Укус судьбы
Шрифт:
— Обещаю, — прошептала я, смахивая слезы с глаз. — Прости меня еще раз.
— Я люблю тебя, — Андрей посмотрел на меня долгим и пронзительным взглядом, под которым я почти расплавилась на месте. — И буду ждать.
Глава 29. Андрей
Я принимал клиента в кабинете сыскного агентства, когда позвонил Дима. Он был взволнован и говорил с такой скоростью, что я еле поспевал переваривать информацию.
— Ты в курсе, что Софья беременна? Уже второй месяц, плод развивается нормально, а симбионт стремительно уменьшается в размерах. Клеток с каждой неделей
— Погоди, — не удержался я и, сглатывая слюну, переспросил:
— Это мой ребенок? Чей ребенок? Она не сказала?
— А вы разве не общаетесь? — удивился друг. — Недавно она сама к нам пришла и рассказала, что стоит на учете в женской консультации. Переживала за малыша.
— Я понял, потом перезвоню, — не слушая его ответа, схватил сумку и ключи от машины, и проклиная упрямую дурочку, помчался к ней домой. Месяц она отбивала все попытки связаться с ней, не отвечала на смс и электронную почту. Я подумывал поехать искать ее к родителям в деревню, но она вернулась сама. С ребенком. Это точно мой ребенок. Бесконечная радость переполняла меня. По дороге я купил большой букет роз, и волнуясь как школьник, позвонил в дверь ее квартиры. Долго никто не открывал. Я стоял и ждал, не прячась, пока она рассмотрит меня в глазок и решится наконец.
— Привет, — пробормотал я. — Почему не сказала? Ты же не работаешь и нужны деньги!?
— Будешь чаю? — предложила она так буднично, как будто мы сто лет жили вместе.
— Буду, — кивнул я, входя и снимая обувь. — Держи, — протянул ей букет. — Поздравляю.
— Вкусно пахнут, спасибо, — вдохнула запах роз Софья и улыбнулась мне. — Какой же ты настырный черт, сломал мне телефон. Пришлось номер сменить.
— Это жестоко, — пожаловался я. — Дима не сказал, что мы должны не общаться. Предлагал лишь держаться друг от друга подальше, а ты … — я запнулся.
— А я решила, что так будет лучше и спокойнее, — парировала она. — Проходи на кухню, сейчас поставлю чайник разогреваться.
— Это мой ребенок? — не выдержал я и задал мучительный вопрос.
— Ты считаешь, что я спала со всеми подряд? — удивленно повернулась она ко мне.
— Нет, — я почувствовал, что в горле у меня пересохло. — Он мой или его?
— Матвей бездетный, — Софья поставила передо мной креманку и вылила туда липовый мед. — Ребенок твой.
— Я хочу тебе помогать, — присев за стол, я положил на него руки и взглянул на нее. — Кредит и все расходы возьму на себя. И не надо говорить, что ты меня не любишь. Мне все равно.
— Хорошо, — вдруг легко согласилась Софья, — при одном условии, ты не будешь говорить мне о своей любви. Я не умею притворяться.
— Согласен, — кивнул я. — Но у меня тоже есть условие. Пока ты носишь МОЕГО ребенка, будем жить вместе.
— Исключено, — раздраженно передернув плечами, сказала она. — Я сама со всем справляюсь.
— Ты в квартире одна, родители — больные пенсионеры в деревне. Не нужно мне сказки рассказывать о том, как ты справляешься, — огрызнулся я. читай на книоед.ет
— А если Матвей умрет? — пронзила меня взглядом Соколова. — Зачем это все?
— Не
умрет, — я был спокоен как удав. — Украду его и засуну в холодильник, пока эти твари не передохнут в тебе все до одного. Ты же общалась с Димой? Он сказал, что беременность запустила процесс вымирания симбионта. Недолго осталось.— Ты страшный человек, — прошептала она. — Знаешь ведь, как мне больно это слышать.
— И что ты выберешь? — не унимался я. — Убьешь ребенка, чтобы спасти своего ненаглядного?
— Идиот, — не стала отвечать Софья. — Почему все мужчины такие придурки. Я уже имя ему придумала. Матвей.
— О Господи! — возвел я очи к потолку. — А если это девочка? Матвеевна? — я подавился от смеха, она хмуро перебирала на столе ложки. — Прости, не удержался, — извинился я.
— А девочку назову Машей, — не обиделась Соколова. — Я хочу ребенка и не собираюсь делать аборт. Жить вместе мы не сможем, потому что ты невыносим, и я к тебе никаких чувств не испытываю. Но за помощь буду благодарна.
— Помогать можно только тогда, когда ты рядом со своей женщиной, — я откинулся на спинку стула и улыбнулся. — А что будет, если у тебя пузо вырастет? Кто тебе завяжет ботинки и поднесет ночной горшок?
— Поеду к маме, — насупилась Софья. — Вредный ты, злой и колючий как еж. Я думала, мы друзья.
— Глупая, мы переспали, какая теперь дружба? Не буду тебя слушать, не хочешь ко мне, сам к тебе перееду.
— Хорошо, — устало махнула она рукой. — Но спать будем раздельно.
— Ну конечно, — с юмором заметил я, — Ты на кровати, а я — под ней.
— Балбес, — засмеялась Софья, но вдруг позеленела и ринулась в ванную. Я услышал, как ее рвет.
Набрал в стакан питьевой воды, и открыв дверь, протянул ей.
— Замучилась с токсикозом, — пожаловалась Соколова. — Вообще ничего не могу есть. Только соки пью. Тебя ко мне не тянет? — вдруг спросила она.
— Ты выглядишь измученным кроликом, — пошутил я. — Не тянет. К тому же я прихватил огнетушитель.
— Новое изобретение? — поинтересовалась она с любопытством.
— Гормоны, — я показал ей пачку с лекарством. — Понижают уровень тестостерона в крови. Но я надеюсь, они не пригодятся. Если вдруг что, всегда можно приложить меня сковородой. Разрешаю.
— Сковородой не получится, мне нужен кормилец, — вытирая рот салфеткой, Соколова с трудом доковыляла до дивана. — Господи, как мне плохо. Мутит.
— Зато эти гады сдохнут, пусть.
— Быстрее сдохну я, — она вытянулась вдоль дивана, подложив под голову подушку. — Надо поспать немного.
— Поспи, а я тебе песенку спою, — присев на краешек дивана, я накрыл ее одеялом, и вытащив ноги, стал их массировать.
— Когда это ты петь научился? — пробубнила она сонным голосом.
— А что тут уметь, — ухмыльнулся я. — Открываешь рот и квакаешь под музыку слова.
Спи, моя радость, усни.
В доме погасли огни,
Пчелки затихли в саду,
Рыбки уснули в пруду.
Месяц на небе блестит,
Месяц в окошко глядит.
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни.
Усни… Усни…
В доме все стихло давно,
В погребе, в кухне темно.
Дверь ни одна не скрипит,
Мышка за печкою спит.
Кто-то вздохнул за стеной,
Что нам за дело, родной?
Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни.