Укридж и Ко. Рассказы

— Моя тетя?

— Мне только что позвонили из ее дома, — продолжал я, входя в роль, — и сказали, что у нее рецидив. Состояние крайне серьезное. Тебя там ждут безотлагательно. Даже теперь может быть уже поздно.

— Воды! — сказал Укридж, пятясь и хватаясь за свой жилет, вернее, за мой жилет, который я по глупости забыл запереть. — Воды!

Сыграно это было прекрасно. Даже я — хотя все во мне восставало на то, как он мял и крутил мой лучший галстук, — не мог этого не признать. Полагаю, особую убедительность его игре придала многолетняя тренированность шататься под ударами Судьбы. Семейство Прайсов, казалось, было потрясено до самого своего основания. Воды в комнате не оказалось, но орда малолетних Прайсов немедленно умчалась на поиски таковой, а остальные члены семьи сомкнулись вокруг страдальца, исполненные сострадания и желания помочь.

— Моя тетя! Больна! — стонал Укридж.

— Не стоит так волноваться, старина, — произнес чей-то голос в дверях.

Таким издевательским и во всех отношениях неприятным был этот голос, что на мгновение я был готов поверить, будто он принадлежал чайке. Затем я обернулся и узрел молодого человека в голубом костюме из тонкой шерсти. Молодого человека, которого видел прежде. Это был миротворец, типчик, который успокоил и увел раздраженного типуса, которому Укридж был должен мизерные один фунт два шиллинга и три пенса.

— Не стоит так волноваться, — повторил молодой человек и посмотрел на Укриджа злопыхательски. Его появление вызвало сенсацию. Мистер Прайс, который мял плечо Укриджа с безмолвным сочувствием сильного мужчины, возвысился над вошедшим, насколько позволял его рост в пять футов и шесть дюймов.

— Мистер Финч, — сказал он, — могу ли я узнать, что вы делаете в моем доме?

— Ладно, ладно…

— Мне кажется, я сказал вам…

— Ладно, ладно, — повторил Эрни Финч, который, видимо, был молодым человеком с характером. — Я просто пришел, чтобы разоблачить самозванца.

— Самозванца!

— Вот его! — сказал молодой мистер Финч, уставляя презрительный перст на Укриджа.

По-моему, Укридж собирался заговорить, но вдруг передумал. Ну, а я тихонько ретировался из центра событий и постарался оставаться настолько незаметным, насколько позволяла спинка пунцового плюшевого дивана. Мне хотелось полностью отъединиться от происходящего.

— Эрни Финч, — сказала миссис Прайс, грозно набычившись, — что это значит?

Общая враждебность атмосферы словно бы ни на йоту не обескуражила молодого человека. Он покрутил свои усики и улыбнулся ледяной улыбкой.

— Это значит, — сказал он, пошарив в кармане и доставая какой-то конверт, — что у этой вот личности никакой тети нет. А если есть, то она не мисс Джулия Укридж, прославленная и богатая писательница. У меня с самого начала были кое-какие подозрения насчет этого джентльмена, могу вам сразу сказать, и с тех пор, как он появился в этом доме, я наводил о нем справки. Для начала я написал его тете — то есть даме, которую он называет своей тетей, — будто я старый школьный друг ее племянника и хотел бы узнать его адрес. И вот ее ответ — можете прочесть сами, если хотите: «Мисс Укридж получила письмо мистера Финча и в ответ указывает, что у нее никакого племянника нет». Никакого племянника! Достаточно ясно, правда?

Он поднял ладонь, предотвращая высказывания.

— И еще одно, — продолжал он, — авто, в котором он разъезжает. Оно и не его вовсе. Оно принадлежит человеку по фамилии Филлимор. Я записал номер и навел справки. А фамилия этой личности и не Укридж вовсе. А Смоллуид. Он нищий самозванец, который водил вас всех за носы, едва переступил порог этого дома; и если вы выдадите за него Мейбл, то совершите самую большую глупость в своей жизни.

Наступила зловещая тишина. Прайсы смотрели на Прайсов в немом обалдении.

— Я тебе не верю, — наконец сказал хозяин дома без всякой, впрочем, уверенности.

— В таком случае, — возразил Эрни Финч, — вы, может быть, поверите вот этому джентльмену. Входите, мистер Гриндли.

Бородатый, осюртученный и неописуемо грозный, в комнату широким шагом вошел Кредитор.

— Скажите им, — попросил Эрни Финч.

Кредитор не заставил просить себя дважды. Он пригвоздил Укриджа сверкающим взглядом, а его грудь вздымалась от с трудом сдерживаемых чувств.

— Прошу прощения, что вторгаюсь в круг семьи в воскресный вечер, — сказал он, — но от этого молодого человека я узнал, что могу найти тут мистера Смоллуида, и потому отправился сюда. Я более трех лет разыскивал его повсюду по вопросу об одном фунте двух шиллингах и трех пенсах за поставленный товар.

— Он должен вам деньги? — в растерянности промямлил мистер Прайс.

— Он мне не уплатил, — ответил кредитор с абсолютной точностью.

— Это правда? — спросил мистер Прайс, обернувшись к Укриджу.

Укридж в самом начале поднялся на ноги и, казалось, прикидывал, возможно или нет выскользнуть из комнаты незаметно. Этот вопрос его остановил, и на его губах заиграла слабая улыбка.

— Ну-у, — сказал Укридж.

На этом глава семьи свой допрос прекратил. По-видимому, он сделал все необходимые выводы. Он взвесил улики и принял решение. Глаза его метнули молнию. Он поднял руку и указал на дверь.

— Покиньте мой дом! — загремел он.

— Ладненько, — сказал Укридж кротко.

— И больше никогда не переступайте его порога.

— Ладненько! — сказал Укридж.

Мистер Прайс обернулся к своей дочери.

— Мейбл, — сказал он, — твоя помолвка расторгнута. Расторгнута, ты понимаешь? Запрещаю тебе впредь видеться с этим пройдохой. Ты меня слышишь?

— Да ладно, пап, — сказала мисс Прайс, открыв рот в первый и последний раз. Характер у нее, казалось, был ровный и покладистый. Мне почудилось, что я перехватил не слишком недовольный взгляд на его пути к Эрни Финчу.

— А теперь, сэр, — вскричал мистер Прайс, — уходите!

— Ладненько, — сказал Укридж.

Но тут Кредитор внес в происходящее деловую ноту.

— А как насчет, — осведомился он, — моих одного фунта двух шиллингов и трех пенсов?

На момент могло показаться, что возникли некоторые затруднения. Но Укридж, неизменно находчивый, тут же отыскал выход.

— Старичок, у тебя при себе не найдется одного фунта двух шиллингов и трех пенсов? — обратился он ко мне.

И они у меня нашлись, спасибо моему вечному невезению.

Мы пошли рядом по Пибоди-роуд. Укридж уже полностью оправился от мимолетной растерянности.

— Вот тебе и доказательство, малышок, — провозгласил он ликующе, — что никогда не следует отчаиваться. Как ни черна перспектива, старый конь, никогда ни в коем случае не отчаивайся. Сработал ли бы этот мой план или нет, решить невозможно. Но вместо этой всей канители с хитрым притворством, против которой я всегда возражаю, мы получили милый бесхлопотный выход из положения, палец о палец не ударив. — На несколько секунд он предался приятным мыслям. — Мне и в голову не приходило, — продолжал он, — что настанет время, когда Эрни Финч вызовет у меня прилив самых добрых чувств, но, провалиться мне, малышок, будь он сейчас здесь, я бы его расцеловал. Прижал бы его к своей груди, черт подери!