Удивительная жизнь Эрнесто Че
Шрифт:
– Познакомься, мама, это Йозеф.
– Здравствуйте, мадам. Выпьете чаю или, может быть, хотите кофе?
– У меня не так много времени, я должна успеть по делам, – ответила Мадлен, присаживаясь на краешек стула. – Давно вы знакомы?
– Семь или восемь лет, – сказала Кристина, – но вместе мы недавно. У меня был роман с другим мужчиной, но ничего не вышло. Йозеф врач, мы едем к нему на родину, в Чехословакию.
– Но ведь там еще воюют!
– Придется подождать несколько недель – все скоро закончится, но мы подумали, что могли бы немного пожить в Сент-Этьене. Вы познакомитесь поближе и…
Мадлен резко вскочила. Кристина и Йозеф тоже поднялись, не понимая, что случилось.
– Мне очень жаль, девочка, об этом не может быть и речи. Не обижайся, но Даниэль больше не хочет тебя видеть. Никогда. Сегодня утром он сказал, что немедленно уйдет, если ты появишься в доме. Ты молода,
Она вытащила из сумки пухлый белый конверт, положила его на столик, подошла к Кристине, привстала на цыпочки, поцеловала дочь в щеку, кивнула Йозефу и сказала:
– Желаю вам большого счастья и… и…
Она искала и не могла найти слов. На мгновение Йозефу и Кристине показалось, что Мадлен передумает, бросится в объятия дочери и попросит ее остаться. Увы, достойная дама вздохнула и направилась к выходу. Они провожали ее взглядом, пока она не исчезла за углом.
– Ну что, убедился? Она никогда не изменится! – воскликнула Кристина.
Настроение было безнадежно испорчено, Йозеф предложил погулять по городу, но Кристина посмотрела на него так, словно он захотел сплясать на похоронах, и ему пришлось перевести все в шутку. Ближайший поезд отправлялся в Гренобль.
– Едем! – решила Кристина. – Нужно поторопиться.
Она встала, оставив конверт на столе, Йозеф заглянул внутрь и увидел пачку купюр:
– Ты кое-что забыла.
– Мне не нужны ее деньги.
– Но ты не можешь просто взять и оставить их тут!
– Это его деньги, и я к ним не притронусь. Бери, если хочешь.
Йозеф положил конверт во внутренний карман пиджака и позвал носильщика.
Они приехали в Гренобль под проливным дождем и не сразу решили, что делать – подождать или отправиться в Швейцарию… Обоим хотелось забраться как можно дальше. Йозеф изучал расписание, и его вдруг осенило:
– Я знаю, где нам будет хорошо.
– Поделись.
– В Шамони. Я годами мечтал туда попасть.
Все отели были закрыты или реквизированы для расселения беженцев. Днем эти люди слонялись по улицам или загорали, лежа на траве. Йозеф и Кристина сняли номер в отеле «Сплендид» на примыкающем к городу хуторе Праз-де-Шамони. Мадам Мораз с радостью приютила их на несколько дней и поселила в большом номере на втором этаже с видом на Монблан. Хозяйка не ждала наплыва клиентов раньше лета, и возможность пообщаться с нежданными гостями очень ее обрадовала. Благодаря семье у нее не было проблем с продуктами. Они поужинали на кухне картофельным супом и копчеными сосисками. На перевалах Сен-Бернар и Мон-Сени все еще шли бои, партизаны дрались с немцами за контроль над вершинами. Погода установилась отличная, и тот гул, что время от времени разносился по долине, был не громом небесным, а грохотом автоматического оружия.
– Не уходите слишком далеко от гостиницы, по окрестностям бродят немецкие дезертиры. Вообще-то, они пробираются в сторону Швейцарии, но осторожность не помешает.
Йозеф и Кристина были первыми туристами за долгие годы, и мадам Мораз сочла возможным предложить им тариф «для новобрачных», включающий завтрак. Она была уверена, что это принесет удачу и им, и ей.
Йозеф закрыл дверь на ключ.
