Укридж и Ко. Рассказы

— Но откуда ты знаешь, что он хочет выпутываться? По-моему, ты слишком много на себя берешь. Конечно, вы, чиновники, с водой в жилах, позволяете себе фыркать на священную страсть, но миром, как я иногда упоминаю, правит любовь. Укридж, вполне вероятно, чувствует, что только теперь он понял, в чем истинное счастье.

— Ах, так? — съязвил Джордж Таппер. — Когда мы встретились, выглядел он немножко по-другому. Он выглядел как… ну, помнишь, как в школе он попробовал боксировать в тяжелом весе, а тот типчик из отделения Сеймура вышиб из него дух в первом раунде? Вот как он выглядел, когда знакомил меня с этой девицей.

Должен сказать, уподобление это меня впечатлило. Странно, как память хранит эти мельчайшие эпизодики детских лет. Через бездну времен я вновь увидел, как Укридж, перегнувшись пополам, одной рукой в перчатке нежно ласкает свою грудобрюшную преграду, а в глазах у него стынет недоуменный ужас. Если его облик жениха напомнил Джорджу Тапперу тот случай, несомненно, его друзьям следовало сплотиться вокруг.

— Ты ведь как будто взял на себя роль неофициального наблюдателя за ним, — сказал Джордж Таппер. — Так помоги ему сейчас.

— Ну, я забегу к нему.

— Такая нелепость! — сказал Джордж Таппер. — Как Укридж вообще может жениться на ком бы то ни было? У него ведь за душой нет и шиллинга.

— Я укажу ему на это обстоятельство. Возможно, он каким-то образом упустил его из виду.

Посещая Укриджа в его жилище, я обычно останавливался под его окном и вопил его имя во весь голос. Если он оказывался у себя и принимал, то высовывался из окна и бросал мне ключ от входной двери, чтобы избавить квартирную хозяйку от необходимости подниматься из полуподвала и отпирать ее. Весьма разумный маневр, учитывая, что его отношения с этой самодержицей часто бывали крайне натянутыми. Я завопил, и наружу высунулась его голова.

— Привет, малышок!

Даже на таком расстоянии что-то в его лице показалось мне странным, но только когда я поднялся по лестнице в его комнату, мне стала ясна причина. Там я убедился, что он каким-то образом украсился фонарем под глазом, и фонарь этот, хотя и миновал пору расцвета, все еще поражал богатством своих оттенков.

— Черт! — вскричал я, уставившись на это украшение. — Как и когда?

Укридж угрюмо пыхнул трубкой.

— Долгая история, — буркнул он. — Ты помнишь неких людей по фамилии Прайс в Клэпеме?

— Неужели твоя невеста уже дала тебе в глаз?

— Так ты слышал? — удивился Укридж. — Кто тебе сказал, что я помолвлен?

— Джордж Таппер. Я как раз от него.

— Ну, это экономит на объяснениях, малышок, — торжественно произнес Укридж. — Пусть это послужит тебе предостережением. Никогда…

Мне требовались факты, а не морализирование.

— Откуда у тебя этот синяк?

Укридж выпустил клуб дыма, и его неукрашенный глаз мрачно сверкнул.

— Эрни Финч, — холодно ответил он.

— Кто такой Эрни Финч? В первый раз о нем слышу.

— Что-то вроде друга семьи и, насколько понимаю, все больше прицеливался на Мейбл, пока не появился я. Он был в отъезде, когда мы обручились, и никто, видимо, не счел нужным поставить его в известность, а он явился однажды вечером как раз тогда, когда я целовал ее на прощание в палисаднике. Заметь, Корки, как ловко все это складывается. Вдруг, увидев его, Мейбл от неожиданности вскрикнула, тот факт, что она вскрикнула, дал основание этому Финчу неверно истолковать ситуацию, а это толкнуло его, провались он ко всем чертям, подскочить ко мне, одной рукой сдернуть мое пенсне, а другой вдарить мне прямо в глаз. И прежде, чем я успел поквитаться с ним, все семейство, привлеченное криками Мейбл, выскочило из дома и разняло нас, объяснив, что я помолвлен с Мейбл. Разумеется, тогда этот типчик извинился. Жаль, ты не видел мерзкую ухмылку, которой он сопроводил свои извинения. Тут последовала некоторая заварушка, и старик Прайс отказал ему от дома. Что толку! Мне все еще приходится сидеть тут взаперти и ждать, пока эта расцветка немножко не поблекнет.

