Учитель моей дочери

Глава 2

Игра-фантазия, в которую я заигралась, не дает мне покоя и особенно сильно дурманит при пересечении порога школы. В моей искусственной реальности есть он — красивый образованный, хорошо сложенный шатен с невероятно глубокими серыми глазами и чуть удлиненными волосами, и я — женщина, которую он хочет. По крайней мере, мне нравится так думать.

И делает он это не за какие-то там сверхпотрясающие качества. А потому, что я — это я, со своими обычными губами, среднестатистическими ногами, обыкновенными глазами и неплохими волосами. Вот такая, какая есть. Увидел и обалдел, потеряв покой и сон. Это я шучу, конечно, но на самом деле мне приятно ощущать себя особенной.

Но жизнь гораздо сложнее, чем просто ткнуть в толпу мужчин, выбрав кого-то для осуществления своих тайных желаний. Есть столько разных "но". Поэтому учитель навсегда останется всего лишь взглядами и трепетом, призванным повышать мою самооценку и позволять чувствовать себя по-прежнему молодой и красивой женщиной.

Вот так просто. Маленький сексуальный секрет, сродни глотку шампанского перед важным собеседованием: шахнула и пошла, осмелевшая и элегантно покачивающая бедрами.

Сегодня в школу я иду уже в третий раз. Утром заводила дочку, потом забирала, а сейчас спешу на первое в жизни родительское собрание. Оно поздно по времени, уже почти стемнело, видимо, такое время выбрано для того, чтобы смогли прийти все родители.

На мне кожаная куртка и облегающее фигуру вишневое трикотажное платье. Сто лет его не надевала, а сегодня захотелось. Настроение отличное: волосы развеваются, на лице загадочная улыбка. В зеркале холла замечаю, как горят глаза и блестят волосы. Как же мало нужно женщине: всего лишь почувствовать себя желанной — и вуаля, как будто после нескольких омолаживающих процедур в спа-салоне.

Записываюсь у вахтерши, оставляю паспортные данные и поднимаюсь на третий этаж в кабинет три восемь. Здесь уже собрались другие родители.

Классный руководитель говорит много, нудно и долго, я успеваю заскучать. За окном совсем темнеет.

И когда нас наконец-то отпускают домой, я немного задерживаюсь, общаясь с двумя последними мамочками. Уставшие женщины никак не могут разобраться, кто же из них будет председателем родительского комитета. А мне всё равно хорошо. Отчего-то настроение просто отличное. И вот, когда приходит время покинуть кабинет, мы обнаруживаем, что свет в школе есть в нашем кабинете и всё… Темно как в поле ночью, будто мрак самой преисподней опустился на школу. Эта ситуация должна вызывать раздражение, но почему-то видится комичной.

Уверена, свет есть в холле, нужно лишь доползти до него, спустившись по лестнице. Я включаю телефон и, слегка замешкавшись, отстаю от двух спорящих мамаш. Меня забавляет этот режим экономии, из-за которого я вот-вот сломаю себе ноги. Ощущения усиливаются запахом свежей краски и специфическими ароматами школы, присущими только таким зданиям.

Ползу на ощупь, и где-то в середине моего непростого пути сильная рука, похоже мужская, перехватывает моё запястье и тянет в смежное с коридором помещение. Я застываю на месте, но по инерции перебираю ногами, ощущая ледяной страх и подступающую тошноту. Словно в кошмаре, конечности отказываются повиноваться телу. Ужас сжимает сердце. Не знаю, чего ждать, и волна ледяной паники окатывает от макушки до пят.

Лопатки касаются стены. Мы больше не в коридоре. Видны силуэты школьных парт и доска с забытой на ней указкой. Первая реакция: ужас и беспомощность. Нужно громко кричать, орать что есть мочи, но все звуки пропадают, ощущение опасности исчезает, будто его и не было, потому что между мной и угрозой мелькает полоска света уличных фонарей в окне, и я вижу серые глаза.

