Улыбка химеры

— Да не убивал я Таураге! Ну, было у меня с ним... Был конфликт, даже больше. Из-за жены. Он меня ненавидел. Но я-то... разве мог я Эгле такой удар нанести? Брата убить родного ее? Да я... я бы руку лучше дал себе правую отрубить! Она же мне жена, а ему сестра. Как же я мог, как бы я ей в глаза смотрел потом? Я же люблю ее, понимаешь ты?

Речь по эмоциональной силе, видимо, приближалась к камерным монологам и речитативам. Никита терпеливо слушал.

— Давай лучше вернемся к Тетерину, — предложил он. — Вспомни тот вечер хорошенько. Ничего странного не заметил?

Газаров после крика тяжело дышал. Пожал плечами — нет.

— Да, никто ничего странного в тот вечер в казино не заметил, а Тетерина прикончили, — сказал Колосов. — У нас показания на сына Салютова Филиппа есть. Знаешь его?

— Знаю. Малахольный он.

— Почему?

— Да так. Жизни в нем нет. Замороженный какой-то. Я таких людей не люблю, — Газаров покачал головой. — А это вы насчет того, что Песков-швейцар про него болтал?

— А ты и про него знаешь?

— А то нет. Мы потом в баре с Липой и приятелем его как-то вспоминали про это. Липа сказал еще, что, возможно, он последним видел Тетерина в тот вечер живым.

— Липа... Ишь ты, прозвище-то какое, — усмехнулся Колосов. — А этот его приятель... Этот Легионер, что ли? Тоже кликуха... Вообще, как его по-человечески зовут? Как фамилия?

— Черт его знает, — Газаров пожал плечами, — Легионер — все его так зовут. Он в Чечне воевал в первую войну. Это точно, не лжет, меня в этом вопросе не проведешь. У наемных подлинные-то имена там не в чести были. Ну так и пошло с тех пор — Легионер. Темная он лошадка. Контуженый какой-то. Я с ним мало общался.

— Так, если ты насчет показаний Пескова в курсе, может, знаешь и то, что он не про одного Филиппа нам говорил, но и про Жанну Басманюк. Он якобы видел, что она из мужского туалета в тот вечер выходила. — Колосов следил за фигурантом. Тот слушал с явно возрастающим интересом. — Или про Басманюк для тебя — новость?

Газаров молчал, словно что-то обдумывал. — Слушай, а давай так, — сказал он, — версия, говоришь, у тебя есть. Хочешь, я тебе еще одну версию подкину? Я тебе идею — ты мне волю из этой душегубки вашей, а? Я ведь только задержан, сам сказал. И неохота мне, невиновному, здесь у вас торчать ни за что. Ну, хочешь так сыграем: мое слово против твоего?

— Так у меня сейчас очков больше. Пять свидетельских показаний против тебя. Тебе по-крупному прикупать придется, Алигарх.

— Ничего, рискну.

— Что еще за версия у тебя?

— Сначала скажи — принимаешь мои условия? Колосов секунду подумал.

— Ну, хорошо. Принимаю. И следователя попытаюсь переубедить. Все равно ты от нас никуда не денешься.

— Значит, версия моя такая. Только учти, я никого ни в чем не обвиняю. Просто высказываю свои подозрения вслух. Не знаю, как насчет брата моей жены, а вот старичка Тетерина Жанна вполне могла убрать.

Никита весь обратился в слух, предчувствуя, что дело сейчас обернется такой стороной, о которой он раньше и не предполагал.

— Ты меня о Легионере спрашивал, — продолжал Газаров, — имени я его правда не знаю. Но зато знаю другое: с Жанной они живут уже полгода. Она в него как кошка влюблена. Стелится у его ног. Ревнует страшно ко всем бабам. А он ее бросить собирается и, кажется, бросил перед самым Новым годом. Она с ума прямо сошла, бегать за ним начала по пятам, ловить. Он скрываться стал. Так она, веришь ли, меня даже просила его отыскать. Ну, я нашел, конечно. Женщина в горе. Как не помочь? Но это уже потом было, понимаешь? После пятого числа. В баре я их с Липой Салютовым отыскал, ночью. Ну, ей позвонил по мобильному. Так не поверишь — в третьем часу утра она туда на машине примчалась. А до этого она все металась: Легионер с ее хаты съехал, а куда делся? Дома его нет, телефон молчит. Ну, она в казино его и караулила, понимаешь? Но там ведь... Там везде глаза, уши. А ей, если Китаев, Салютов узнают, что она с Легионером любовь крутит, во будет, — Газаров чиркнул себя ребром ладони по горлу. — Зарез полный, из «Мака» в два счета вылетит, и прежние заслуги не помогут. Ну и, думаю, в тот вечер она его увидела в казино. А поговорить без свидетелей, объясниться им негде было, кроме как в туалете, понимаешь? Вот она зачем туда ходила, может, искала его там. Может, и застала. А Тетерин Сан Саныч — он себе на уме был. Зловредный старикан, тихий как вошь, хитрый. Порядочных людей, учти, Салютов в «Маке» не держит. Может, Тетерину кое-что подслушать удалось? Он сразу выгоду свою смекнул и брякнул Жанне, пригрозил Салютову донести, за молчанку денег потребовал. А Жанна Марковна — женщина темпераментная, решительная. Вполне могла его убрать, чтобы не возникал.