— Однако, — заметил я, — нельзя не признать, что этот типчик вызывает некоторое сочувствие.

— Не у меня! — решительно сказал Укридж. — Я пришел к выводу, что мне и Эрни Финчу тесно в этом мире, и я живу надеждой повстречаться с ним как-то вечерком в темном закоулке.

— Ты увел его девушку, — сказал я.

— Мне его чертова девушка не нужна, — сказал Укридж с нерыцарственным жаром.

— Значит ты правда хотел бы выпутаться из всего этого?

— Конечно, я хочу выпутаться из этого!

— Но если так, как ты умудрился впутаться?

— Сам не знаю, старый конь, — признался Укридж. — Все будто в тумане, меня жутко ошарашило. Как гром с ясного неба. Я даже вообразить такого не мог. Знаю только, что мы оказались наедине в гостиной после воскресного ужина, и вдруг комната закишела Прайсами всевозможных описаний, сыплющих на нас благословения. Вот так.

— Но ты должен был дать им хоть какой-то повод.

— Я держал ее за руку, не отрицаю.

— Ага!

— Кошки-мышки! Не понимаю, из-за чего было поднимать такой шум. Если мы и подержались за руки, так что из этого следует? В конечном счете все сводится, Корки, мой мальчик, к вопросу: есть ли мужчина, который может считать себя в безопасности? Теперь дошло до того, — сказал Укридж с праведным гневом, — что стоит только сказать доброе слово какой-нибудь девушке — и вот ты уже в отеле «Лорд-Смотритель» в Дувре и выковыриваешь из волос рисины, которыми тебя осыпали по выходе из церкви.

— Но, признай, ты сам напросился. Подъезжаешь в новехоньком «даймлере» и пускаешь пыль в глаза похлеще полдесятка миллионеров. И ведь ты катал их в авто?

— От силы раза два.

— И наверное, разглагольствовал про твою тетку? О том, как она богата?

— Возможно, я изредка и упоминал мою тетку.

— Ну, так вполне естественно, что они сочли тебя манной небесной. Богатеньким зятем. — Тут Укридж из глубины своего отчаяния сумел сложить губы в начало польщенной улыбки. Но затем его горести вновь его удручили. — Если ты действительно хочешь выпутаться, тебе достаточно признаться им, что у тебя и шиллинга не наберется.

— Но, малышок, в том-то и беда. Я ведь с минуты на минуту могу приобрести колоссальное состояние, и, боюсь, время от времени я им на это намекал.

— О чем ты?

— С тех пор как мы с тобой виделись, я все свои деньги вложил в букмекерское дело.

— То есть как — все твои деньги? Откуда ты взял деньги?

— Ты не забыл про пятьдесят фунтов моей выручки от продажи билетов на бал клуба моей тетки? И я кое-что поднабрал там и сям, делая продуманные ставки. Вот так. Фирма пока не велика, но мир полон типчиков, которые наперебой ставят на лошадей, которые проигрывают, и она скоро станет золотым дном, а я в ней пассивный компаньон. И убеждать этих людей в том, что я в стесненных финансовых обстоятельствах… Они просто рассмеются мне в лицо и бросятся подавать в суд за нарушение брачного обещания. Провалиться мне, это немножко слишком множко! Как раз когда я твердо поставил ногу на ступеньку лестницы успеха — и вдруг такое! — На время он погрузился в мрачные раздумья. — Пожалуй, есть одна возможность, — сказал он наконец. — Ты не против написать анонимное письмо?

— Это еще зачем?

— Я просто подумал, если ты напишешь им анонимное письмо и обвинишь меня в том, сем и этом… Можешь упомянуть, что я уже женат.

— Оно ничего не даст.

— Пожалуй, ты прав, — мрачно сказал Укридж, и после минуты-другой безмолвных размышлений я его покинул. И уже вышел на крыльцо, когда услышал, что он скатывается по лестнице следом за мной. — Корки, старичок!

— А?

— По-моему, я придумал, — сказал Укридж, присоединяясь ко мне на крыльце. — Секунду назад меня осенило. Что, если кто-нибудь отправится в Клэпем и выдаст себя за частного сыщика, наводящего справки обо мне? Чертовски зловеще и таинственно. Побольше многозначительных кивков и покачивания головой. Возникает впечатление, что меня разыскивают. Дошло? Тебе надо будет задавать побольше вопросов и делать пометки в записной книжке…