядущих кар, до Гвендолин долетали такие цветистые фразы, каких она отродясь не слыхивала. По щекам наконец покатились слезы, а подбитый глаз жгло и резало.

Весело же началось ее пребывание в гостях! Что мама скажет? Противная тетушка наверняка наябедничает, да ещё стократ приукрасит.

По правде сказать, Гвендолин стыдилась своего поступка. Стукнуть мальчишку прямо на глазах у тетки — это же надо умудриться! Как она не сдержалась? Теперь бед не оберешься. Тэххи съест ее живьем, Дэнни всей школе растрезвонит… И про порчу она зря заикнулась. Вдруг тетка и впрямь колдунья — тут же весь дом в оккультных побрякушках!

Впрочем, когда боль утихла, буря страстей улеглась, а слезы высохли, Гвендолин решила не паниковать раньше времени. Шмыгая носом, она отыскала в телефоне мамин номер.

— Гвенни? Ты как?

— Мам, я… тут такое…

— Все в порядке? Добралась без приключений?

— Да, но…

— Прости, милая, мне некогда.

— Ну и… ладно, — буркнула Гвендолин в замолкшую трубку.

По крайней мере, тетка ещё не успела наплести маме с три короба. Клохчет, поди, над несчастным сыночком, пересчитывает недостающие волосинки.

От этой мысли Гвендолин хихикнула. Вытерла влажные от слез щеки и принялась расчесывать спутанные пряди длинных волос. Мама почему-то очень гордилась ее волосами и многие годы, наверное, с самого рождения, едва они пробились на поверхность, разрешала подстригать только кончики. «Настоящее богатство, грех резать», — она заводила заезженную пластинку всякий раз, как в Гвендолин просыпался бунтарский дух, и руки тянулись к ножницам: «Оно украсит даже самое посредственное личико». Под посредственностью, надо думать, подразумевалась добрая сотня веснушек, рассыпанная по коже Гвендолин от кончика носа до ушей. Но пока так называемое богатство лишь добавляло проблем, цепляясь за пуговицы и застревая в «молниях».

Чтобы отвязаться от тоскливых мыслей, Гвендолин перестелила постель — раз уж предстояло провести здесь ночь, лучше спать на чистом белье. Но завтра она нипочем здесь не останется, и мама ее не вынудит.

Остаток вечера Гвендолин скоротала за чтением вампирского романа, размышляя о замогильных поцелуях и базедовой болезни главной героини. Молодой соблазнитель-кровосос на книжный страницах блистал умопомрачительной красотой. Смежив веки, Гвендолин размечталась о том, как он героически спасает ее из этого постылого дома, от тетки-колдуньи. Получилось сомнительно. В воображении то и дело ни к селу ни к городу всплывали нелепые подробности. Вот вампир карабкается по стене снаружи, скребя когтями по камням. Какой же вампир без когтей? Вот он грациозно подтягивается и уже стоит посреди коридора, поправляя чуть растрепавшуюся прическу. Вот распахивает дверь, подхватывает несчастную узницу на руки и целует холодными мертвецкими губами.

— Тьфу, пропасть! — выругалась Гвендолин, открыв глаза и уставившись в потолок.

За окном ощутимо стемнело. На подоконнике сиротливо чернел фикус.

В дверь вдруг кто-то поскребся.

Первое глупое подозрение — вампир? — Гвендолин прогнала прочь. И все же стало не по себе. Ночевать в теткином доме ей ещё не доводилось, разве только в глубоком детстве. А ведь даже дверь подпереть нечем…

Скрежет повторился.

— Кто там?

Тишина.

— Извини, приятель, — прошептала Гвендолин, поднимая горшок с цветком, и на цыпочках подкралась к двери.

— Дэнни?

Вместо ответа послышался низкий, утробный рык.

Фикус едва не выскользнул из онемевших пальцев.

Собака?

Волк из парка?

Оборотень?

Или тетка вызвала демона?

Тварь зарычала снова, ещё ниже, ещё утробнее, пробирая своим жутким голосом до костей. Гвендолин стояла ни жива ни мертва, перед глазами закрутился калейдоскоп прожитых лет…

Но не станет же Тэххи, в самом деле, отдавать на растерзание собственную племянницу!

Или станет?..

Наверное, прошло много времени — Гвендолин в оцепенении потеряла счет минутам. А зверь все рычал, рычал и рычал. Одинаково низко и утробно, будто не умел по-другому.

Гвендолин нахмурилась. В душе зародилось недоброе подозрение, и ладонь сама собой потянулась к дверной ручке.

Рывок — поток воздуха ударил в лицо.

Однако коридор пустовал. Лишь на полу у полинявшей дорожки темнела маленькая прямоугольная штучка, извергая из себя зловещие звуки. Старый фокус с диктофоном! Гвендолин присела на корточки и щелкнула кнопкой. Воцарилась тишина.

— Эй, ты! Не смешно!

За одной из соседних дверей послышалось гаденькое ржанье.

Гвендолин стоило невероятных усилий просто захлопнуть дверь. В груди теснились обида, досада и злость, а сердце никак не могло угомониться после пережитого страха. Но ругань с кузеном лишь навлечет на ее голову новые неприятности.

Глубоко вздохнув, Гвендолин вернула фикус на подоконник. Затем пыхтя подтащила к двери шкафчик — благо, тот оказался пуст и не слишком тяжел. Ну вот, теперь пусть ломится кто хочет!

Не раздеваясь, она забралась в постель и до подбородка укрылась одеялом, чувствуя себя самой несчастной, всеми покинутой и нелюбимой девочкой на свете. На глаза навернулись слезы жалости, и Гвендолин сердито уткнулась носом в подушку. Хватит распускать нюни! Завтра будет новый день, она уедет из проклятого дома к Кирстен или Молли, и никто ни за какие коврижки не заставит ее вернуться!

На столь утешительной ноте Гвендолин уснула, не подозревая о своей незавидной завтрашней участи.

* * *

Должно быть, тетка все-таки дозвонилась до мамы и наврала с три короба.

Гвендолин разбудила настойчивая телефонная трель.

— Да? — спросонья она даже не глянула на экран мобильного.

— Скажи, пожалуйста, как я должна на это реагировать? — с места в карьер начала мама. Ее ледяной тон не предвещал ничего хорошего. — Что ты вчера натворила? Почему Тэххи трезвонила мне полночи и кричала, будто я вырастила неблагодарное чудовище?

Гвендолин с усилием разлепила веки и уставилась на шкаф, который по-прежнему подпирал дверь.