Ультиматум Борна

Борн снова молча посмотрел на старого француза.

– То есть вы станете наживкой, – наконец произнес Джейсон.

– Приманкой настолько соблазнительной, что он будет беситься, пока не схватит ее – вцепится в меня, чтобы задать вопросы… Понимаете, я ему жизненно необходим – точнее, необходимо, чтобы я умер, – но в свое время. Точность – это его… его diction, или как это сказать?

– Его отличительная черта, его метод действий; в этом наши мнения совпадают.

– Именно благодаря этому он выжил, извлекая максимум прибыли из каждого убийства, которые способствовали укреплению его репутации assassin supreme [39] . Пока с Дальнего Востока не пришел человек по имени Джейсон Борн… с тех пор все изменилось. Но вы все это знаете…

39

Непревзойденный убийца (фр.).

– Меня это не интересует, – перебил Джейсон. – Как вы сказали, «всему свое время». Продолжайте.

– Когда меня не станет, он сможет открыть, кем на самом деле был герой Франции Жан-Пьер Фонтейн. Самозванец, его самозванец, его создание, орудие смерти, который был ловушкой для Джейсона Борна. Какой триумф для него!.. Но он не добьется триумфа, пока я жив. Говоря проще, это было бы очень неудобно. Я слишком много знаю, слишком многих своих коллег в трущобах Парижа. Нет, я должен умереть, чтобы его триумф состоялся.

– В таком случае он убьет вас, как только увидит.

– Не раньше, чем получит ответы на свои вопросы, мсье. Где его сиделка-убийца? Что с ней произошло? Нашел ли ее Le Cameleon, переманил ли на свою сторону, разделался ли с ней? Или ее схватили британские власти? Находится ли она на пути в Лондон к МИ-6 со всеми их химическими штучками, чтобы под конец быть переданной Интерполу? Так много вопросов… Нет, он не убьет меня, пока не узнает все, что ему нужно. Чтобы он все разузнал, может потребоваться всего несколько минут, но я верю, что вы будете рядом и спасете мою жизнь.

– А как же сестра? Кто бы она ни была, ее застрелят.

– Нет, совсем нет. Я раздраженно прогоню ее с глаз долой при первом признаке контакта. А пока я буду с ней идти, стану жаловаться на отсутствие моей новой дорогой подруги, ангела милосердия, которая так хорошо заботится о моей жене, и буду громко интересоваться: «Что с ней случилось? Куда она подевалась? Почему я ее весь день не видел?» Вдобавок я спрячу на себе рацию, включенную, разумеется. Куда бы меня ни повели – а в том, что сперва подойдет один из людей Карлоса, нет никаких сомнений, – я начну задавать вопросы старого беспомощного человека. А зачем мне туда идти? Зачем мы здесь?.. А вы будете следовать за нами – искренне надеюсь, достаточно быстро. В этом случае Шакал – ваш.

Держа голову прямо на негнущейся шее, Борн подошел к столу Сен-Жака и присел на край.

– Ваш друг, судья Брендан – как там его по фамилии, – прав…

– Префонтейн. Хотя Фонтейн не настоящая моя фамилия, мы решили, что они родственные. Когда первые переселенцы покинули Эльзас-Лоран и отправились в Америку в восемнадцатом веке вместе с Лафайетом, они прибавили Pre, чтобы отличаться от Фонтейнов, которые распространились по всей Франции.

– Это он вам рассказал?

– Он умнейший человек, этот почтенный судья.

– Лафайет родом из Эльзас-Лорана?

– Я не знаю, мсье. Я там никогда не был.

– Умнейший человек, говорите… Что более важно, он прав. Ваш план весьма хорош, но он подразумевает и немалый риск. И я буду откровенен с вами, Фонтейн, мне абсолютно все равно, как сильно вы рискуете, или что случится с женщиной, которую я не знаю, или с кем-нибудь еще. Мне нужен Шакал, и, если это будет стоить жизни вам или этой женщине – мне неважно. Хочу, чтобы вы это понимали.

Старик-француз посмотрел на Джейсона слезящимися глазами и мягко рассмеялся:

– Вы так откровенно себе противоречите. Джейсон Борн никогда бы не сказал ничего подобного. Он бы промолчал, принял мое предложение без комментариев, но осознавая его преимущества. Однако муж миссис Вебб должен озвучить свои опасения. Он против и хочет, чтобы это знали.

Неожиданно Фонтейн заговорил очень жестко:

– Избавьтесь от него, мсье Борн. Он не сможет меня спасти, не сможет прикончить Шакала. Гоните его прочь.

– Он ушел. Клянусь вам, его нет. – Хамелеон спрыгнул со стола, шею свело от боли. – Пора начинать.

Оркестр ударных инструментов продолжал свое оглушающее выступление, но теперь лишь в застекленном вестибюле и смежной с ним гостиной. По приказу Сен-Жака все динамики были отключены, а сам владелец «Транквилити Инн» вместе с канадским доктором и беспрестанно щебечущим Причардом под охраной двух коммандос с «узи» покинули необитаемую виллу. Помощнику управляющего было приказано вернуться в вестибюль и никому ничего не говорить о том, чему он стал свидетелем за последний час.

– Я буду нем как рыба, сэр. А если спросят, скажу, что по телефону разговаривал с властями с Монтсеррата.

– О чем же? – поинтересовался Сен-Жак.

– Ну, я подумал…

– Не думай. Ты проверял работу горничных на западных виллах, и это все.

– Да, сэр. – Обиженный Причард направился к двери конторы, которую только что открыл безымянный доктор из Канады.

– Неважно, проговорится он или нет, – заметил доктор после ухода помощника. – Там настоящий зоопарк в миниатюре. Смесь вчерашних событий, сегодняшнего солнца и алкогольной невоздержанности вечером приведут к чувству глубокого разочарования утром. Джон, моя жена полагает, что вашему метеорологу почти нечего будет сказать.

– Да?

– Он и сам слегка приложился, но даже если он останется наполовину трезвым, для него не найдется и пяти адекватных слушателей.

– Лучше я тоже спущусь туда. Мы можем превратить вечеринку в небольшой carnivale. Это сэкономит Скотти десять тысяч долларов, и чем больше будет шума, тем лучше. Я поговорю с музыкантами и барменом и сейчас вернусь.

– Нам нельзя здесь оставаться, – сказал Борн, когда его шурин ушел и из личной ванной Сен-Жака в кабинет вошла крепкая чернокожая девушка в полной экипировке сиделки.

– Очень хорошо, дитя мое, ты отлично выглядишь, – сказал француз. – Теперь слушай, я буду держать тебя за руку, пока мы будем ходить и говорить, но когда я сожму тебе руку, и повышу голос, и скажу, чтобы ты оставила меня, ты так и сделаешь, поняла?

– Да, сэр. Я должна быстро уйти, дуясь на вас за то, что вы такой нелюбезный.

– Именно. И не надо бояться, это просто игра. Мы хотим поговорить с одним очень стеснительным человеком.

– Как ваша шея? – спросил доктор, глядя на Джейсона и не видя повязки, спрятанной под коричневым воротником рубашки.