Учитель. Назад в СССР

— Вижу, сообразили, да? — понятливо кивнул Свиридов.

— Сообразил… Но почему председатель не накажет… или не отстранит на время, в конце концов? Для острастки… Возможно, такое наказание подействует на Свирюгина…

— Василий с любой техникой на ты…

— Уборочная… — понятливо вздохнул я.

— И не только. Техника всегда ломается, а кроме Василия починить некому…

— И сына его Володи, — вспомнил я.

— Так точно. Потому и заботится директор о том, чтобы не свернул Володя с правильного пути, который он для него наметил.

— Это с какого же? — вскинулся я.

— А вы подумайте, — улыбнулся Юрий Ильич.

— Механика в колхозе? — неуверенно предположил я.

— Берите выше, главного механизатора.

Мы замолчали, думая каждый о своём. Алкоголизм в шестидесятые годы процветал повсеместно. Если не ошибаюсь, именно в шестьдесят седьмом Президиум провёл какой-то указ о принудительной борьбе с пьянством, в котором узаконивались профилактории, как способ перевоспитания пьяниц.

Беда только, что даже в них алкоголику трудно было попасть. Для начала нужно или раз шесть засветиться в вытрезвителе, только после этого товарища автоматически отправят на лечение. Либо родственники должны написать заявление. Потом медицинское обследование, суд, районный или городской народный, ну и всё, сушите сухари, гражданин алкоголик.

Со Свирюгиным этот номер не прокатит. Жена заявление не напишет, председатель колхоза подставлять под монастырь, в смысле под лечебно-трудовой профилакторий, ценный кадр тоже не согласится. Терять механика на полгода, а то и на все два, на такое Семён Семёнович вряд ли пойдёт. Даже при наличии молодой смены из династии механиков.

Володя Свирюгин первого сентября вернётся за школьную парту. В лучшем случае будет чинить технику после уроков. Да только железки имеют свойство ломаться внезапно, а парнишка учится в выпускном классе, и вряд ли кто его отпустит с уроков. Ну один раз, положим, директор согласится, но на постоянной основе — сильно сомневаюсь. Да и я, как классный руководитель, честно говоря, буду против.

Колхоз колхозом, но ломать парню жизнь не позволю. Десятый класс — ответственное дело, впереди экзамены, потом поступление. Если парнишка действительно такой толковый, ему самое место в институте. Не сдаст экзамены, и всё, армия, потом родной колхоз. Здесь ему, понятное дело, будут рады. Но, возможно, здесь и сейчас растёт юный Христианович, или, к примеру, новый Патон…

Саныч, остановись…

— Что? — очнулся я, выныривая из своих мыслей. — Прошу простить, Юрий Ильич, задумался, — я неловко извинился, когда понял, что директор дважды позвал меня по имени.

— Такова жизнь, Егор Александрович, к сожалению, есть вещи, на которые мы не можем изменить несмотря на, казалось бы, доступные рычаги влияния.

— М-да… — только и смог, что ответить я.

— Вот что, дорогой Егор Александрович, ступайте-ка вы домой, — после короткого молчания велел директор. — Насколько я знаю, вам должны некоторую мебель подвезти. Мужики ждать не будут, выгрузят во дворе. Ищи потом помощников…

— Мебель? — удивился я. — Откуда?

— Иван Лукич расстарался, — объяснил Юрий Ильич. — Мы ведь и правда вас так рано не ждали. По нашим расчётам вы должны были прибыть дней за десять до начала учебного года. А тут телеграмма на сельсовет пришла…

— Телеграмма? — ещё больше удивился я.

— Ну, да, от вас же телеграмма и пришла… — директор странно на меня покосился, словно ненадолго засомневался в моих умственных способностях, вернее, в психическом состоянии.

— Ах, телеграмма… — смущенно улыбнулся я, сделав вид, что просто запамятовал.

— Бывает, — согласился директор. — Побелить печь успели, траву частично покосить. Домашнюю утварь кой-какую… За дом уж простите… — Юрий Ильич смущённо развёл руками. — Какой нашёлся. Мы тут подумали, посоветовались и решили, лучше уж отдать вам для места жительства дом Таисии… наследников-то у неё и в самом деле нет… чего добру пропадать. Не подселять же вас, в самом деле, к одинокой старушке или вдовице, — пошутил директор. — Да и в дом колхозника определять молодого учителя… к командировочным… Хотя какой там дом, — Свиридов махнул рукой. — Название одно.

— Да я понимаю, Юрий Ильич, не переживайте, добро — дело наживное. Руки у меня их нужного места растут, справлюсь. Мне бы только инструментом разжиться, да кое-какой строительный материал раздобыть.

— С этим поможем, — уверенно заявил директор. — Этот вопрос мы с Иваном Лукичом обсуждали, выпишет необходимое. Да и Семён Семёнович, думаю, в помощи не откажет. Вы определитесь с объёмом работ, списочек подготовьте, чтобы, значит, честь по чести и с пониманием…

— Сделаю, Юрий Ильич, — довольной кивнул я.

Кажется, ремонт дома скоро сдвинется с мёртвой точки.

— Да, Егор Александрович, надо бы вам в бухгалтерию наведаться, подъёмные получить.

— Подъёмные? — уточнил я.

— Они самые… — подтвердил директор. — Опять же за проезд полагается компенсация. Пособие единовременное… — принялся перечислять Свиридов. — В бухгалтерию буквально завтра. А сейчас — ступайте-ка вы домой, — снова повторил Юрий Ильич.

— Может, помощь какая нужна? Я готов, — предложил я. — В коридоре парты…

— Нет-нет, Егор Александрович, пока директор отпускает, надобно соглашаться. Вот завтра ребята придут, и мы дружно всё и расставим.

— Ну, хорошо, — согласился я.

Если честно, обрадовался такому предложению. Тем более новости о том, что привезут какую-никакую мебель. Надеюсь, успею, и мужики помогут затащить её в дом. Хочется верить, что кровать тоже привезут.

— Юрий Ильич, — вспомнил я на пороге класса. — Подскажите далеко ли магазин?

— Магазин? А… конечно… От школы направо до конца улицы, там свернёте налево и примерно в середине увидеть сельпо.

— Вот спасибо, — обрадовался я. — Дома-то шаром покати, вчера Степанида Михайловна дважды накормила, сегодня уж сам буду справляться, — объяснил я свою радость.

— Вы и готовить умеете, Егор Александрович? — не поверил Свиридов.

— Есть немного, — подтвердил я. — Как-нибудь обязательно угощу вас паэльей, — пообещал я. — Хотя нет, паэлья не получится. Ну, значит, рататуем.

— Мудрено говорите, Егор Александрович, — покрутил головой Юрий Ильич.

— Всё просто, товарищ директор, рататуй — блюдо французской кухни, из овощей, — ругая себя за несдержанность, пояснил я.

— А паэлья? — уточнил Свиридов.

— Испанская еда из риса, — про то, что для приготовления нужны креветки и прочие морские гады, уточнять не стал.

— До завтра, Егор Александрович.

— До завтра, Юрий Ильич.

Мы попрощались, и я отправился в магазин, а затем домой. К слову сказать, к дому я подошёл одновременно с грузовой машиной, на которой привезли кровать, стол, пару стульев и платяной громоздкий шкаф. С помощью мужиков и какой-то матери мы занесли этот шедевр советского мебельного искусства в маленький домишко. Комната сразу уменьшилась наполовину, но я бы доволен. Кровать поставил возле одного окна, рабочий стол возле другого, стулья расставил вдоль стены.