Умереть, чтобы жить

— И что же — она ему не сказала о сыне, как вы думаете?

— Думаю, что нет. Но материально она парня обеспечивала от и до, он и сейчас в Америке находится, по-моему, даже не в курсе, что матери больше нет.

— Вам не кажется, что это странно? — спросила Ника, глядя на детектива в упор, — ей чудилось что-то фальшивое в его манере разговаривать. — Мать не приехала на похороны, сын вообще не в курсе.

— Посмотрите на это с другой стороны, — посоветовал Павел, покручивая чашку на блюдце, — мать Натальи вполне могла скрыть смерть дочери от внука, потому что как он мог бы появиться на похоронах, в качестве кого?

— Логично, — согласилась Ника, — но тогда выходит, что Луцкий не знал о его существовании.

— Выходит, что не знал, — кивнул Павел, — но что это нам дает?

— Вы правы — ничего. Просто еще одна странность, которых в этом деле слишком много, — вздохнула Стахова.

— Вы тоже заметили? — оживился Павел, отодвигая чашку. — Про бриллианты и их исчезновение слышали?

— Разумеется.

— И что думаете?

Ника пожала плечами:

— А что тут думать? Пропадают непонятным образом камни на астрономическую сумму — и нет даже заявления в полицию. Может, они и не пропадали вовсе?

— Меня тоже посетила эта мысль. Но тогда — где они?

— Наталья могла арендовать ячейку в другом банке — разве есть какое-то правило на этот счет?

— Могла. Но тогда зачем она оповестила об их пропаже всех вокруг?

— Чтобы создать видимость того, что они пропали… — и тут Ника осеклась — а ведь действительно. Наталья могла поднять шум как раз для того, чтобы спрятать камни и потом через какие-то свои каналы реализовать их. Та же владелица ювелирного дома, у которой она их покупала, могла ей в этом помочь.

— Вот! — уцепился тут же за версию Павел. — А зачем ей это, как вы думаете?

«Стоп, хватит! Вот этими догадками я уже делиться не буду. Что-то мне подсказывает, что не стоит», — подумала Ника и улыбнулась:

— А вот над этим я еще не подумала. Даже не знаю…

— Вот и я не знаю. Эти камни достаточно сложно реализовать, чтобы это было незаметно. Если только какие-то свои каналы…

Ника неопределенно качнула головой, словно подтверждая, что и такая версия может иметь место, а сама думала, как бы поскорее отделаться от детектива — он начал задавать вопросы, на которые ей не хотелось отвечать. В целом картина, которую нарисовал Павел, ничего нового Стаховой не открыла, кроме разве что наличия у Луцкой сына. И об этом поговорить, судя по всему, не с кем — только с матерью покойной, а как до нее добраться, Ника не представляла.

Наконец Павел глянул на часы и начал прощаться:

— Мне еще по одному делу нужно кое-что решить, вы уж извините. Надеюсь, что на все вопросы я ответил. Если что — вот моя визитка, — он положил перед Никой белую карточку, словно забыл, что в самом начале разговора твердо пообещал, что эта встреча — единственная.

Ника смахнула визитку в сумку, пожала протянутую руку, однако с места не тронулась — ей хотелось посидеть еще немного и постараться осмыслить полученную информацию. Когда Павел ушел, она решила, что больше не будет ждать, а позвонит Людмиле Бальзановой сама, однако ее телефон оказался отключен. Выслушав три раза стандартный ответ об отсутствии абонента в зоне действия Сети, она сунула трубку в сумку и посмотрела на часы. Время близилось к восьми, скоро приедет Дмитрий, у которого нет ключей, и, значит, он будет вынужден сидеть во дворе на лавке. Дойти пешком через мост, как собиралась, Ника уже не успела бы, поэтому пришлось снова ловить такси и стоять в пробке.

— Большей глупости я сегодня совершить не могла, — бормотала она, сидя на заднем сиденье и злясь на весь мир. — Человек ждет, а я тут… Послушайте, вы остановите у ресторана, у Третьяковской, я там добегу — это быстрее, чем крутиться по переулкам, — попросила она водителя, и тот припарковал машину недалеко от входа в метро.

Рассчитавшись, Ника выскочила из такси и опрометью понеслась по направлению к дому.

С Дмитрием она столкнулась, когда перебегала улицу — буквально налетела на него и даже не сразу поняла, почему какой-то мужчина крепко взял ее за плечи и не дает идти дальше.

— Ну-ну-ну, тихо! Куда? — с улыбкой урезонивал он брыкающуюся Стахову. — Опаздываешь, что ли?

Опомнившись, она подняла глаза:

— Ой, господи! Ты откуда здесь?

— Как откуда? Из метро вот иду, смотрю — ты бежишь, пошел наперерез, едва поймал, шустрая ты, — ответил Дмитрий, отпуская Нику и вручая ей букет нежно-розовых роз.

Стахова смутилась:

— Прости, я торопилась домой. Ты же сказал, что приедешь к восьми, а я задержалась на интервью, потом ошиблась с транспортом — надо было в метро бежать, а я такси поймала, ну, перепутала, понимаешь? Думала, что так быстрее, забыла, что будний день и пробки…

Дмитрий слушал все это с улыбкой, чуть наклонив голову:

— Все? Оправдалась? Ты всегда так подробно отчитываешься или только мне повезло?

Ника растерялась окончательно — она отвыкла, чтобы мужчина разговаривал с ней таким вот заботливо-отеческим тоном. Она забыла, что такое быть женщиной, за которую кто-то несет ответственность, и теперь старалась вспомнить, как это.

— Ну, хорошо, я все услышал, — продолжал Дмитрий, по-прежнему улыбаясь, — а теперь идем, нужно ведь ужин готовить. Или ты хочешь куда-нибудь?

Ника отчаянно замотала головой:

— Ты посмотри, на кого я похожа! Весь день опаздываю сегодня, одета как попало — хорошо, что на интервью это допускается. Но в ресторан и даже в кафе я в таком виде не пойду.

Дмитрий поднял руки:

— Сдаюсь. Будем готовить дома.

Но дома их встретили неожиданные неприятности.

Глава 23 Новое пристанище

Чтобы бороться за любовь, нужны двое.

Японская пословица

Обшивка на двери около замка была повреждена — Ника заметила это, едва поднесла ключ к скважине. Не поверив глазам, она прикоснулась к отогнувшемуся куску кожи и перевела растерянный взгляд на Рощина:

— Ты тоже это видишь?

Он склонился к замку и внимательно осмотрел поврежденную обшивку:

— Я не уверен, что обращал внимание на то, как было раньше, но если ты говоришь…

— Обшивка была цела! — категорично заявила Стахова, нервно крутя в руке ключи. — Я бы заметила — это же невозможно не заметить!

Она почувствовала приближение истерики — тряслись руки, кружилась голова, а изнутри рвался крик, который Нике было все труднее сдерживать. Она уже проходила подобное, когда писала об «Изумрудном городе», — в ее квартиру неоднократно, как к себе домой, заходили чужие люди, рылись в ее ноутбуке, а однажды подстроили взрыв газа, в результате которого едва не погибла Ирина. И вот все начиналось сначала…

Дмитрий, внимательно наблюдавший за Никой, почувствовал, что та близка к панике. Он решительно забрал у нее ключи, сунул в карман и сказал: