Удар гильотины

– Да, – согласился Манн. – Одинаковых зданий довольно много, не спорю. Вы хотите сказать, что существует еще один в точности такой дом, как этот, и там несколько месяцев назад поменяли окна на современные?

– Вы думаете, это невозможно? Мне кажется, что иначе не объяснить… Или я действительно схожу с ума. Но это не так! Я прекрасно себя чувствую!

– Я и не спорю, дорогой господин Казаратта. Но, пожалуйста, очень вас прошу, разберитесь сами в своих воспоминаниях. В этом доме рамы не меняли, вы видите сами. Значит…

– Ну да, значит… И все-таки у меня такое ощущение… Хорошо, – прервал сам себя Казаратта, – не будем говорить об этом.

И больше они об этом действительно не говорили. Только о пустяках. Например, о том, как не любил Квиттер, когда на первой полосе «Вечернего Амстердама» публиковали фотографии красивых женщин. Даже если это была королева Беатрикс. Эти выпуски он не покупал никогда, странные у людей бывают причуды, верно? Верно, соглашался Манн и задавал какой-нибудь нейтральный вопрос, стараясь вытянуть из Казаратты еще хоть какую-нибудь интересную для расследования деталь. Минут через десять совершенно бесполезного разговора (в ходе которого старик неожиданно замолкал на какое-то время, хмурился и прислушивался к чему-то в себе) Манн достал из кармана мобильник и посмотрел на дисплей. «11 непринятых разговоров» – сообщала надпись. В магазин вошли две девушки, принялись рассматривать иллюстрированные журналы, и Манн воспользовался возникшей в разговоре паузой, чтобы попрощаться. Казаратта ответил рассеянно, девушки у него о чем-то спросили, Манн вышел на улицу и пролистал список звонивших. Три раза звонила Кристина (надо ей срочно ответить), дважды – Эльза (ей тоже надо позвонить, но во вторую очередь), один звонок был с аппарата без определимого номера (возможно, просто ошибка), четыре – различные номера, показавшися Манну знакомыми, но это были люди, не внесенные в память мобильника, и разбираться, кому какой номер принадлежит, Манн не собирался. И еще двадцать шесть минут назад звонил Мейден.

Он-то – зачем?

Манн сел за руль, пристегнулся, включил двигатель и только после этого позвонил старшему инспектору. В трубке послышался грохот, кто-то на кого-то орал, что-то то ли падало, то ли, наоборот, пыталось восстать из руин, и голос Мейдена едва пробивался сквозь какофонию, как сигнал далекой внеземной цивилизации сквозь хаос космических излучений.

– Манн? – было совершенно непонятно, рассержен ли Мейден, говорит нормальным голосом или даже доволен, можно было лишь угадывать слова и с трудом складывать их в фразы, будто старый растрепанный пазл. – Почему вы отключаете аппарат? У меня был вопрос…

– Ко мне? – нарочито удивился Манн. – Мы вроде бы договорились, что этим делом…

– Послушайте, – прокричал Мейден, – я сейчас на происшествии, буду у себя через… через час. Приезжайте, есть разговор.

– В семнадцать часов пятнадцать минут, – уточнил Манн, посмотрев на часы.

– Да! Успеваете?

– Хорошо! Буду! Обязательно! – Манн обнаружил, что и сам стал кричать, причем так громко, что на него оглядывались прохожие, а один молодой человек подошел к машине и знаками дал понять, что если, мол, нужна помощь… Манн покачал головой, и парень пошел своей дорогой, несколько раз все же обернувшись.

Кристине Манн позвонил после того, как отъехал со стоянки – час пик еще не начался, но машин на центральных улицах было много. Много было и патрульных, пришлось подключить мобильник к громкой связи, чего Манн терпеть не мог, но не хватало только сейчас нарваться на какого-нибудь внимательного полицейского.

– Тиль! – воскликнула Кристина после первого же гудка. Голос звучал из четырех динамиков, создавая странное ощущение объема, будто Манн оказался в голове Кристины, в ее мозгу, мыслях. – Как хорошо, Тиль! Я вам… тебе звонила, но ты… Ты скоро приедешь?

