Удивительные приключения

На лицо упала здоровенная капля, потом еще, еще и еще. Дождь моментально набрал полную силу. Мы мигом промокли с головы до пят. Вода вокруг, казалось, кипела от льющихся сверху тугих струй. Проклиная все на свете, мы с Андреем подплыли к Володьке (хотя, мне думается, особого смысла в этом героическом поступке не было, - он сам мог доплыть до нас; сильнее, чем был, не замочился бы), загрузили его и что было сил погребли к нашей стоянке.

Нескончаемо долго мы бултыхались в этом водопаде, почти ничего вокруг не видя, ориентируясь лишь по смутно маячащему по правую руку берегу, вдоль которого плыли, но наконец-то добрались до места. Выскочив из лодки и кое-как затянув ее, полную воды, на берег, мы со всех ног кинулись к палатке, предвкушая сухую одежду, уют и тепло. И здесь на нас обрушился неожиданный удар: палатки не было.

Вот это номер! Потрясенные, мы застыли, омываемые очень даже не теплым ливнем. Вода ручьями текла по нашим растерянным лицам, по прилипшей к телу одежде и падала туда, где должна была стоять и до этого действительно стояла наша таинственным образом исчезнувшая палатка.

– - -

Володька бросился к сосне, на которой мы спрятали рюкзак.

– И рюкзака нет!
– закричал он.
– Обокрали! Это ж надо, уже и в глухой тайге ничего нельзя на пять минут оставить, моментом уведут!

– А, может, мы не там пристали?
– спросил Андрей, и, пропавшая, было, надежда возгорелась с новой силой. Правда, ненадолго, так как, осмотревшись, мы точно удостоверились, что находимся именно на нашей стоянке. Хотя... Что-то лезло в глаза, какое-то несоответствие. Но что именно, я никак не мог понять. От этого на душе стало еще тоскливее.

Мы молча вернулись к лодке, перевернули ее и, усевшись тесной кучкой, накрылись ею от нисколько не утихомиривающегося дождя. Ни дать, ни взять - три мокрых куренка под листиком.

– Бр-р-р, холодно, - Андрей дрожал, впрочем, как и все.
– Костерчик бы развести.

– Ага, под таким-то ливнем, - пробормотал себе в колени Володька, который, чтобы согреться, сидел, поджав ноги к груди и обхватив их руками.

И тут меня осенило. Я понял, что было не так на нашей полянке: не наблюдалось ни малейшего следа, указывающего на то, что на ней кто-либо когда-либо разводил костер. Помнится, даже трава была не примята, когда мы прибежали. А ведь и после палатки всегда остается слежавшийся прямоугольник, в данном случае отсутствующий. Как будто и не ступала сюда до этого нога человека, да и другая какая нога.

Еще не полностью осознав свое открытие, я поделился им с друзьями.

– Не ври!
– подпрыгнул Володька и выскочил из-под лодки. Андрей и я, держа надувнушку на головах, поспешили за ним. Точно. Я не ошибся. На поляне ничего не горело, по крайне мере, с весны. Ничуть не меньше здесь ничего и не стояло, растянутое на вбитых в землю колышках.

– Ни черта не понимаю, - помотал головой омываемый дождем Володька.
– Ну, допустим, палатку с рюкзаком стащили, трава от дождя выпрямилась и новая за час вылезла. Но на кой хрен они головешки от костра вместе с золой уволокли?

– На дачу для удобрения, - хмыкнул Андрей.

– Слушайте, а вам не кажется, что во всей этой истории есть что-то нереальное?
– у меня появилось ощущение близкого ответа на загадку. Не укладывается в голове, ну а вдруг... И когда мы, вернувшись на берег к раскиданным снастям и мокнущему транзистору, снова уселись под своей импровизированной крышей, я сказал:

– Короче, излагаю вам небольшую теорийку насчет всего этого. Хотите - принимайте, хотите - нет.

– Давай, - заинтересовались друзья.

– В общем, - я немного помолчал, подумав, что все-таки это довольно нелепая мысль, но потом решил закончить ее, тем паче, что кроме как трепать языком, нам ничего больше в нашем положении не оставалось.
– Мне кажется, что мы сместились во времени назад, в тот день, когда нас здесь и в помине не было.

Я ждал реакции на мои слова, как вдруг неожиданно, так что мы все вздрогнули, чей-то довольно высокий с хрипотцой голос сказал:

– Чушь!

Сказано это было где-то недалеко, но, сколько мы ни вглядывались в серую пелену дождя, окружавшую нас, никого обнаружить не смогли.

– Странные вещи творятся, - произнес я, а Володька предположил:

– А, может, это вор?

– Сам ты вор!
– мы опять вздрогнули.
– Разуй глаза, недоумок.

Мы окаменели от изумления: этот возмущенный нагловатый голосок исходил из лежащего между пустым садком, удочками и коробкой с крючками володькиного приемника.

– Чудеса, - пробормотал я, на что незамедлительно получил чрезвычайно нравоучительным тоном выданный ответ транзистора, что чудес на свете не бывает, и что все можно объяснить с научной точки зрения.

– И, вообще, - добавил он.
– вы тут все так мило устроились под лодкой, а ни один балбес не сообразит, что кому-то, кроме вас, тоже не мешало бы укрыться от этих мерзких осадков.

– Кому это "кому-то"?
– разозлился вдруг Володька на свой аппарат.
– Кто ты, вообще, такой, чтобы тут ни с того, ни с сего разговаривать?!

– Я?!
– обиженно воскликнул тот, немножко потрещал, как будто настраивался на волну, после чего сварливо заговорил:

– Ну, уж, по крайней мере, не эта безмозглая вещь, которую вы называете "радиоприемник". Я - высокоразвитое устройство искусственного интеллекта, называемое Советник-Собеседник, созданное в галактике, про которую ваша убогая цивилизация даже не догадывается. А на Землю к вам я случайно совершенно попал: с вечеринки на свою планету летел, да спьяну сектора перепутал, свалился к вам в какой-то магазин на полку. Тут меня сцапали и продали вот этому типу, - он сверкнул в володькину сторону кнопочками-глазками, которые раньше мы принимали за простое украшение.
– А раз продали, то я обязан служить, хочу я этого или не хочу. Так уж мы, Советники-Собеседники устроены. Если, конечно, этот обезьяний родственник меня не отпустит.

Бывший транзистор, а теперь Советник-Собеседник с надеждой опять зыркнул на Володьку, который тут же взвился:

– Во, видел?!
– ткнул он фигой своему удачному приобретению в лицевую часть.
– Этот ящик меня по-всякому обзывать будет, а я его отпустить должен?! Нет, уж, поработай немножко, тебе не повредит. Будешь мне советы умные давать, да беседовать, да сказки на ночь рассказывать, да не тысячу и одну ночь, а до самой старости. Понял?!

Советник-Собеседник ничего не ответил, удрученный, видимо, такой жизненной перспективой. Нам тоже разговаривать не хотелось, все были заняты тем, что усиленно дрожали, пытаясь выработать еще хоть немного тепла. Каждый думал о своем, стараясь уложить воедино все последние события и сведения. Ждали погоду.