ULTRAмарин

Хариков не знал, где находится Фобос, и спорить не стал.

Сосед увидел, что водки больше нет, продавать государственные секреты перестал и попросил у Харикова пятьдесят рублей на дорогу.

Хариков дал, но подумал: «Какой, на хуй, Фобос, если у вас на автобус даже нет?..»

Хариков посмотрел на часы и ужаснулся – сосед своей космической одиссеей сорвал ему наблюдение за затмением, он не увидел ни хера, пропустил свое последнее затмение, как последний лох.

Он поплелся домой, пьяный и расстроенный, – планов громадье рухнуло, все-таки мудак этот мэр, раз в двадцать пять лет бывает, а тучи разогнать в падлу. Вот воду отключать каждый год – это мы завсегда.

Астроном-любитель пришел домой и заснул в одежде.

Проснулся в три часа – голова горит, воды хочется. Пошел на кухню, воду дали, холодную. «Есть положительная динамика в реформе ЖКХ, скоро горячую дадут, заживем, как белые люди», – горестно подумал Хариков.

Испив воды, он вернулся в комнату и услышал, как кто-то противно пикает. Думал, жена храпит новым звуком в соседней комнате, но оказалось, пришло сообщение от коллеги.

Тот писал, что получил маляву из Гренландии, договорились, что до следующего затмения можно жить спокойно, их больше щемить не будут. Биржа в Гонконге отреагировала мгновенно, кто-то неплохо нажил денег, как всегда, а Хариков, как всегда, не оказался в нужном месте в нужное время.

Потом он долго засыпал, считал баранов, потом перешел на чебурашек и, только досчитав до 13 567-го чебурашки, заснул с улыбкой.

Его 13 567-й стал первым. Он шел по птичьему гнезду пекинского олимпийского стадиона в огненно-красном костюме, сзади плелись какие-то люди в косоворотках и белых тапочках. Он оказался талисманом.

Коуч-лайф (тренер жизни), или Контактер со слабыми мира сего

После затмения с Хариковым произошли необратимые процессы – он стал другим, потерял интерес к женщинам и систематической работе.

К врачам обращаться не стал, не верил, что остались не предавшие клятву Гиппократа.

Вспомнил коллегу, у которого жена в сговоре с врачом отобрала квартиру, обвинив в заражении нехорошей болезнью неполовым путем. Врач получил чаевые, жена квартиру, коллега стал жить в офисе, иногда утром его могли застать в туалете плещущимся в раковине – он любил умываться в женском, там ему казалось теплее.

Жена Харикова настаивала на стационарном лечении, но он боялся, что под наркозом изымут органы. На работу тоже забил – стыдно стало работать на подлецов капиталистов, обкрадывающих собственный народ. «Уйду в малый бизнес, – решил он. – И от жены тоже, пока не замордовала окончательно».

Он стал давать объявления, что он тренер жизни, дар у него открылся в кафе возле метро «Полежаевская».

У тетки на улице Куусинена, куда он переехал от справедливого гнева жены, было хорошо, тихо, спокойно, парк рядом и много гречневой крупы, консервов и варенья. Тетка жила на даче, и два месяца и две тысячи у.е. у него были в запасе, чтобы начать новую жизнь. Как-то он вышел поближе к народу, к метро, сел в кафе и принялся выпивать помаленьку, изучая нравы мегаполиса.

В центр он не ездил, решил адаптировать себя на подступах к Садовому кольцу.

Так он сидел и смотрел себе в тарелку. Подошел мужик и попросил разрешения присесть рядом. Остальные столы были заняты, и Хариков скрепя сердце разрешил, показалось, что мужик не бомж и не мошенник, не отравит и насекомыми не наградит.

Пока он не выпил двести, сидели молча, а потом мужик, заикаясь и дрожа, стал выливать на Харикова всю свою нелепую жизнь с подробностями, датами, названиями и именами неведомых ему людей и муниципальных образований. Он втянул Харикова в воронку омута своей жизни, и тот едва не утонул в деталях и подробностях.

