Уильям Шекспир — образы чести и благородства

«И чтобы быть уверенным, что не есть ложь, Я поклянусь,

Тысячей вздохов, лишь только думая об облике твоём» (131, 9-10).

Внимательно прочитав фрагмент: «Я поклянусь, тысячей вздохов (обожанья), лишь только думая об облике твоём» читателю интуитивно захочется поверить в искренность написанного.

Могу предположить, что пишущий поэт елизаветинской эпохи вряд ли, захотел, чтобы подобная частная переписка была передана на вёрстку для печати и тиражирования.

Из чего можно сделать выводы, что содержание сонетов 13 и 151, раскрыло в полной мере интимную, «теневую» сторону гения драматургии, которому «ничто человеческое не было чуждо». Однако через четыре столетия сонеты Шекспира вызвали волну «праведного» возмущения среди критиков, как правило женского пола, по поводу содержания сонета 151, где они увидели дискриминацию по половому признаку и тон повествования, унижающий честь и достоинство тёмной леди. Таким образом, закрепляя обвинения в адрес Уильяма Шекспира, что, он не имел ни чести, ни совести в нанесении ущерба, унижающем честь и достоинство «тёмной леди».

— Confer! С пьесой «Король Лир» акт 2, сцена 4, диалог Короля Лира с Кентом, в мастерски задуманной риторической антитезе:

________________

________________

Original text by William Shakespeare King Lear» Act II, Scene IV

Before GLOUCESTER's castle. KENT in the stocks.

KING LEAR

No, no, they would not.

KENT

Yes, they have.

KING LEAR

By Jupiter, I swear, no.

KENT

By Juno, I swear, ay.

KING LEAR

They durst not do 't;

They could not, would not do 't; 'tis worse than murder,

To do upon respect such violent outrage:

Resolve me, with all modest haste, which way

Thou mightst deserve, or they impose, this usage,

Coming from us.

William Shakespeare «King Lear» Act II, Scene IV.

Перед замком ГЛОСТЕРА. КЕНТ в колодках

КОРОЛЬ ЛИР

Нет, нет, они этого не сделают.

КЕНТ

Да, это так.

КОРОЛЬ ЛИР

Клянусь Юпитером, нет.

КЕНТ

Клянусь Юноной, да.

КОРОЛЬ ЛИР

Они не осмелятся такое сделать;

Они не смогут, не пожелают такое сделать; это хуже, чем убийство,

Поступиться по отношению к такому жестокому произволу:

Решать мне, со всей поспешностью скромной, каким путём

Ты способен заслужить или они навяжут тебе своё употребленье,

Исходя из примененья.

Уильям Шекспир «Король Лир» Акт 2, Сцена 4.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 17.04.2022).

— Но хотел ли, бард «навязать своё употребленье исходя из примененья» в отношении тёмной леди?

— Ни коим образом, нет!

Именно, фразой первой строки: «Твоё искусство, столь тираничное, как твоё мастерство», повествующий подтвердил подспудное желание «тёмной леди» доминировать в адюльтере с мужчинами.

В строках 11-12, повествующий бард продолжил сюжет сонета в составе третьего четверостишья.

«One on another's neck, do witness bear

Thy black is fairest in my judgment's place» (131, 11-12).

«В объятиях другой свидетельствую — их перенеся

Твой чёрный, прекраснее всего на месте моего осужденья» (131, 11-12).

В строке 11, повествующий сохранив иронический тон, подтвердил: «В объятиях другой свидетельствую — их перенеся». Хочу отметить, что строку 12 следует читать вместе с предыдущей строкой, так как они связаны воедино по смыслу: «Твой чёрный, прекраснее всего на месте моего осужденья».

Хочу напомнить читателю, что мода на обвинения в адрес Шекспира во всех смертных грехах ещё не прошла, поэтому текст в строке 12: «Твой чёрный, прекраснее всего на месте моего осужденья», был истолкован некоторыми критиками, как повод для того, чтобы вменить барду наличие признаков неких венерических заболеваний.

Впрочем, ещё живущим гениям в таких случаях говорят: «Посмертное вскрытие покажет». Поскольку гений драматургии почил четыреста лет назад, то можно ограничиться разведением рук в стороны и не более того. На самом деле, можно предположить, что «тёмная леди» была инициатором и источником распространения невероятных слухов среди знати о надуманной венерической болезни барда. Не случайно в строках 4-5 сонета 144, повествующий бард назвал тёмную леди «женщиной, окрашенной душевной болью» и «женщиной — злом»:

«The worser spirit a woman colour'd ill.

To win me soon to hell, my female evil» (144, 4-5).

«Худший дух — женщина, окрашенная душевной болью.

Побеждающая меня скорее в ад, моя женщина — зло» (144, 4-5).

В заключительном двустишии, повествующий бард подводит черту вышеизложенному, в котором им раскрывается сущностность мастерства «тёмной леди» в мастерском очернении других неугодных, в частности барда.

«In nothing art thou black save in thy deeds,

And thence this slander, as I think, proceeds» (131, 13-14).

«Ни в чьём мастерстве твой чёрный не сохранился, как в твоих делах,

И оттуда эта клевета, как Я полагаю, продолжилась (в чужих устах)» (131, 13-14).

В строке 13, повествующий предоставил объемлющую характеристику тёмной леди: «Ни в чьём мастерстве твой чёрный не сохранился, как в твоих делах». Хочу напомнить читателю, что тёмная леди была любовницей и содержанкой двоюродного брата королевы, который был значительно старше её, поэтому в полной мере могла пользоваться его протекцией и защитой. Что предоставляло ей дополнительные возможности совершать то, что обычной женщине в елизаветинскую эпоху никогда бы не сошло с рук.