Уездный город С***

— Занятно, — растерянно хмыкнул Натан.

Насколько всё на самом деле строго, поручик понял сразу, стоило выбраться из машины у небольшого двухэтажного здания из красного кирпича, прерывавшего своим фасадом забор.

Дорога, образуя здесь квадратную площадку, ныряла под ворота слева от строения, сейчас запертые. Ограда внушала уважение, даже трепет — высокая, глухая, с железными рогатинами поверху, между которыми были частой сетью протянуты ряды колючей проволоки — густой, злющей. Забор от прочего окружения отделяла широкая полоса выкошенной травы, обеспечивая отличный обзор охране на вышках. Титов не стал приглядываться, но готов был поручиться, что охрана эта не просто вооружена, здесь не удивили бы и пулемёты. Тут и там на заборе алели крупные буквы предостерегающих надписей — «Стой! Стреляют!»

— Да уж, — кашлянул поручик, озираясь. — Вот это поворот. Как-то я не ожидал, что тут всё настолько секретно. Конечно, самолёты есть самолёты, но… Всё же слишком. И впрямь хуже тюрьмы.

Брамс только развела руками — мол, она же говорила, — и полицейские двинулись к высоким двустворчатым дверям.

Внутри всё тоже оказалось строго, хотя и не столь угрожающе: если вооружённая охрана и присутствовала, то скрытно и в глаза не бросалась. Небольшой светлый холл с паркетом на полу, выкрашенными в белый стенами, до середины обшитыми деревом, и белым потолком без украшений. Справа наверх убегала укрытая зелёной ковровой дорожкой лестница, слева у стены притулился единственный стул и небольшой стол, на котором стояли два телефонных аппарата и лежало несколько листов бумаги с необходимыми внутренними и городскими номерами.

Ту часть помещения, в которую вошли полицейские, отделяли от второй половины две высоких, вычурно-резных арки, между которыми стояла конторка с еще одним телефоном. За конторкой сидел крепкий молодой мужчина, который смерил посетителей пристальным, оценивающим взглядом, но не окликнул и излишнего служебного рвения не проявил.

Мешкать на пороге Натан не стал и прошёл прямо к нему, назвался и попросил пригласить майора Русакова. Если подобная просьба и удивила служивого, то виду он не подал и без возражений набрал нужный номер по памяти.

К счастью, Русаков оказался на своём месте, а оное место — где-то неподалёку, очевидно в этом же здании, потому что появился тот очень быстро.

В присутствии начальника охраны никаких проволочек не случилось, временные пропуска полицейским выписали в минуту. Даже оружие не вынудили сдать, хотя охранник и поглядывал на начальника укоризненно.

Прошли через арку и по лестнице — зеркалу той, что осталась за проходной, — поднялись в кабинет. Пустоватый, безликий, казённо-унылый: серо-зелёные стены, трёхрожковая люстра с белыми плафонами, большое, чуть пыльное окно без занавесок. Два стола буквой «Т», несколько потёртых стульев, три закрытых шкафа — один несгораемый, два обыкновенных, самых простых и грубых, словно деревянные ящики.

Единственной интересной деталью оказалась изящная фоторамка на столе, однако чья карточка в ней хранилась, посетителям было не видно. И Натан от всей души пожелал, чтобы там стояло изображение какой-нибудь миловидной девушки или семейная фотография. Просто так. Просто потому, что в такой скудной, неуютной обстановке должно быть хоть что-то человеческое.

Немногословный, сосредоточенный Русаков предложил посетителям садиться, в молчании выдал поручику неподписанную картонную папку, а сам углубился в какие-то собственные записи. Титов с Брамс озадаченно переглянулись, но склонились над папкой, содержащей листы таблиц.

Разобраться оказалось несложно, всё было очень наглядно: люди, даты, время прихода и ухода с точностью до минуты. Вскоре Титов уже знал, что Горбач не врал, во время последних убийств он действительно находился на территории завода, а вот Меджаджев отсутствовал и, значит, вполне мог совершить преступления — если, конечно, у него не имелось других свидетелей. Ведь не одним же заводом он жил!

