Укрощение повесы

— Твой подарок прекрасен, — сказала она. — Я буду смотреть на него и вспоминать наши дни в Харт-Кастл, все хорошее и плохое, что здесь случилось.

Роб взял ее руку и прижался теплыми губами к ее ладони.

— Надеюсь, ты будешь вспоминать только хорошее. Ты заслуживаешь, чтобы вокруг тебя были только радость и солнце.

Она улыбнулась Робу, и при взгляде на эти взлохмаченные волосы и потемневшие глаза ее затопила невероятная нежность. Ледяная стена, воздвигнутая в несчастливые времена ее брака, полностью растаяла, остались только самые светлые чувства.

Она приложила к его щеке другую руку и тихо проговорила:

— Твои стихи скрашивали мою жизнь, без них она была бы такой унылой.

Роб обнял ее и привлек к себе, они вдвоем поднялись на колени посреди кровати. Он накрыл ее губы голодным поцелуем, она закрыла глаза, снова проваливаясь в жаркую головокружительную темноту, как всегда, когда он был с ней. Анна никогда раньше не испытывала такой близости, радость, желание и печаль сплелись в тугую нить, связывающую ее с Робом.

Она приоткрыла губы и почувствовала прикосновение его языка. Он тоже жаждал испробовать ее на вкус. Преисполненная яростного желания, теперь ставшего ее постоянным спутником, Анна ответила на поцелуй с не меньшим усердием. Ею двигала первобытная, всепоглощающая сила, которую она уже не могла отрицать. Анна обняла Роба за шею и крепко прижалась. В этот момент ничто не могло их разлучить. Но ей хотелось прижаться еще сильнее, чтобы Роб принадлежал ей целиком и полностью.

Его губы заскользили по ее шее, по обнаженному плечу, где сползла шемизетка. Он мягко уложил ее обратно в постель и стал осторожно поднимать тонкую ткань, все выше и выше. Он поцеловал ее щиколотку, провел языком по изящному своду. Щекотное и покалывающее ощущение, от которого ей хотелось смеяться и одновременно кричать от страсти.

Он поцеловал нежную кожу внутренней стороны щиколотки, слегка прикусил ее и провел губами вверх до колена, потом до бедра.

— Роберт... — прошептала Анна.

— Шш, просто лежи спокойно, — ответил Роб, не отрываясь от нее. Он примостился на коленях между ее ногами и осторожно раздвинул бедра, поднял шемизетку до талии. Потом подтянул ее за сорочку поближе и легонько подул на влажные чувствительные завитки, скрывающие ее лоно.

— Роберт! — вскрикнула Анна.

Это дуновение и его губы чуть не свели ее с ума. Она вильнула бедрами, пытаясь отстраниться, но Роб не позволил. Да она на самом деле и не хотела этого, напротив, желала быть с ним.

Он склонился ближе, одной рукой удерживая ее на кровати, а другой раздвинул влажные складочки, чтобы поцеловать еще глубже, еще интимнее. Его язык глубоко проник в ее лоно, одновременно грубо и изысканно, пробуя на вкус и надавливая чувствительный бугорок. Анна застонала и погрузила руки в его волосы, стараясь удержаться на плаву.

Она чувствовала себя полностью раскрытой, уязвимой, но одновременно властной и сильной. Ей хотелось кричать от наслаждения этой близостью!

Роб оставил ее лоно и перенес поцелуи к внутренней части бедра. Потом поднялся выше и, удерживая ее ногами, стал целовать в губы. Анна чувствовала привкус вина и мяты и, к своему шоку, свой собственный. Она вскрикнула, приподняла бедра и почувствовала, как ей в живот упирается его отвердевшая мужественность.

Так они и опустились на постель. Анна снова издала стон — единственное, на что была способна. В голове у нее не осталось ни единой мысли, только чувства, эмоции, которые она так долго держала в себе, что сейчас они заполонили ее. Глаза обожгли слезы, и она отвернулась. Губы Роба скользнули по ее щеке, векам, по виску, где отчаянно бился пульс. Горячо дыша ей в ухо, он прикусил мочку, и они оба задрожали от страсти.

Анна скользнула руками под его рубашку и провела вдоль спины, ощущая твердые мускулы.

Он расстегнул бриджи и выпустил на свободу свой член. Анна раздвинула ноги, и Роб вошел в нее одним ловким движением бедер.

Она обхватила его ногами за талию и стала двигаться вместе с ним, сильно, быстро, еще быстрее. Схватилась за плечи Роба, чувствуя, как внутри поднимается обжигающая волна наслаждения. Все выше и выше, пока, наконец, не оторвалась от земли в свободном полете.

— Анна! — вскрикнул он где-то над ней. — Анна, Анна... я не могу...

— Я знаю, — прошептала она. — Я знаю. Я здесь. Я здесь.

Он рухнул рядом с ней на постель, и они сжали друг друга в объятиях. Вокруг сгущалась ночная тьма.

Глава 20

— Шелдон задолжал очень могущественным людям, — пробормотал Роб, просматривая документы, разложенные на столе Эдварда. Эти бумаги дерзко выкрала племянница Элизабет из лондонского дома сэра Томаса. Она схватила их второпях, посему документы были разрозненные и неполные, но и они отчетливо вырисовывали мрачную картину финансового отчаяния.

А для такого честолюбивого человека, как Шелдон, отчаяние не лучшее состояние.

Эдвард бросил на стол недописанное письмо, которое изучал до этого.

— Он давал невыполнимые обещания придворным королевы, и те ссужали его деньгами. А теперь, похоже, он обратился к сомнительным способам получения средств.

— Бэнксайдовские ростовщики, сутенеры, шпаги — все пошло в дело, — сказал Роб. Он откинулся на спинку стула и положил ноги на стол. За окном, в саду, слышались взрывы хохота: Элизабет водила в игре в прятки, но из запертой библиотеки эта беззаботность казалась такой далекой, как другой мир. Здесь же он реальный, от него не сбежать надолго.

— Такой человек не погнушается ни испанской монетой, ни французской, — сказал Эдвард. — А отсюда не так далеко и до измены, особенно если он считает, что не получает должного внимания королевы Елизаветы.

— Думаешь, это он предатель? — спросил Роб. — Человек, который использует театр для передачи сведений испанцам?

Или он гоняется за фантомом — за кем угодно, лишь бы убрать отца Анны из числа подозреваемых Уолсингема? Шелдон, скорее всего, слишком глуп и в большом отчаянии, чтобы терпеливо планировать такую интригу.

Но предатели зачастую глуповаты и самонадеянны, что и позволяет в итоге их изловить. Достаточно посмотреть на Бабингтона с его друзьями и их безумные планы освободить королеву Шотландскую.

— Мы все равно заманим его в ловушку, — сказал Роб.

— И я положил тому отличное начало — пригласил его сюда и обхаживал до такой степени, что меня чуть не стошнило, — признался Эдвард. Он подошел к окну и стал смотреть, как веселится с гостями Элизабет. — Элизабет ненавидит его за попытку жениться на ее племяннице. Она не понимает, как я вообще могу выносить его присутствие, даже ради нашего плана. Но я могу пригласить его еще раз, если понадобится.