Улисс (часть 1, 2)
Шрифт:
– Эврика!
– возопил Бык Маллиган.
– Эврика!
Вдруг счастливо просияв, он вскочил и единым махом очутился у стола Эглинтона.
– Вы позволите?
– спросил он.
– Господь возговорил к Малахии.
Он принялся что-то кропать на библиотечном бланке.
Будешь уходить - захвати бланков со стойки.
– Кто уже в браке, - возвестил мистер Супер, сладостный герольд, пусть так и живут, все, кроме одного. Остальные пускай по-прежнему воздерживаются.
В браке отнюдь не состоя, он засмеялся, глядя на Эглинтона Иоанна, искусств
Не имея ни жены, ни интрижки, повсюду опасаясь сетей, оба еженощно смакуют "Укрощение строптивой" с вариантами и комментариями.
– Вы устроили надувательство, - без околичностей заявил Джон Эглинтон Стивену.
– Вы нас заставили проделать весь этот путь, чтобы в конце показать банальнейший треугольник. Вы сами-то верите в собственную теорию?
– Нет, - отвечал Стивен незамедлительно.
– А вы не запишете все это?
– спросил мистер Супер.
– Вам нужно из этого сделать диалог, понимаете, как те платонические диалоги, что сочинял Уайльд.
Джон Эклектикон улыбнулся сугубо.
– В таком случае, - сказал он, - я не вижу, почему вы должны ожидать какой-то платы за это, коль скоро вы сами в это не верите. Доуден верит, что в "Гамлете" имеется какая-то тайна, но больше ничего говорить не желает. Герр Бляйбтрой, тот господин, с которым Пайпер встречался в Берлине, развивает версию насчет Ратленда и думает, что секрет таится в стратфордском памятнике. Пайпер говорил, будто бы он собирается нанести визит нынешнему герцогу и доказать ему, что пьесы были написаны его предком. Это будет такой сюрприз для его сиятельства. Однако он верит в свою теорию.
Верую, Господи, помоги моему неверию. То есть, помоги мне верить или помоги мне не верить? Кто помогает верить? Egomen [само я (лат.)]. А кто не верить? Другой малый.
– Вы единственный из всех авторов "Даны", кто требует звонкой монеты. И я не уверен насчет ближайшего номера. Фред Райен хочет, чтобы ему оставили место для статьи по экономике.
Фредрайн. Две звонких монеты он мне ссудил. Чтоб ты снялся с мели. Экономика.
– За одну гинею, - сказал Стивен, - вы можете опубликовать эту беседу.
Бык Маллиган перестал, посмеиваясь, кропать и, посмеиваясь, поднялся. Чинным голосом, с медоточивым коварством он известил:
– Нанеся визит барду Клинку в его летней резиденции на верхней Мекленбург-стрит, я обнаружил его погруженным в изучение "Summa contra Gentiles" [сумма против язычников (лат.)], в обществе двух гонорейных леди, Нелли-Свеженькой и Розали, шлюхи с угольной пристани.
Он оборвал себя.
– Пошли, Клинк. Пошли, скиталец Энгус с птицами.
Пошли, Клинк. Ты уже все доел после нас. О, я, разумеется, позабочусь о требухе и объедках для тебя.
Стивен поднялся.
Жизнь - множество дней. Этот кончится.
– Мы вас увидим вечером, - сказал Джон Эглинтон.
– Notre ami [наш друг (франц.)] Мур надеется, что Мэйлахи Маллиган будет там.
Бык Маллиган раскланялся панамой и бланком.
– Мсье Мур, - сказал он, -
просвещающий ирландскую молодежь по французской части. Я там буду. Пошли. Клинк, бардам надлежит выпить. Ты можешь ступать прямо?Посмеивающийся...
Накачиваться до одиннадцати. Вечернее развлечение ирландцев.
Паяц...
Стивен двигался за паяцем...
Однажды была у нас дискуссия в национальной библиотеке. Шекс. Потом. Идет спина пая: за ней шагаю я. Наступаю ему на пятки.
Стивен, попрощавшись, как в воду опущенный, двигался за паяцем, шутом, ладнопричесанным, свежевыбритым, из сводчатой кельи на свет дневной, грохочущий и бездумный.
Что ж я постиг? О них? О себе?
Теперь гуляй как Хейнс.
Зал для постоянных читателей. В книге посетителей Кэшел Бойл О'Коннор Фицморис Тисделл Фаррелл кудрявым росчерком завершает свои полисиллабусы. Вопрос: был ли Гамлет безумцем? Лысина квакера с аббатиком в беседе елейно-книжной:
– О, конечно, извольте, сэр... Я буду просто счастлив...
С гримасой игривой Бык Маллиган базарил бездельно с самим собой, себе ж благосклонно кивая:
– Довольная задница.
Турникет.
Неужели?.. Шляпка с голубой лентой?.. Написано не спеша?.. Что?.. Посмотрела?..
Закругление балюстрады: тихоструйный Минций.
Пак Маллиган, панамоносец, перескакивал со ступеньки на ступеньку, ямбами путь уснащая:
Джон Эглинтон, душка Джон,
Почему без женки он?
Потом вдруг разразился тирадой:
– Ох, уж этот китаец без подбородка! Чин Чон Эг Лин Тон. Мы с Хейнсом зашли как-то в этот их театришко, в зале слесарей. Как раньше греки, как М.Метерлинк, наши актеры творят новое искусство для Европы. Театр Аббатства! Мне так и чуялся пот монашьих причинных мест.
Он смачно сплюнул.
Забыл: что он никоим образом не забыл как его выпорол этот паршивый Люси. И еще: он бросил la femme de trente ans [женщина тридцати лет (франц.)]. И почему не было других детей? И первенцем была девочка?
Задним умом. Беги, возвращайся.
Суровый затворник все еще там (имеет свой кусок пирога) и сладостный юнец, миньончик, федоновы шелковистые кудри приятно гладить.
Э-э... Я тут вот... хотел... забыл сказать... э-э...
– Лонгворт и Маккерди Аткинсон там тоже были...
Пак Маллиган, легко приплясывая, стрекотал:
Заслышу ль ругань в переулке
Иль встречу шлюху на прогулке,
Как сразу мысль на этом фоне
Об Ф.Маккерди Аткинсоне,
Что с деревянною ногой,
С ним тут же рядышком другой,
Чья вкус винца не знает глотка,
Маги, лишенный подбородка.
У них жениться духу нет,
И онанизм - весь их секрет.
Фиглярствуй дальше. Познай сам себя. Остановился ниже меня, насмешливо мерит взглядом. Я останавливаюсь.
– Шут ты кладбищенский, - посетовал Бык Маллиган: - Синг уже перестал ходить в черном, чтоб быть как люди. Черны только вороны, попы и английский уголь.
Прерывистый смешок слетел с его уст.