Украденное дитя

Дракон закашлял пламенем.

– А если я так же сделаю? – ощерился Эш, для которого здоровенное чёрное пятно на бежевой дорогой ткани стало последней каплей.

– Уау? – удивился дракон и выпучил глаза.

Насмешливо, как показалось фейри. Эта тварь ещё и смеётся над ним!

«Ну всё!» – успел подумать Эш, прежде чем ярость огненной пеленой заволокла разум.

Очень скоро жандармы, полицейские из Тайного отделения и расколдовавшийся граф Цевет на пару с зеваками имели удовольствие наблюдать, как из огня на задних лапах, поддерживая передними хвост и балансируя крыльями, выбежал дракон. Следом – стая танцующих огненных лисиц, оглушительно хохоча и тявкая, а за ними – объятый пламенем рогатый фейри в одежде джентельмена.

– Ау-ау! – кричал дракон, что наверняка должно было означать «Помогите!»

– Там-там-там-там! – на манер канкана хихикали лисицы.

– Убью! – рычал рогатый фейри и звонко цокал копытами. Огонь стелился за ним, как шлейф.

Граф Цевет потёр глаза и усомнился, превратился он уже в человека или ещё сидит кроликом. Мало ли, что кролики видят, может, галлюцинации для них – это нормально?

– Ничего себе! – простодушно выдохнул кто-то из жандармов.

– А мой шёлк? – вторил ему бочковидный джентльмен.

Дракон с фейри пошли на второй круг.

– И-ха-а-а-а! – радостно завопили танцующие лисицы. Заметили людей и устроили канкан уже для них.

Граф Цевет снова потёр глаза. Лисицы не исчезли. Орущий ругательства на фейрийском рогатый монстр в одежде герцога Виндзора тоже никуда не делся, не говоря уже о драконе. А когда одна из лисиц, красиво проехавшись по каменной мостовой, остановилась прямо перед графом и с громким «Х-ха!» раскрыла объятья, граф не выдержал и повернулся к секретарю. У того вид был не менее обалделый, и Цевет облегчённо выдохнул: значит, ему всё это не кажется.

Правда, потом к лисице присоединились её товарки. Улыбаясь и уморительно покачивая бёдрами, они приближались к полицейским. Те отступали, но позади стеной встал огонь.

– Ай-яй-яй-яй! – кричал дракон, так и не додумавшись взлететь.

Эш, ругаясь ему в унисон, пытался его оседлать. Пока не получалось.

– Герцог! – закричал граф Цевет, когда до пламени осталось шагов пять, а лисицы наседали. Жандармы уже вовсю танцевали с ними и потихоньку горели. – Герцог, да остановите же это!

Эш его не услышал: он как раз залез дракону на шею и испустил победный клич.

На площадь въехала ещё одна карета.

Испуганно заржали кони, взревел огонь, лисицы отвлеклись, а из кареты, не дожидаясь, пока она остановится, выскочил Ричард и бросился к Эшу.

Эш с наслаждением душил дракона.

Лисицы, заинтересовавшись камердинером герцога, качнулись в его сторону, а некоторые, особенно наглые окружили и затанцевали, приглашающе улыбаясь. Ричард замер, а с его запястий огненным шаром сорвались ещё две лисы, не улыбчивые и настроенные решительно. Не медля, они набросились на танцующих лисиц.

Граф Цевет, задыхаясь от жара, снова потёр глаза.

Лиса Ричарда хуком слева заехала в челюсть сунувшейся к ней лисицы-танцовщицы.

– Яа-а-а-а! – захрипел удушаемый дракон.

Ричард протиснулся мимо лисиц, поднырнул под крыло дракона и сверху бросился на герцога.

Пару мгновений эта композиция была достойна резца придворного скульптора, но потом Эш разжал руки и упал, подмяв под себя Ричарда.

– Ах-ах-аха! – тяжело задышал дракон, отползая от бьющегося в ярости герцога – но Ричард держал господина крепко.

Потерявшие к ним интерес лисицы снова вернулись к жандармам.

– Герцог! – беспомощно закричал граф Цевет.

– Иха-а-а-а! – вторили ему танцующие лисицы.

И, когда до стены огня оставался всего один шаг, а жандармы танцевали уже все, Виндзор соизволил прийти в себя и обернуться.

Над улицей раздалось что-то рокочущее, какой-то приказ на фейрийском, в котором отчётливо слышался треск пламени. И огонь, повинуясь ему, отступил. Лисицы дружно подскочив, превратились в языки пламени и исчезли. Ещё один приказ – и костёр схлынул весь, дымом улетев в закрытое тучами небо.

На улице и площади наступила странная, непривычная тишина.

– Пусти меня, – приказал Эш, поведя плечом. Он сидел на покрытых сажей каменных плитах, а позади его за шею держал Ричард. – Пусти, уже всё.

Ричард повиновался. И тихо, по привычке, добавил:

– Простите, господин.

Эш обернулся, увидел пока ещё красный синяк на тонкой скуле Дикона, подавил рвущееся ругательство – оно могло испугать Ричарда. И, вернув себе человеческий облик, поднялся.

Вокруг приходили в себя, стряхивали пепел и просто изумлённо озирались жандармы и полицейские. Звенящую тишину пронзал голос графа Цевета, раздающий приказы. Эш окинул взглядом безнадёжно испачканное в саже пальто и стряхнул его – прямо в руки услужливому Дикону.

– Оставь, легче новое сшить.

Дикон склонил голову, но пальто аккуратно свернул.

Эш вздохнул. После вспышки ярости пришло опустошение – фейри сам себе казался пепельной пустошью. Ветер дохнул ему в лицо, принеся запах железа с соседних улиц. Тут же вернулась головная боль. Коснувшись чёрной от сажи рукой виска, Эш повернулся к тому, что недавно было драконом.

Прижав колени к груди, у стены ближайшего дома, жирной от сажи, дрожал подросток. Эш, изогнув бровь, изучил его. И шагнул вперёд, преградив дорогу подчинённым графа Цевета.

– Он мой.

– Милорд…

– Герцог, эта полукровка!.. – вынырнул откуда-то граф. – Он принадлежит императору!

Мальчишка зыркнул на него и угрожающе зарычал.

– Это не полукровка, это оборотень, – лениво возразил Эш. – И он никому не принадлежит.

– Герцог…

– Он пойдёт со мной. – Эш подошёл к мальчишке, протянул руку. Малявка такая, а он-то думал… Впрочем, ничего он не думал, он просто его душил. – Вставай. Я верну тебя домой.

– Герцог, – снова начал глава Тайной полиции, но Эш только отмахнулся.

– Не стоит, Цевет. Вы не сможете помешать мне его увести. И вы ничего не понимаете в фейри и «той стороне».

Полицейские переводили удивлённые взгляды с него на начальника, но не шевелились. Граф прикусил губу – как бы ему ни хотелось обратного, Виндзор был прав.

– В таком случае вам придётся объяснить это императору лично, Ваша Светлость.

Эш не обратил на него внимания: он наклонился, схватил мальчишку за плечи и, встряхнув, поставил на ноги.

Юный оборотень оскалился.