Алиби не оказалось и у Хрищева, которого поручик на всякий случай не стал выпускать из поля зрения, но здесь также требовалось уточнение: будучи шофёром, он не так уж много времени находился на заводе. Подозревать его Титов, конечно, не спешил, уж слишком бесхитростным показался этот тип как для убийцы, так и для сообщника. Но он всё равно служил ниточкой от убитой родственницы ко «Взлёту» и мог что-то знать, вот только что? Увы, для того, чтобы правильно поставить вопрос, нужно знать не меньше половины ответа, а этим похвастаться Натан не мог.

— Как думаете, Брамс, с кого стоит начать? С Хрищева или сразу с Меджаджева?

— А зачем нам рищев? Вы же с ним разговаривали уже!

— Разговаривал, но когда это было! — задумчиво протянул Титов. — А впрочем, вы правы, нам и сейчас не с чем к нему идти. Роман Анатольевич, не выделите проводника? Нам бы с Меджаджевым поговорить, если он на месте. А Хрищева отложим на потом. Надо хотя бы уточнить, где он был во время убийств.

— Сейчас организуем, — окинув их задумчивым взглядом, кивнул Русаков и потянулся к телефону. — Прокоп Кузьмич, Меджаджев на месте? В цех пошёл? Куда? К Лямину, на токарку? Спасибо, сейчас их наберу… Алло, Яна Сергеевна? Это Русаков. Меджаджев у вас на участке? Батраков сказал, к вам пошёл. Что? Только пришёл? А, вот теперь и я слышу. Прекрасно. Передайте, пусть ко мне срочно зайдёт. Если через десять минут не будет, я за ним эскорт из внешнего оцепления снаряжу. Да, так и передайте. Спасибо! Скоро будет, — обратился начальник охраны к поручику.

— Да мы бы и сами дошли, — растерянно проговорил Титов. — Мы же не арестовывать, просто задать несколько вопросов.

— Сами бы вы за ним полдня бегали из цеха в управление и обратно, — хмыкнул усаков. — Ну и кроме того, с подобными людьми лучше разговаривать на своей территории, особенно в первый раз. Сейчас придёт, сами убедитесь. С вами, конечно, дама, это подействует на него благотворно, но боюсь, если он поймёт, что вы его в чём-то подозреваете, придётся и впрямь звать охрану.

— Такой буйный? — удивился поручик.

— Вспыльчивый, — задумчиво согласился усаков. — Кровь не водица. А вы, насколько я понимаю, расследуете эти убийства? Три утопленницы, одна из которых — жена орбача? Не знаю, что у вас на Меджаджева, но очень маловероятно, что это именно он.

— Почему? Не способен на убийство?

— Этот? Отчего же, легко, — пожал плечами майор. — Только не так. Пришибить в ярости может, это да, словно бык дуреет. Только на женщину он бы руку не поднял, да ещё вот так.

— Поглядим, — не стал спорить Натан и кивнул на папку. — А вы всех вещевиков из этого списка лично знаете?

— Это одна из главных подотчётных ценностей, — пожал плечами Русаков и усмехнулся. — Я и спутницу вашу вольнолюбивую прекрасно помню.

Натан бросил удивлённый взгляд на смешавшуюся при этих словах девушку, но вопросы задавать не стал, чтобы не смущать её еще больше. Тем более он примерно догадывался, что стало камнем преткновения в общении этих двоих: Аэлита сразу нелестно высказалась Натану о местных правилах безопасности, вряд ли она прежде об этом молчала, могло и Русакову достаться на орехи.

— А чем так страшен эскорт из внешнего оцепления, что вы им работников пугаете? — полюбопытствовал поручик. — Если не секрет.

— Скорее, местный юмор и тонкости отношений, — улыбнулся Роман Анатольевич. — Заводские считают их тупыми и опасными солдафонами, они заводских — упрямыми и, да, тупыми баранами. А на деле это просто охрана с выучкой сторожевых псов, которая не смотрит на чины, звания и прочие мелочи. Если их отправить за Меджаджевым, он непременно начнёт ругаться, тогда они, следуя инструкции, скрутят его и вот в таком виде доставят под конвоем, уже бывало.