Колосов хмыкнул: ну и версия.

— А почему это Басманюк грозило увольнение из казино, узнай там кто-нибудь об их отношениях с этим парнем? — спросил он. — Что, инструкция запрещает менеджеру игорного зала общаться с посетителями?

— Да Салютов бы это за личное предательство принял! Понял? Жанна — человек его команды. Его поля ягода-баба. А Легионера он на дух не переносит. Винит его в дурном влиянии на Филиппа. Тот ведь денежки отцовские растратил на тачку. А подбил его на это Легионер, как у нас говорят. Они с этой тачкой своей уже в какое-то ралли международное вроде влипли. Легионер-то у нас гонщик, мать его... Ну, Салютов из-за всего этого и зол на него как черт, сына, наверное, ревнует. А поделать ничего не может — Филька с Легионером вроде побратимы, что ли, говорят, кровью своей друг другу поклялись. В общем, если бы до Салютова дошло, что и Жанна с. Легионером в койке кувыркается, то... Поверь мне, только пух и перья от бабы полетели бы. — Газаров приложил руку к сердцу. — Уж поверь, я этот гадючник знаю. А если Тетерин кое-что действительно подслушал о них в своем гальюне и начал бы угрожать, шантажировать, у Жанны не было бы выбора. Либо платить — либо стрелять. Насколько я знаю, кровь ее не пугает.

— А у Легионера разве не было бы такого выбора? — спросил Колосов.

— Ну, насчет него не знаю. Стал бы он мараться? Чего ради? Это были проблемы Жанны, не его. Ради нее? Ну, у них все уже к концу шло. Идет, как мне кажется. — Газаров снова хмыкнул. — Лишнего я говорить не буду. А то скажешь потом — вот тварь, себя выгораживает, а всех с макушкой топит.

— А разве Жанна Марковна Басманюк умеет стрелять из пистолета?

— А что, трудно научиться курок нажимать? Медведей учат. Да и пушку нетрудно приобрести. Были бы деньги. А они у нее есть. В общем, я сказал, что думаю. А тебе выводы делать. Как насчет нашего уговора?

— Я все помню, — Никита кивнул. — Но вот срок задержания у тебя только завтра вечером истекает. Постараюсь к этому времени прокуратуру уломать. Убедить их, что на свободе некий Георгий Газаров нам гораздо полезнее будет.

Газаров насторожился, нахмурился, чувствуя явный подвох.

— Понимаешь, о чем я? — тихо спросил Колосов. — Обухова ты тогда кинул. Но я — не он. От тебя отказа не приму. При таких-то козырях на руках это моя игра. Так что, Георгий Делиевич, есть, есть у тебя еще время хорошенько все обдумать и сделать единственно правильный выбор. Чтобы не было потом больно за бесцельно прожитые годы, дорогой.

Глава 21 СТРАСТИ НА ЛУНЕ

Кате казалось: все, о чем рассказывает Колосов, все эти страсти-мордасти происходят на Луне. Причем на обратной ее стороне, не видной с Земли, отчего не суть даже важно, есть ли эта сторона на самом деле или это только мираж.

Никита опоздал на полчаса. Катя терпеливо дожидалась его в кабинете пресс-центра. Она и понятия не имела, о чем пойдет речь и при чем здесь какие-то блондинки и брюнетки. Об убийстве в казино она давно позабыла. И была неприятно удивлена тем, что Никита снова вернулся к этой теме, сообщив удрученно, что в казино с таким странным пролетарским названием «Красный мак» произошло новое убийство и он хочет рассказать Кате о том, как это случилось.

Она слушала его и думала: нет, действительно все это — Луна. Далекая, непонятная, незнакомая, чужая планета, с которой, честно признаться, и знакомиться-то совсем неохота. Она, изнывавшая от нетерпения и любопытства весь день, едва услышала от Колосова слово казино,почувствовала, что и любопытство ее, и нетерпение разом умерли. Катя, сама себя не узнавая, чувствовала в душе лишь скуку, разочарование и досаду.

Дело казино ее совершенно не привлекало. Ни с какой стороны. Отчего это было так, она и сама не знала. Может, оттого, что все это происходило на луне — то есть в месте, расположенном головокружительно далеко от мира, в котором жила она сама.