Ультиматум Борна

– С ней все в порядке.

– Давайте посмотрим, – предложил канадец и шагнул вперед.

– Спасибо, доктор, не сейчас. Я бы посоветовал вам спуститься вниз и присоединиться к вашей жене.

– Хорошо. Я так и думал, что вы это скажете, но позвольте мне кое-что сообщить вам очень быстро.

– Очень быстро.

– Я врач, и мне приходилось делать много такого, что мне не нравилось, и это как раз такой случай. Но когда я думаю о том молодом человеке и о том, что с ним случилось…

– Прошу вас, – перебил Джейсон.

– Да, да, я понимаю. В любом случае я всегда к вашим услугам, я просто хотел, чтобы вы это знали… Я не слишком доволен своими предыдущими словами. Я видел то, что видел, и у меня есть имя, и я готов давать показания в суде. Другими словами, я готов помогать следствию.

– Доктор, не будет ни суда, ни допроса свидетелей.

– Правда? Но ведь это серьезные преступления!

– Мы знаем, что это такое, – перебил Борн. – Мы высоко ценим вашу помощь, но остальное вас не касается.

– Понятно, – сказал доктор, с интересом поглядывая на Джейсона. – Ну, тогда я пойду. – Канадец приблизился к двери и обернулся: – Будет лучше, если вы потом позволите мне осмотреть вашу шею. Если вы ее не лишитесь.

Доктор ушел, и Борн повернулся к Фонтейну:

– Мы готовы?

– Готовы, – ответил француз, мило улыбаясь рослой, импозантной и заинтригованной чернокожей девушке. – А что вы, моя милая, собираетесь делать с деньгами, которые сегодня заработаете?

Девушка смущенно хихикнула, обнажив в улыбке блестящие белые зубы:

– У меня есть парень. Куплю ему хороший подарок.

– Чудесно. Как зовут твоего друга?

– Измаил, сэр.

– Идем, – решительно произнес Джейсон.

Осуществить план было легко, как и любую хорошую стратегию, какой бы она ни казалась сложной. Маршрут движения старого Фонтейна по территории «Транквилити Инн» был тщательно разработан. Сперва Фонтейн с девушкой должны были возвратиться на его виллу, вроде бы для того, чтобы проведать его больную жену перед тем, как отправиться на обязательную вечернюю прогулку, благотворную с медицинской точки зрения. Они должны были оставаться в пределах главной освещенной аллеи, время от времени прохаживаясь по лужайкам – капризный старик, ведомый своими причудами, и раздосадованная спутница. Это была картина, которую можно наблюдать по всему миру – слабый, раздражительный старикан, разменявший восьмой десяток, третирующий своего опекуна или опекуншу.

Двое бывших королевских коммандос, один небольшого роста, другой довольно высокий, выбрали несколько точек, где француз с «сиделкой» должны были развернуться и сменить маршрут. Когда старик с девушкой переходили на следующий запланированный отрезок маршрута, второй коммандос в темноте опережал своего напарника до следующего пункта, используя им одним известные невидимые тропинки, вроде той, которая шла от вилл над берегом к нижнему пляжу через буйную тропическую растительность. Чернокожие охранники передвигались по джунглям, словно два огромных паука, стремительно и легко перебираясь с веток и камней на сучки и лианы, не отставая от охраняемых. Борн следовал за вторым коммандос, его рация работала на прием, и сквозь помехи слышался сердитый голос Фонтейна:

– А где та, другая сестра? Та милая девушка, которая ухаживает за моей женой? Где она? Я ее целый день не видел!

Фразы на повышенных тонах повторялись вновь и вновь с растущей враждебностью.

Джейсон поскользнулся. Он запутался! Борн был за стеной, идущей вдоль линии берега, и его левая нога запуталась в толстых лианах. Он не мог ее высвободить – не хватало сил. Повертел головой, плечами – попытки высвободиться отдались в шее острой болью. Не выходит. Выбраться, высвободиться, вырваться!.. С готовыми разорваться легкими, хлещущей из раны на шее кровью, он рывком освободил ногу и пополз дальше.

Неожиданно показались разноцветные огни. Они дошли до тропинки, ведущей к церкви, – это были голубые и красные фонари, освещавшие вход в опечатанное святилище «Транквилити Инн». Последняя остановка на маршруте перед тем, как повернуть обратно к вилле Фонтейна, и все посчитали, что она пригодится только для того, чтобы старик смог немного перевести дыхание. В этом месте Сен-Жак оставил охранника, чтобы никто не входил в покинутую церковь. Здесь контакт был невозможен. Но тут Борн услышал по рации слова – слова, которые должны отослать ненастоящую сиделку от ее фальшивого подопечного.

– Уйди от меня! – взвился Фонтейн. – Ты мне не нравишься. Где наша обычная сестра? Что ты с ней сделала?

Впереди под прикрытием стены бок о бок пробирались двое коммандос. Они обернулись и посмотрели на Джейсона, выражение их лиц на фоне этих сверхъестественных лучей света говорило о том, что он и так знал. С этого момента он принимает решения; они довели, сопроводили его до врага. Остальное зависит от него самого.

Неожиданности редко ставили Борна в тупик, но сейчас произошло именно это. Неужели Фонтейн ошибся? Неужели старик забыл про охранника и принял его за посланца Шакала? Неужели его старые глаза приняли вполне объяснимую удивленную реакцию охранника за попытку контакта? Все было возможно, но, учитывая прошлое француза – его стремление выжить на протяжении всей жизни – и сообразительность его острого ума, такая ошибка была маловероятна.

Тогда стала вырисовываться другая возможность, и она просто пугала. Неужели сторожа убили или подкупили, заменили на другого? Карлос был мастером таких штучек. Говорили, он выполнил все условия контракта по убийству Анвара Садата даже без применения оружия – просто подменил инструкции, данные неопытным охранникам египетского президента, – потраченные в Каире деньги были многократно возмещены антиизраильскими организациями Ближнего Востока. А если это правда, то происходящее на Транквилити для него просто детская забава.

Джейсон поднялся на ноги, дотянулся до края стены и медленно, превозмогая боль – а шея причиняла ему невероятные страдания, – подтянулся вверх и опять медленно, дюйм за дюймом, начал по очереди вытягивать руки, чтобы ухватиться за противоположный край. Увиденное поразило его!

Фонтейн замер с открытым ртом и округлившимися от удивления глазами, а в это время к нему подошел еще один старик в темном габардиновом костюме и обнял престарелого героя Франции. Фонтейн в панике оттолкнул подошедшего. Из рации в кармане Борна неслись слова:

– Claude! Quelle secousse! Vous tes ici! [40]

Старый друг Фонтейна ответил по-французски дрожащим старческим голосом:

– Это большая честь, что наш хозяин разрешил мне приехать. В последний раз повидаться с моей сестрой и утешить моего друга и ее мужа. И вот я здесь, с тобой!

– Со мной? Он прислал тебя сюда? Ну, конечно, иначе и быть не могло!

– Я должен отвести тебя к нему. Великий человек хочет с тобой поговорить.

40

Клод! Какой сюрприз! И ты здесь! (фр.)