Мужской парфюм, знакомое чувство опьянения, необъяснимое покалывание от его присутствия. Шоколад, табак, цитрусовые, кофе. Учитель курит? Меня распирает от смеси необъяснимого желания и неописуемой злости на саму себя, на обстоятельства, на него. Но как же хочется секса! Грешно, постыдно, бессовестно, как если бы я вдруг призналась во всеуслышание, что в ванной люблю не только мыться, но и шалить.

Щёки горят алым заревом, мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы выдавить «нет». Внутри полыхает пожар, сердце колотится о рёбра. Меня накрывает странное ощущение, будто я влюблена в учителя. Вот так, без какой-либо логики, мотивации и причины. В незнакомого, но такого близкого. Но это невозможно, как увидеть чужой сон или передать другому свои воспоминания.

Внизу живота до одури тянет, но я же человек, а не животное. В этот момент я искренне пугаюсь за свой рассудок. Об этом ли должна думать женщина, на которую напали?

Бью его по лицу. Резко, с остервенением, но больше борюсь с собой, чем с ним. Потому что мне горячо от его крепких ладоней на моей талии. Пальцы такие сильные. А мужское, прижимающее меня, словно бабочку иглой, к стене, тело вызывает только одно желание — подчиниться. Но моральные принципы, вбитые с детства правила и сама жизнь тормозят эти порывы.

— Нет! — Давлю я на его плечи, царапая лицо, пытаясь вырваться, но вместо свободы получаю поцелуй.

Две-три секунды испытываю шок. В том, как он сжимает меня, безусловно есть неприкрытая похоть. Но поцелуй… Зачем это слияние душ, если решил воспользоваться телом? У него сухие, требовательные губы, и они подходят к его властному голосу. Категоричный, ставящий ультиматум, горячий, сексуальный и в то же время невероятно восхитительный, как переслащ"eнный крем, для верности щедро приправленный взбитыми сливками.

Меня ноги не держат, если он отпустит, я безвольным мешком упаду на пол.

Безумный поцелуй с языком, настолько глубокий и жадный, что я не могу вдохнуть, малодушно присасываясь к его губам, лаская в ответ. Его сильные руки прекрасно знают, где хотят оказаться, и сжимают, мнут, шарят по телу.

И хочу, и не могу. Кусаю его губы и бью кулаками в грудь. Ещё одно движение ладонями и, будто опомнившись, учитель отпускает. Почему сейчас? Не знаю.

Мне тут же становится холодно. Удивительно, но я все ещё в вертикальном положении. Пошатываясь на каблуках и хватаясь за качающиеся парты, я на ощупь нахожу выход. А дальше — бегу.

Подворачивая ноги, хватаясь за перила. Больше никогда сюда не приду, забуду как жуткое видение, кошмарный сон… Как любимые трюфели, тягучую карамель, миндаль, посыпанный шоколадом, которые ни в коем случае нельзя есть, если ты сидишь на диете.

* * *

Все последующие дни дочку в школу я завожу, забежав в холл на тридцать секунд. И, быстро сорвав с неё верхнюю одежду, отправляю в класс, стараясь не оглядываться по сторонам. Опустив голову и с интересом рассматривая бетонный пол. К чёрту, буду делать вид, что мне всё это приснилось. Заигралась. Напридумывала небылиц и сама же в них поверила.

Теперь только спортивный костюм, кеды и небрежный хвостик. Никакой помады и каблуков, никаких учителей и флирта с неизвестными.

Сволочная память подбрасывает то одно воспоминание, то другое: запретный мужской запах, непривычная, ранее неизведанная твердость чужих рук, настойчивость безымянных губ и пальцев. Скользящий у меня во рту язык незнакомца, наполняющий своим вкусом, пьянящий до потери сознания. Сшибающий с ног острыми чувствами, какие бывают только в юности.

Всё видится так, будто случилось только что. Это дико возмущает и возбуждает одновременно. Учитель схватил меня, словно я просила об этом. Как если бы умоляла, изнывая от желания. Дала прочесть свои пошлые мысли. Позволила ворваться в самую глубину.