Показалось Манну, или, кроме голоса Кристины, слышен был еще один, какое-то тихое «бу-бу» – может, эхо или искажение сигнала на линии?

– Я еду, – сказал Манн. – Приготовь, пожалуйста, что-нибудь поесть, я голоден, как пес, не помню, когда ел в последний раз.

– Я как раз… – сказала Кристина, и ее опять прервало странное тихое «бу-бу».

– Ты не одна? – спросил Манн, крепче сжав руль и надавив на педаль газа; сразу пришлось тормозить, чтобы не врезаться в ехавший впереди «форд», сзади раздраженно, хотя и коротко, засигналили, и ответа Кристины Манн не расслышал, а переспрашивать не стал, не хотелось ему переспрашивать, не хотелось думать о том, что, пока он пытается избавить ее от неприятностей, она принимает гостей, кто-то ее успокаивает и делает это, возможно, лучше, чем смог бы он.

Манн свернул на Шпигельстраат и поехал мимо Института Гете. «Успею только что-нибудь проглотить, – подумал он, – бутерброд какой-нибудь, надеюсь, Кристина не станет готовить ничего серьезного, у меня не будет времени ждать, не успею к Мейдену, нельзя опаздывать, что ему вообще от меня нужно?»

– Поднимайся, открыто, – сказала Кристина, когда Манн нажал кнопку интеркома. Открыто оказалось и внизу, и на этаже, Кристина ждала Манна в дверях, а рядом с ней стоял, насупившись и спрятав руки в карманы широкого пиджака…

– Здравствуйте, Христиан, давно не виделись, – сказал Манн, ощутив неприятный укол в сердце.

Художник кивнул и посторонился, Кристина демонстративно протянула Манну обе руки, ладони ее оказались теплыми и сухими, последовало неуловимое движение, и, возможно, Манну только показалось, а может, на самом деле он почувствовал поцелуй в самый краешек губ – нет, скорее, почудилось, просто ему захотелось, чтобы так было, а воображение мгновенно разыграло эту мимолетную сцену, Кристина взяла Манна под руку и ввела в гостиную, а Ритвелд шел следом, и то ли бормотал что-то сквозь зубы, то ли насвистывал песенку, похожую на бормотание.

– Я звонила тебе, – сказала Кристина, заглядывая Манну в глаза, – а ты не отвечал, и я очень испугалась, а в это время позвонил Христиан, он по голосу понял, что я боюсь быть одна, и приехал…

– Здравствуйте, Тиль, – сказал Ритвелд, – мы действительно давно не виделись. Три года, верно?

Три года. Целое тысячелетие. Последняя их встреча произошла еще в ХХ веке, страховое агентство выплатило Ритвелду шесть тысяч гульденов после пожара в мастерской, Манну положена была шестая часть, и художник передал гонорар без комментариев.

Манн не мог преодолеть неприятного ощущения от мысли, что все эти годы Ритвелд и Кристина продолжали встречаться, а может, даже…

– И ваших выставок я не видел, – сказал Манн. – Вы не выставлялись все это время?

– Как вам сказать, – неопределенно отозвался Ритвелд. – Послушайте, Тиль, вы не об этом хотите меня спросить, верно?

– Вы слышали о том, что случилось с писателем Веерке? – спросил Манн, присаживаясь на край дивана.

Ритвелд опустился на противоположный край, положил ногу на ногу и сказал:

– Да.

– Я принесу чего-нибудь выпить, – сказала Кристина и ушла на кухню.

Ритвелд проводил ее взглядом, придвинулся ближе к Манну и пробормотал:

– Я не хотел при ней… Вы хоть понимаете, что происходит?

– Этим я сейчас и занимаюсь, – хмуро сказал Манн. – Чтобы понять. Мейден не оставляет Кристу в покое, через сорок минут у меня с ним встреча, он, наверно, потребует доказательства…

– Доказательства чего? – поднял брови Ритвелд.

– Того, что Криста не имеет отношения…