Укридж и Ко. Рассказы

— Всегда сей доброе семя, малышок. С добрым семенем абсолютно ничто не сравнится. Никогда не упускай шанса показать себя с наилучшей стороны. Вот секрет успеха в жизни. Всего несколько любезных слов, и, как видишь, еще одно местечко, куда я могу заскочить и перекусить, когда наличность поиссякнет.

Меня шокировал такой низкий материализм, о чем я ему и сообщил. Он попенял мне с высоты своей мудрости:

— Очень просто занять такую позицию, Корки, мой мальчик, но осознал ли ты, что подобная семья по воскресным вечерам после богослужения ужинает ростбифом, печеным картофелем, пикулями, салатом, бланманже и тем или иным сыром? В жизни человека, малышок, бывают минуты, когда ломоть ростбифа, за которым следует бланманже, означает нечто, чего не выразить словами.

Примерно неделю спустя я посетил Британский музей, чтобы собрать материал для очередной увлекательно-поучительной статьи для еженедельника, иногда их печатавшего. Я бродил из зала в зал, накапливая сведения, как вдруг увидел Укриджа с двумя мальчуганами, прицепленными к его рукам — по одному к каждой. Он выглядел несколько утомленным и приветствовал меня с радостью, какую испытывает потерпевший кораблекрушение моряк, завидев парус.

— Побегайте тут, поразвивайте свои умишки, ребятки, — сказал он мальчикам. — Когда закончите, найдете меня тут.

— Хорошо, дядя Стэнли, — дружно ответили мальчики.

— Дядя Стэнли? — повторил я беспощадно.

Он слегка поежился, надо отдать ему должное.

— Это маленькие Прайсы. Из Клэпема.

— Я их помню.

— Устроил небольшую экскурсию. За гостеприимство надо отплачивать, Корки, мой мальчик.

— Так ты действительно навязал свою особу этим злосчастным людям?

— Время от времени я к ним заглядывал, — с достоинством ответил Укридж.

— Но ты с ними познакомился чуть больше недели назад. Как часто ты к ним заглядывал?

— Раза два. Может быть, три.

— К обеду или к ужину?

— Некоторое принятие пищи имело место, — признался Укридж.

— И вот теперь ты дядя Стэнли!

— Прекрасные добросердечные люди, — сказал Укридж, как мне показалось, с некоторым вызовом. — С самого начала приняли меня как близкого родственника. Но конечно, палка о двух концах. Например, сегодня мне поручили попасти этих огольцов. Однако в целом, сопоставив плюсы с минусами, я в ажуре. Признаюсь, духовные песнопения после ужина меня не очень прельщают, но сам ужин, малышок, ну, просто неотразим. Такого ростбифа, — мечтательно произнес Укридж, — я давно не жевал.

— Жадная скотина, — критически заметил я.

— Надо, чтобы душа в теле держалась крепко, старичок. Конечно, кое-какие неловкости наличествуют. Например, они почему-то вбили себе в голову, что авто, на котором мы тогда к ним подъехали, мое, и ребятишки все время пристают ко мне, чтобы я взял их покататься. К счастью, мне удалось уломать Фредерика, и он думает, что сможет в ближайшие дни устроить поездку — другую. Ну, а миссис Прайс все время упрашивает меня, чтобы я привез мою тетушку на чашечку чая, чтобы они могли поболтать по душам, а у меня не хватает жестокости сказать ей, что моя тетка абсолютно и окончательно отреклась от меня на другой день после той заварушки с танцами.

— Ты мне этого не говорил.

— Да неужели? Ну, да. Я получил от нее письмо на ту тему, что я для нее перестал существовать. Я подумал, что письмо указывает на злобный узкий взгляд на вещи. Но не могу сказать, что оно уж так меня удивило. Тем не менее это осложняет ситуацию, когда миссис Прайс жаждет сойтись с ней поближе. Мне пришлось объяснить ей, что моя тетушка — хроническая больная, никогда дома не покидает и практически прикована к постели. Но все это меня несколько тяготит, малышок.

— Могу понять.

— Видишь ли, — сказал Укридж, — я не терплю хитростей и лжи.

Сказать что-нибудь поразительнее он вряд ли мог, а потому я покинул его и возобновил мои розыски.

Затем я на несколько недель покинул столицу, ибо подошло время моего осеннего отпуска. Когда я вернулся на Эбери-стрит, Баулс, мой домохозяин, воздав должное моей загорелой внешности, поставил меня в известность, что в мое отсутствие несколько раз заходил Джордж Таппер.

— Кажется, ему настоятельно нужно увидеться с вами, сэр.

Я удивился. Джордж Таппер всегда был рад (или делал вид, что рад) встрече со мной, своим старым школьным товарищем, когда я его навещал, но он редко искал встречи со мной у меня дома.

— Он сказал, что ему нужно?

— Нет, сэр. Он ничего не просил вам передать. Он просто осведомился о вероятной дате вашего возвращения и выразил пожелание, чтобы вы посетили его, как только вам будет удобно.

— Пожалуй, мне следует пойти к нему сейчас же.

— Возможно, поступить следует именно так, сэр.

Я нашел Джорджа Таппера в министерстве иностранных дел, окруженного документами самого внушительного вида.

— Наконец-то! — вскричал Джордж, как мне почувствовалось, с некоторой колкостью. — Я уже думал, что ты никогда не вернешься.

— Я чудесно провел время, благодарю, что ты поинтересовался, — ответил я. — Вернул розы на свои щеки.

Джордж, которому, казалось, заметно изменило обычное спокойствие, коротко обругал мои щеки и их розы.

— Послушай, — сказал он горячо. — Надо что-то делать. Ты уже видел Укриджа?

— Пока нет. Думаю, заглянуть к нему под вечер.

— Да уж, пожалуйста. Знаешь, что произошло? Этот несчастный осел взял да и обручился с девушкой в Клэпеме.

— Что-о?

— Обручился! С девушкой! В Клэпеме. Клэпем-Коммонс, — добавил Джордж Таппер, словно, по его мнению, это ставило окончательную точку.

— Ты шутишь!

— Я не шучу, — кисло возразил Джордж. — Или я выгляжу так, будто шучу? Я встретил его с ней в Беттерси-парке, и он нас познакомил. Она напомнила мне, — добавил Джордж Таппер с легкой дрожью, ибо тот жуткий вечер глубоко его ранил, — ту омерзительную балаболку в розовом, которую он привел с собой, когда я пригласил вас пообедать в «Риджент-Гриле», и которая все время во весь голос разглагольствовала про желудочное недомогание своей тетки.

Тут, по-моему, он был несправедлив к мисс Прайс. За время нашего с ней краткого знакомства она показалась мне в какой-то степени язвой, но я бы никогда не поставил ее на одну доску с Флосси Боевого Билсона.

— Ну, и чего же ты от меня хочешь? — спросил я, на мой взгляд вполне разумно.

— Ты должен придумать способ покончить с этой помолвкой. Я ничего сделать не могу. Занят весь день.

— И я занят.

— Расскажи своей бабушке! — сказал Джордж Таппер, который в эмоциональные минуты был склонен возвращаться к фразеологии школьных дней и к выражениям, глубоко чуждым министерству иностранных дел. — Примерно раз в неделю собираешься с силами написать паршивую статейку для какой-нибудь газетенки на тему: «Подобает ли младшим священникам целоваться?» или не менее идиотскую, а все остальное время болтаешься без дела с Укриджем. Нет, бесспорно, это твоя обязанность — помочь бедному идиоту выпутаться.