Угроза

На площади, куда опустился шар с большим белым крестом - опознавательным знаком чивийцев - стояло еще около десятка воздушных судов. Остальные летали на западе, лучники с удовольствием уничтожали врагов. Дело оказалось до смешного легким - хочешь, прострели смертоносца, хочешь - шар. Даже если насекомое в нем оставалось цело, летучий газ стремительно выходил сквозь дыры.

"Скоре бы пришли иткенцы," - кровожадно пожелал Зижда, когда летчики выбирались из корзины.
– "Мы с тобой полетим вперед и убьем сверху столько врагов, сколько насекомое сможет поднять стрел."

–  Да, мы теперь великие воины, когда дело доходит до восьмилапых, - усмехнулся Олаф.

– Вот еще бы научиться бить стрекоз… Пойду к Повелителю, возможно, он уже поел.

Но до Дворца воин не добрался, навстречу вышел принц Владис. Это было необычно - Повелитель обычно не разговаривал с наследником престола. Он выглядел немного расстроенным.

–  Что с тобой?
– сотник больше не пытался разговаривать с ним в церемониальном духе.
– Повелитель приказал поймать жука-огненосца, не приближаясь спереди?

–  Старая шутка, - отмахнулся Владис.
– Дагель такие обожает, поболтай с ним. Повелитель оказал мне честь, я поведу армию на запад.

–  Вот как?
– искренне удивился Олаф.
– А я думал, что они сами вот-вот придут.

–  Разведчики на шарах донесли, что на Иткен напали чалтанцы. Многие погибли, была большая всеобщая битва. Старик считает, что пора захватить какой-нибудь город на западе.

–  Ну… Разве это плохо?

–  Хорошо, только я-то думал пойти с тобой в степь. Что ты так смотришь? Повелитель все равно назначил бы тебя старшим, ему нет дела до высоких господ. Да и мне, честно говоря, тоже. А теперь ничего не получится, придется завоевать город, посадить там Дагеля королем… Только ты ему не рассказывай: у меня уже я Ярлык для него есть, Старик сразу выдал. Но когда я попаду в степь - неизвестно.

–  А я?
– спросил сотник.

–  Ну, ты-то отправишься туда вот-вот, уже разведчики летали на север, ближе к перевалам. Почти весь снег сошел. А ты разве не знал?
– принц хмыкнул.
– Все только и говорят о том, кто пойдет с тобой в Хаж. Много желающих… А вот тебя никто не спросил. Вот что значит иметь плохую репутацию, высокий господин каратель!

–  Не обзывайся, - вяло улыбнулся Олаф.
– Значит, все уже меня провожают… А я вот хотел зайти к Повелителю, испросить разрешения.

–  Большого отряда не получишь, новый город надо будет кем-то оборонять. И не ходи сейчас во дворец, туда прорвалась очередная сумасшедшая самка. Меня вытолкали телохранители в шею! Меня, принца!
– к Владису вернулось хорошее настроение, он рассмеялся.
– Только-только Повелитель поел - в вылазке погибли несколько наших, одно тело доставили ему - стал отдавать мне приказы, что так редко случается, и вдруг она влетает, расшвыривая всех! Приспичило ей спариться со старейшим пауком немедленно и сейчас же! Пойдем лучше к нам, тоже пообедаем.

–  Нет, мне надо заглянуть в сотню. Там, как всегда, вдов поделить не могут, - соврал сотник.

Впрочем, не совсем соврал. Вдов в городе Чивья всегда хватало, и мужчины имели вторые и третьи семьи по соседству вполне открыто. Но зато и все драки, доходившие до поножовщины почему-то происходили из-за вдов товарищей, а не из-за жен или даже невест. Сотник, одновременно являвшийся управителем квартала, должен был разбирать все происшествия. Олаф последнее время уклонялся от этой обязанности с помощью Люсьена - выживший после осенней битвы стражник все еще был слаб и постоянно был на месте. Однако время от времени его требовалось навещать, и сотник решил сделать это сейчас.

Подойдя к своему дому, одновременно штабу сотни, он сразу видел хажца. Он сидел на пороге, греясь на солнышке, и вполуха слушал сетования какой-то старухи. Олаф тихо приблизился.

–  И еще пьет постоянно. Как из похода, так сразу за бутылку. Даже во дворец его однажды не взяли на дежурство, потому что пьян оказался с утра.

–  С утра?
– лениво переспросил Люсьен.

–  Нет, то есть пьян-то он был с вечера, а утром еще не отошел. И как напьется, лезет в драку с соседями. А она его не останавливает, она наоборот с ним пьет! Все время у них в доме кувшины стоят, и как настоится - сразу пьют. Даже когда его нет, она одна пьет. А еще…

–  Олаф!
– стражник вскочил, увидев приятеля.
– Иди скорее заруби ее сына, она жалуется уже час!

–  Не надо его рубить!
– старушка тоже заметила сотника, и всерьез испугалась. Олаф, первый каратель Чивья, сжигатель самок, мог и в самом деле убить.
– Я же не для того пришла! Надо просто отругать его примерно, перед строем или еще как…

–  Некогда, мать, армия скоро в поход пойдет, да и сотник другой будет, - развел руками Олаф.
– Но я ему передам. Как звать-то негодяя?

–  Вереш. Только ты его уж не губи, Олаф-сотник!

–  Ладно, ладно, - пообещал Олаф, про себя твердо решив, что именно Вереша и порекомендует королю Стэффу на свое место. Там исправится.
– Идем в дом, Люсьен, важное дело.

Сказал он это не потому, что в самом деле имел дело к стражнику, а потому что заметил, как по улице к ним приближается небольшая толпа, ведущая пошатывающегося парня в окровавленной рубахе.

–  Не желаю!
– Олаф запер дверь.
– Пойдем, выйдем черным ходом.

–  Может, там что-то важное, - возразил ответственный Люсьен.

–  Что там важного? Драка очередная. Вот когда я только своей сотней командовал, там такого не было. Знаешь, почему? Каждый видел, что я делаю с повстанцами. Боялись, и потому жаловаться не ходили. А теперь почти всех мои люди погибли, да и от старой королевской сотни мало что осталось. И никто уже толком не знает, как это Олаф-сотник людям веки отрезает, что б они ему в глаза смотрели.

–  Тебя по прежнему боятся, - не согласился стражник.

–  Но уже не так. А иначе решали бы все сами. Но теперь это не важно, мы вот-вот отправляемся в Хаж.

–  Я знаю, - хмыкнул Люсьен.
– Все хотят с нами. Люди скучают по родине, по степи.

–  Отряд будет маленький. Попрошу у Повелителя хотя бы пятерых восьмилапых, три, а лучше четыре шара, а вот как с людьми быть - не знаю. Мало осталось.

–  Я пойду, - загнул палец стражник.
– Владис и Дагель…

–  Не пойдут, их отправляют Иткен завоевывать, - Олаф остановился посреди улицы и изумленно посмотрел на хажца.
– И ты все знаешь? Но почему мне-то не сказал!