Ультиматум Борна

– Ты знаешь, что делаешь – что ты уже наделал?

– Я с тобой и с ней. Разве остальное имеет значение?

– Она мертва! Она покончила с собой прошлой ночью! А он собирался убить нас обоих.

«Выключите рацию! – мысленно кричал Борн. – Разбейте рацию!»

Слишком поздно. Левая дверь часовни открылась, и из нее в залитый разноцветными огнями коридор вышел мужчина. Это был молодой мускулистый блондин с резкими чертами лица и прямой осанкой. Неужели Шакал готовил кого-то занять свое место?

– Идите, пожалуйста, со мной, – произнес блондин спокойным голосом, в котором слышались металлические командные нотки. – А вы, – добавил он, обращаясь к человеку в коричневом габардиновом костюме, – стойте, где стоите. При малейшем шорохе стреляйте… Достаньте пистолет. Держите его в руке.

– Oui, monsieur [41] .

Джейсон беспомощно смотрел, как Фонтейна отвели в церковь. Из кармана его пиджака послышался всплеск помех и щелчок; рацию француза обнаружили и уничтожили. И все же что-то было не так, что-то сместилось, не было равновесия – или же, наоборот, все было слишком симметрично. Карлосу не имело смысла второй раз использовать то же место, где его постигла неудача, это было совершенно бессмысленно! Появление шурина Фонтейна стало неожиданным шагом, достойным Шакала, по-настоящему незаурядным приемом, сбившим всех с толку, но только не это, только не несуразная церковь «Транквилити Инн». Это было слишком методично, слишком однообразно, слишком очевидно. Неправильно.

41

Да, мсье (фр.).

«И поэтому правильно?» – размышлял Борн. Была ли это непостижимая логика убийцы, который почти тридцать лет скрывается от сотни разведслужб всего мира? «Он этого не сделал бы – так не бывает!.. О да, он может, потому что он знает, что мы считаем, что так не бывает». Был ли сам Шакал в церкви? Если нет, то где он? Где он расставил свою ловушку?

Эта смертельная шахматная партия была не только очень сложной, она была глубоко личной. Другие могли погибнуть, и только один из них останется в живых. Все могло кончиться только так. Либо смерть торговца смертью, либо смерть его покупателя, один из которых желает увековечить миф, а другой – сохранить семью и собственную жизнь. У Карлоса было преимущество; ему нечего терять, потому что, как сказал Фонтейн, он умирал, и ему все равно. А Борну было ради чего жить, он был еще не старым охотником, жизнь которого навсегда распалась, раскололась на две половины после смерти жены и детей очень давно в далекой Камбодже, о чем он смутно помнил. Это не может повториться, это не произойдет опять!

Джейсон скользнул с наклонной стены вниз. Он подполз к двум бывшим коммандос и прошептал:

– Они увели Фонтейна внутрь.

– Где охранник? – спросил ближайший к Борну спецназовец, в его шепоте слышались удивление и злость. – Я сам поставил его здесь и дал особые указания. Никого не пускать внутрь. Он должен был тут же сообщить по рации, как только кого-нибудь увидит!

– Боюсь, что он его не увидел.

– Кого?

– Блондина, который говорит по-французски.

Оба бойца переглянулись, после чего второй повернулся к Джейсону и тихо попросил:

– Опишите его, пожалуйста.

– Среднего роста, широкая грудь и плечи…

– Довольно, – перебил первый охранник. – Наш человек его видел, сэр. Он один из трех начальников правительственной полиции, офицер, владеющий несколькими языками, и глава отдела по борьбе с наркоторговлей.

– Но почему он здесь, mon? – спросил второй коммандос своего коллегу. – Мистер Сент-Джей сказал, что королевская полиция всего не знает, что они не с нами.

– Это сэр Генри, mon. У него королевские катера, шесть или семь, патрулирующие побережье с приказом задерживать всех, кто попытается покинуть Транквилити. Это катера, которые используют против наркоторговцев, mon. Сэр Генри назвал это патрульными учениями, так что начальник отдела по борьбе с наркотороговлей должен быть… – Напевный речитатив уроженца Вест-Индии замер на половине фразы, и он посмотрел на своего напарника: —…Но тогда почему он не в море, mon? На главном катере, mon?

– Он вам не нравится? – спросил Борн, повинуясь какому-то подсознательному импульсу и сам удивляясь своему вопросу. – То есть вы его побаиваетесь? Возможно, я не прав, но, по-моему, я что-то почувствовал…

– Вы правы, сэр, – перебил первый охранник. – Начальник жестокий человек, и он не любит «панджаби», как он нас называет. Он очень быстр на расправу, и многие уже потеряли работу из-за его несправедливых обвинений.

– А почему вы не жалуетесь, не пытаетесь избавиться от него? Британцы вас послушают.

– Королевский губернатор не станет слушать, сэр, – объяснил второй охранник. – Он очень расположен к своему начальнику по наркотикам. Они хорошие друзья и часто вместе отправляются за большой рыбой.

– Понятно. – Джейсон все понял и неожиданно встревожился, очень встревожился. – Сент-Джей говорил мне, что за часовней есть тропинка. Он говорил, что она могла зарасти, но должна была остаться.

– Так точно, – подтвердил первый коммандос. – Обслуга до сих пор по ней спускается к морю, когда дают отгул.

– Она длинная?

– Метров тридцать пять – сорок. Ведет к скалистому обрыву, в котором вырубили ступеньки, чтобы можно было спуститься на пляж.

– Кто из вас быстрее бегает? – спросил Борн, опуская руку в карман и доставая катушку с леской.

– Я.

– Я!

– Я выбираю тебя, – сказал Джейсон, кивнув первому охраннику, который был ниже ростом своего напарника, и дал ему катушку. – Спустишься к краю этой тропинки и везде, где сможешь, натянешь поперек нее эту леску; старайся привязывать к сучкам, стволам или самым толстым веткам, которые найдешь. Тебя не должны заметить, поэтому будь начеку, ты должен видеть даже в темноте.

– Нет проблем, mon!

– У тебя есть нож?

– Вы еще спросите, есть ли у меня глаза!

– Отлично. Отдай мне свой «узи». Пошел!

Охранник пополз в сторону по оплетенному лианами склону и скрылся за листвой. Заговорил второй королевский коммандос:

– По правде говоря, сэр, я бегаю гораздо быстрее, потому что у меня ноги намного длиннее.

– Именно поэтому я и выбрал его, и подозреваю, ты знаешь почему. Здесь длинные ноги не преимущество, а только помеха, я сам в этом убедился. К тому же он невысок, и его труднее засечь.

– Коротышкам всегда достаются лучшие задания. Нас вечно выставляют на парады и заставляют драться на ринге по правилам, которых мы не понимаем, а невысокие солдаты получают весь «свинец».

– «Свинец»? Лучшую работу?

– Да, сэр.

– Самые опасные задания?

– Да, mon!

– Смирись с этим, большой человек.

– Что будем делать дальше, сэр?

Борн посмотрел вверх на стену и мягкий свет разноцветных фонарей.

– Это называется тактика выжидания – никаких любовных серенад, только ненависть к тем, кто хочет тебя убить, когда ты хочешь жить. На это мало что похоже, потому что ты ничего не можешь предпринять. Все, что тебе остается, – это думать о том, что сделает или не сделает враг и не придумал ли он что-то такое, что не приходило тебе в голову. Как когда-то сказал один человек, лучше бы я был в Филадельфии.