Ультиматум Борна

– Это все, что мне было нужно. Спасибо. Я просто хотел заполнить несколько пробелов.

– Пробелов?

– Некоторые сведения о событиях, которые я не знаю.

– Так что мы теперь будем делать, мсье Борн? Разве не это был ваш начальный вопрос?

– А что вы хотите делать, мадам Лавьер?

– Я знаю точно, что не хочу умирать. И я не мадам Лавьер в смысле семейных отношений. Связанные с этим ограничения всегда претили мне, а преимущества не были необходимы. Многие годы я была дорогой девушкой по вызову в Монте-Карло, Ницце и Кап-Феррате, пока красота не покинула меня. От того времени у меня остались друзья, временные любовники, которые заботились обо мне в память о былых временах. Большинство из них уже умерли, к сожалению.

– Кажется, ты говорила, что тебе очень хорошо платят за замену сестры.

– О, мне платили и отчасти все еще платят, поскольку я все еще ценна. Я вращаюсь в элитных кругах Парижа, где процветают сплетни, а это часто бывает полезно. У меня превосходная квартира на авеню Монтейн. Антиквариат, отличные картины, прислуга, банковский счет – все, что должно быть у женщины, бывшей некогда в моде, для кругов, в которых она все еще обитает. И деньги. Каждый месяц на мой счет переводится восемьдесят тысяч франков из Женевы – несколько больше, чем мне необходимо для оплаты счетов. Поскольку, видишь ли, именно я должна их оплачивать, никто больше не может этого сделать.

– Значит, у тебя есть деньги.

– Нет, мсье. У меня есть стиль жизни, а не деньги. Так хочет Шакал. Не считая своих стариков, всем остальным он платит только за то, что получает на условиях срочной службы. Если бы на десятый день каждого месяца из Женевы не приходили деньги, я была бы полностью разорена в течение тридцати дней. Но в том случае, если бы Карлос решил избавиться от меня, в деньгах не было бы необходимости. Со мной просто было бы все покончено – как сейчас. Если бы я вернулась сегодня утром в мою квартиру на Монтейне, я бы уже оттуда не вышла… как моя сестра не вышла из той церкви в Нейл-сюр-Сьен.

– Ты уверена в этом?

– Конечно. Та остановка, с велосипедом, была сделана с целью получения инструкций от одного из стариков. Приказания были конкретными, и их следовало исполнять немедленно. Одна моя знакомая должна была встретить меня через двадцать минут у пекарни в Сен-Жермене, где нам следовало обменяться одеждой. После этого ей надлежало поехать дальше в Магдаленскую миссию, а мне – встретить курьера из Афин в номере отеля Тремоли.

– Магдаленская миссия?.. Ты хочешь сказать, что те женщины на велосипедах действительно монашки?

– Соблюдающие обеты целомудрия и бедности, мсье. Я – часто навещаю их и превосхожу их по субординации, поскольку прибываю из монастыря в Сен-Мало.

– А женщина в пекарне. Она?..

– Она изредка срывается с катушек, но при этом отличный управляющий.

– Боже, – пробормотал Борн.

– Это слово часто слетает с их губ… Теперь ты понимаешь всю безнадежность моего положения?

– Не уверен.

– У меня есть повод усомниться, что ты действительно тот самый Хамелеон. Меня не было в пекарне. Встреча с греческим курьером не состоялась. Так куда же я делась?

– Ты задержалась. Сломалась велосипедная цепь; тебя задел один из тех грузовиков на улице Лекурб. Черт, тебя пытались изнасиловать. Какая разница? Ты задержалась.

– Давно ты меня вырубил?

Джейсон глянул на часы, которые теперь были хорошо видны в ярком утреннем свете.

– Думаю, чуть больше часа назад; может быть, полтора. Учитывая то, как ты была одета, таксист долго выруливал, пытаясь найти место, чтобы можно было донести тебя до скамьи, не привлекая лишнего внимания. Я ему хорошо заплатил за помощь.

– Полтора часа? – переспросила Лавьер с ударением.

– И?

– И почему же я не позвонила в пекарню или в отель Тремоли?

– Затруднения?.. Нет, слишком легко проверить, – добавил Борн, качая головой.

– Или? – Лавьер встретилась своими большими зелеными глазами с его. – Или, мсье?

– Бульвар Лефевр, – тихо и медленно проговорил Джейсон. – Засада. После того как я обратил его засаду на меня против него самого, он обратил мою засаду против меня тремя часами позже. Тогда я изменил стратегию и взял тебя.

– Именно, – бывшая проститутка Монте-Карло кивнула. – И он не может знать в точности, что между нами произошло… а потому я обречена на казнь. Пешкой жертвуют, на то она и пешка. Она ничего, по сути, не сможет рассказать властям; она никогда не видела Шакала; она может только повторять сплетни смиренных подданных.

– Ты его никогда не видела?

– Может, и видела, но я об этом не знаю. И снова слухи носятся по Парижу. То ли этот, со смуглой латинской кожей, то ли тот, с черными глазами и темной бородкой; «Знаешь, на самом деле это Карлос», – сколько раз я это слышала! Но нет, никто еще не подошел ко мне и не сказал: «Это я, именно я делаю твою жизнь приятной, ты, стареющая элегантная проститутка». Я просто докладываю старикам, которые время от времени передают мне информацию, которую мне следует знать, – как, например, этим вечером на бульваре Лефевр.

– Понятно, – Борн поднялся на ноги, потянулся и осмотрел свою пленницу на скамейке. – Я могу вывезти тебя, – сказал он тихо. – Из Парижа, из Европы. Туда, где тебя не достанет Карлос. Ты хочешь этого?

– Так же сильно, как этого хотел Санчес, – ответила Лавьер с мольбой во взгляде. – Я с радостью передаю свою верность от него к тебе.

– Почему?

– Потому что он старый, серый и неровня тебе. Ты предлагаешь мне жизнь; он предлагает смерть.

– Разумное решение, – натянуто, но тепло улыбнулся Джейсон. – У тебя есть деньги? С собой, я имею в виду.

– Монашкам следует быть бедными, мсье, – ответила Доминик Лавьер, возвращая ему его улыбку. – Вообще-то у меня есть несколько сотен франков. А что?

– Этого мало, – продолжил Борн, достав из кармана внушительный сверток французских банкнот. – Здесь три тысячи, – сказал он, передавая ей деньги. – Купи где-нибудь какую-нибудь одежду – уверен, ты знаешь, как это делается, – и сними комнату в… в «Морисе» на улице Риволи.

– Какое имя мне использовать?

– Какое тебе нравится?

– Как насчет Бриэль? Чудный приморский городок.

– Почему бы и нет?.. Дай мне десять минут, чтобы уйти отсюда, и потом уходи сама. Вечером я найду тебя в «Морисе».

– От всего моего сердца, Джейсон Борн!

– Давай забудем это имя.

Хамелеон направился из Булонского леса на ближайшую парковку такси. Через несколько минут один из таксистов с восторгом принял сотню франков за то, чтобы оставаться на месте в конце ряда из трех машин, в то время как его пассажир лег на заднее сиденье, ожидая его слов.

– Монашка выходит, мсье! – воскликнул водитель. – Она садится в первое такси!