Водка оказалась сывороткой правды, мужик все сказал, извинился, заплатил за весь стол и исчез в подземном переходе.

Хариков был ошеломлен: явление этого пассажира из другого измерения он посчитал посланием других миров. Значило ли это, что он назначен для миссии контактера со слабыми мира сего, он не понял и заказал еще двести для полного осмысления случившегося.

Через две рюмки подсел военный и тоже через десять минут четко изложил ему военную доктрину на третье тысячелетие. Хариков даже удивился, как майор с черными погонами может знать про ПРО и про ЭТО. Хариков хотел его остановить от выдачи гостайны, но тот все рассказал и даже на салфетке нарисовал расположение пулеметных гнезд в период войны во дворе издательства «Красная звезда», где он работал начальником хозяйственной части.

Майор тоже исчез в преисподней метро, где, наверное, был другой выход, неизвестный простым пассажирам.

В организме уже было четыреста граммов, и Хариков решил заказать чай для завершения, но не тут-то было.

К чаю подоспел мужик, похожий на Зорге, памятник которому стоял совсем рядом, на одноименной улице.

Мужик, видимо, служил недалеко, на Ходынском поле, где недавно презентовали ситуационный центр по борьбе с терроризмом и прочими внешними угрозами.

Хариков в детстве мечтал быть разведчиком, но фильм о Штирлице его остановил – ему не понравилось, что нужно будет жить в стане врага, иметь двойное обличье, отказаться от возможности сказать врагу все, что он о нем думает, и геройски погибнуть под пытками.

Ему даже больше понравился Мюллер своей дьявольской изощренностью, но на Мюллера он пойти учиться не мог, дедушку-фронтовика не хотелось обижать.

Мужик присел, тоже выпил для прикрытия и даже Харикову налил для наведения контактов. И не ошибся. После выпитого Хариков готов был к сотрудничеству, но только на своей территории. Он прикинул, чем может быть полезен компетентным органам. Вышло, что почти ничем. Он, конечно, мог сдать майора из «Красной звезды», но из-за пьяного состояния не был уверен, что сможет составить словесный портрет, а рисовать он сроду не умел. «Жалко, сука, что не снял его на мобильный», – пожалел Хариков.

Клон Зорге был тактичным, не спрашивал, где Хариков был во время оранжевых революций, есть ли у него родственники за Кавказским хребтом и не виноват ли он в развале Союза.

Он не спросил, а Хариков промолчал, хотя ответы у него были, все как раньше: «не был», «не состоял», «не участвовал», «родственников не имею». Он мысленно вычеркнул жену и дочь от первого брака – суки алчные, а не родственники. Только тетка, добрая душа, но она нигде не бывала, кроме библиотеки на Куусинена, в которой работала, и дачи, где пахала на грядках, чтобы в ее потрепанной потребительской корзине был витамин. Он бы ее назвал – если бы квартира стала конспиративной, ей бы при оплате коммунальных платежей послабление вышло от законной власти, а Харикову бы доброе дело в зачет пошло, да и стране польза немалая: расходы на борьбу с терроризмом минимизировались.

Клон Зорге контакт прервал, видимо, торопился в штаб по борьбе или баба ждала где-то. «Радистка Кэт», – подумал Хариков. Он заметил, что разведчик получает эсэмэс под музыку «Не думай о секундах свысока…».

Уходя, будущий резидент Харикова пожал ему руку и значительно посмотрел в глаза. На столе он оставил карточку салона красоты, расположенного в соседнем доме, где Хариков уже один раз стригся. Там стригли плохо и недорого. Однако толстая женщина, скучавшая там, оказалась не той, за кого себя выдавала. «Да, дела… Кругом измена, мы в стане врагов, враг хитер и коварен».