До этого момента они были парой лишь формально, поскольку с момента отплытия из Алжира не имели возможности остаться наедине. Теперь ничто не могло им помешать – ни непредвиденные обстоятельства, ни качка, ни задержка поезда, ни обида на мать. Все зависело только от них самих и их желания. Наверное, эта отсрочка была необходима обоим, чтобы привыкнуть к мысли о близости. Йозеф не хотел торопить Кристину, у нее не было намерения отталкивать его. Они случайно оказались в этом доме, где было тихо, как в соборе, уподобились молодоженам, чью судьбу устроили родители, и чувствовали себя такими же неловкими и испуганными. Близость перестала быть прекрасной грезой: им предстояло долгое взаимное узнавание, прыжок в неизвестность. Они решили провести вместе всю оставшуюся жизнь, они больше не друзья-приятели, значит нужно открыться, ничего друг от друга не утаивать, ведь отныне у каждого не будет человека ближе. Только вместе они поборют страхи и дурные предчувствия: а вдруг не получится, не срастется, не слюбится? Насколько сильно наше желание – не на эту ночь, а на тысячи следующих ночей и дней? У нас все «не как у людей», мы нарушили привычный порядок
вещей, когда сначала возникает влюбленность, на смену ей приходит любовь, побуждающая двоих связать свои жизни. Не станет ли это непреодолимым препятствием? И у Йозефа, и у Кристины были мимолетные увлечения и серьезные романы, но прошлый опыт еще никогда никому не помогал.Кристина разделась в ванной и присела на табурет. От волнения и страха она едва дышала, сердце бешено колотилось, грозя вот-вот разорваться. Если не взять себя в руки, она просто упадет замертво на этот белый кафельный пол. Кристина боялась, что боль вернется, жестокая, как раскаленный нож, боль, раздирающая внутренности, хотя шрам совершенно зажил и живот не тянуло, но с того ужасного вечера прошло всего два месяца, и воспоминание о пережитом страдании было слишком свежо. Кристина поднялась на ватных ногах, ополоснула лицо холодной водой, посмотрелась в зеркало и не узнала себя в бледной осунувшейся женщине. Она почувствовала, как из глубин ее существа поднимается забытое саморазрушительное чувство, с которым она так долго боролась. Ярость вернулась, пробилась, как росток из-под земли, и начала распускаться подобно цветку на солнце. Добрая старая ярость, провоцирующая ее на мгновенный отпор, заставляющая бросать вызов миру, кричать, вопить, требовать и сражаться, не боясь побоев и неудач. Она не позволит Морису испортить ей жизнь во второй раз.
Йозеф и Кристина прожили две счастливейшие недели, медленно и осторожно открываясь друг другу. Оба все время спрашивали себя, зачем так долго ждали, рискуя «разминуться», почему не поняли, что достаточно протянуть руку, приглядеться, сказать «да», и вот оно – счастье. Они часами разговаривали, как будто только что познакомились, задавали друг другу тысячи вопросов, с упоением собирая воедино кусочки мозаики, а иногда просто сидели рядом, молчали и смотрели на гору.
Кристина надеялась увидеть серну.
Они бродили по окрестностям Шамони, каждый день выбирая новый маршрут, но выходили поздно, так что всем вокруг становилось ясно: это новобрачные. Только молодожены не идут, а словно плывут по воздуху, только влюбленные умеют безошибочно угадывать движения и жесты друг друга, так крепко держаться за руки и так нежно обниматься. Местные жители смотрели на Йозефа с Кристиной и говорили себе: «Везунчики!» или «Как приятно видеть счастливые лица…».
Уже на следующий после приезда день окружающие обращались к ним запросто: «Сегодня будет хороший денек», «Чем намерены заняться?». Йозеф не забыл уроки мэтра Мейера и широко улыбался, следуя его советам, они отвечали каждому, останавливаясь поговорить, и вообще вели себя по-свойски, как будто родились в этих местах.
Чертовски красивых местах.
– Здесь удивительно хорошо.
– Может, останемся тут навсегда?
– Было бы чудесно.
– Съездим в Прагу, вернемся, и я открою кабинет.
– А я – театральные курсы.
Мадам Мораз выдавала им внушительный «сухой паек», объясняла, куда идти, но они все равно путались и спрашивали дорогу у крестьян или пастухов, гнавших стада коров и овец на пастбище. Йозеф и Кристина обнаружили, что все эти люди обожают «свои» горы и говорят о них как о живых существах, описывают характеры, называют коварными или благоразумными. Йозефа влекли к себе вершины, о которых он впервые прочел в романе Роже Фризон-Роша «Первый в связке». Одни принимали Йозефа за военного, другие считали, что он участвовал в Сопротивлении. Они подружились с кузеном хозяйки Жакаром: он был их ровесником, работал проводником, ужасно скучал в Шамони и мечтал о Гималаях.
Жакар согласился стать личным проводником Йозефа и Кристины (денег он запросил совсем немного), они преодолели неприступное ущелье Диосаз и увидели потрясающие по красоте головокружительные водопады, а два дня спустя, на рассвете, отправились к озеру Блан. Жакар снабдил их «правильной» обувью и сказал: «Вам очень повезло, будете на горе одни, такое редко случается». Добравшись до подножия Флежер, они растерялись: величественная гора была слишком высокой и отвесной, им ни за что на нее не забраться. Жакар посоветовал своим подопечным использовать «технику ста шагов», которая отлично работала с англичанами. «Опускаете голову и двигаетесь вперед, ни о чем не думая и считая до ста, оборачиваетесь и решаете, пойдете ли дальше». Они взглянули на исходную точку, увидели крошечных, как муравьи, коров и пошли дальше. Так продолжалось четыре часа. Местами склон был твердым и каменистым, на других участках росла трава, ноги у них отяжелели, щиколотки окаменели, легкие горели. Каждый не раз готов был крикнуть: «Все, больше не могу!» – но они шли дальше. Жакар подбадривал Йозефа и Кристину, говорил: «Найдите свой ритм, не курите на каждом привале!» – давал попить.