Ультиматум Борна
Шрифт:
Через большое стеклянное окно мистер Причард смотрел, как его работодатель скрылся в дверях виллы под номером один. В тот же миг он услышал нарастающий звук вгрызавшихся в воздух лопастей большого вертолета. Через пару минут он вспенит воду возле пирса и снизится в ожидании пассажиров. Пассажиры, очевидно, слышали то же, что и он, подумал Причард, видя, как Сен-Жак, взяв за руку своего маленького племянника, и невыносимо надменная миссис Купер с завернутым младенцем на руках вышли из виллы в сопровождении двух самых надежных охранников с багажом. Причард достал из-под прилавка телефон, прямую
– Говорит заместитель управляющего по иммиграции.
– Достопочтенный дядя…
– Это ты? – служащий аэропорта Блэкбурн вдруг резко понизил голос. – Что ты узнал?
– Все очень большого значения, уверяю тебя. Я слышал все по телефону!
– Нас обоих ждет большое вознаграждение, можешь не сомневаться. Возможно, все они – скрытые террористы, во главе с самим Сен-Жаком. Говорят, могут даже Вашингтон одурачить. Что мне передать, драгоценный племянник?
– Их увозят в некое место, называемое «безопасным» домом в Виргинии. Оно известно как поместье Танненбаум и имеет собственный аэродром, представляешь?
– Я могу представить все, что угодно, если в этом замешаны эти звери.
– Не забудь указать мое имя и должность, почтенный дядя.
– А как же, разве я могу забыть? Мы станем героями Монтсеррата!.. Но помни, мой интеллигентный племянник, все должно храниться в строжайшей тайне. Мы оба поклялись молчать, никогда не забывай об этом. Ты только подумай! Крупнейшая международная организация выбрала нас для важного задания. Лидеры всего мира будут знать о нашем вкладе.
– Мое сердце распирает гордость… Могу я узнать название этой величественной организации?
– Тс-с-с! Ее имя нельзя называть; это часть тайны. Деньги были переведены через банковский компьютер прямо из Швейцарии; это доказательство.
– Священный долг, – добавил мистер Причард.
– И хорошо оплачиваемый, дорогой племянник, и это только начало. Я лично слежу за всеми прибывающими сюда воздушными суднами и докладываю в Мартиник, одному известному военному офицеру, не меньше! Правда, сейчас все полеты задержаны по приказу правительства.
– Американский военный вертолет? – спросил Притчард с благоговением.
– Тс-с-с! Это тоже секрет, все – секрет.
– Тогда это очень громкий и очевидный секрет, мой почтенный дядя. Сейчас все на пляже смотрят на него.
– Что?
– Он здесь. Мистер Сент-Джей с детьми сейчас как раз садится в него. Вместе с этой ужасной миссис Купер…
– Я должен немедленно позвонить в Париж, – оборвал его чиновник по иммиграции, отключая линию.
– Париж? – повторил мистер Причард. – Как это вдохновляет! Какая честь для нас!
– Я не все ему рассказал, – тихо проговорил Питер Холланд, качая головой. – Я хотел – собирался, – но это было в его глазах и в его собственных словах.
Он заявил, что не колеблясь все испортил бы, если бы это помогло Борну и его жене.
– Он бы это сделал, – кивнул Чарльз Кассет, сидящий на стуле перед столом директора, держа в руках распечатку совершенно секретного файла. – Когда ты это прочтешь, то поймешь.
Алекс действительно пытался убить Борна в Париже несколько лет назад – он хотел на основании ошибочных данных выбить мозги своего лучшего друга.– Конклин сейчас на пути в Париж. Вместе с Моррисом Пановым.
– Это на твоей совести, Питер. Я бы не стал этого делать, не имея на него управы.
– Я не мог ему отказать.
– Еще как мог. Не захотел.
– Мы ему обязаны. Он выдал нам «Медузу» – и с этого момента, Чарли, это все, что нас касается.
– Я понимаю, директор Холланд, – холодно произнес Кассет. – И, я так полагаю, в связи с зарубежными обстоятельствами ты возвращаешься в локальную конспирацию, которая, несомненно, должна быть установлена до того, как всполошатся локальные стражи, а именно Федеральное Бюро.
– Ты что, угрожаешь мне?
– Конечно, Питер, – Кассет сменил холодное выражение лица на спокойную улыбку. – Ты же нарушаешь закон, господин директор… Это прискорбно, дружище, как сказали бы мои предшественники.
– Какого черта ты от меня хочешь?! – вскричал Холланд.
– Надо обеспечить прикрытие одного из наших, одного из лучших, что у нас когда-либо были. Я не просто хочу этого – я настаиваю на этом.
– Если ты думаешь, что я все ему предоставлю, включая имя юридической фирмы «Медузы» на Уолл-стрит, то ты сошел со своего чертова ума. Это наш краеугольный камень!
– Ради бога, вернись в военно-морской флот, адмирал, – сказал заместитель директора, понизив голос, и снова холодно, без выражения добавил: – Если ты думаешь, что я предлагаю именно это, ты мало чему научился в своем кресле.
– Что за разговоры, мудрый осел? Это уже похоже на нарушение субординации.
– Да, это так, я ее нарушаю, но это же не военно-морской флот. Ты же не протащишь меня под килем, не повесишь на рее и не лишишь моей порции рома. Все, что ты можешь, – это уволить меня, в случае чего очень многим станет любопытно почему. А это не будет на руку Управлению. Но в этом нет необходимости.
– Какого черта ты несешь, Чарли?
– Ну, во-первых, я не говорю об этой юридической фирме в Нью-Йорке, потому что – ты прав – это наш краеугольный камень, и Алекс со своим безграничным воображением будет копать и угрожать, пока не доберется до той области, где теперь никаких следов уже не осталось, целина, и здесь будет вынужден остановиться.
– Что-то вроде этого мне уже приходило в голову…
– И снова ты был прав, – прервал его Кассет, кивая. – Итак, мы будем держать Алекса подальше от нашего краеугольного камня, как можно дальше от нас, но дадим ему что-нибудь вещественное, за что он мог бы зацепиться, зная значимость этого.
Тишина. Потом Холланд сказал:
– Я не понял ни слова из того, что ты намолол.
– Ты бы понял, если бы лучше знал Конклина. Теперь он знает, что есть связь между «Медузой» и Шакалом. Как ты это назвал? Самореализующимся предсказанием?
– Я сказал, что стратегия настолько совершенна, что стала неизбежной и потому самореализующейся. Де Соле оказался непредвиденным катализатором, из-за которого все пошло с опережением графика. – Что это такое вещественное для Алекса, о чем ты говорил?