Умершее воспоминание

— Я чувствую, — начал я, медленно поднимаясь из-за стола, — что если кто-то спросит меня ещё хоть что-нибудь об этой свадьбе, то меня стошнит!

Над столом повисла тишина. Никто не знал, как реагировать на это, и потому все молча и испуганно на меня пялились. Не нарушив этой тишины словами, я с грохотом отодвинул свой стул и пошёл к выходу. Через минуту я уже сидел в машине.

Зачем я сделал Эвелин предложение? Ответов на этот вопрос у меня было несколько. Во-первых, моя гордость была глубоко уязвлена её бесчестным поступком, и я, можно сказать, предложил ей выйти за меня, руководствуясь только бесконечной жалостью к самому себе. Во-вторых, мне хотелось проверить, настолько ли сильно она любила меня (если вообще любила), что смогла бы погубить свою жизнь рядом со мной. И, наконец, в-третьих, я хотел навеки сделать её своей. Теперь Эвелин будет всецело и полностью принадлежать мне и никуда от меня не денется.

Но боже, разве я знал, что эта свадьба принесёт мне столько хлопот, что она вымотает мне все нервы? Почему нельзя было сыграть свадьбу без всей этой беготни и суеты? Я знал почему. Эвелин, как и многие девушки, мечтала о красивой свадьбе на лазурном берегу океана, мечтала надеть белое платье, сделать изящную причёску и протанцевать всю ночь со своим женихом. Но почему, почему я шёл на это? Почему я продолжал следовать её желаниям даже после того, как попался в её ловко расставленные сети и убедился в её коварности, жестокости и хладнокровии? Увы, на эти вопросы у меня ответов не было, и это невыносимо меня мучило.

Когда дверца моей машины открылась, я испугался и даже подпрыгнул на месте. Эвелин с сожалением взглянула на меня и села рядом со мной.

— Извини меня за мою выходку, — тихо сказал я, опустив глаза. — Я так веду себя, как будто только что из леса вышел.

— Ничего, дорогой, — произнесла моя невеста и погладила меня по колену, — остальные тебя тоже извинили. Они поняли твоё взвинченное состояние, в конце концов, такое давление кого угодно с ума сведёт.

«Поняли? — мысленно захохотал я. — Ничего они не поняли!»

— Я не хочу туда возвращаться, — сказал я. — Если хочешь, иди, но без меня. Я подожду тебя здесь.

— Я не пойду, — замотала головой Эвелин.

С улыбкой посмотрев на неё, я пристегнул ремень безопасности и спросил:

— Ну и куда же мы поедем, миссис Хендерсон?

Она как-то натянуто засмеялась, опустив голову, будто желая спрятать лицо, и ответила:

— Мне всё равно. Только давай пока не будем возвращаться домой.

— Давай не будем. — Мой автомобиль тронулся с места, и я, помолчав с минуту, спросил: — А когда у нас дети появятся, ты тоже будешь как можно дальше оттягивать возвращение домой?

Боковым зрением я заметил, что она посмотрела на меня, но головы не повернул.

— Дети? — с улыбкой переспросила она.

— Да. Сегодня Санни говорила со мной об этом. Только представь, вот мы поженимся, а уже года через два по полу нашей квартиры будут шлёпать маленькие босые ножки! Ты сколько детей хочешь? Двое? Трое?

Эвелин помолчала с мгновение, после чего вполголоса произнесла:

— Ты какой-то другой, Логан.

— Нет, любимая, я всё тот же.

«Это ты совсем чужая», — промелькнула в моей голове злобная мысль, однако вслух я её высказать не посчитал нужным. Моя избранница больше ничего мне не ответила, хотя мне показалось, что ей было, что сказать, и мы замолчали.

Когда мы выехали на широкую трассу, мои размышления умчались совсем в другую сторону. Кто бы посмотрел сейчас на нас со стороны! Я и Эвелин — жених и невеста, но мы оба так несчастливы. Разве похоже, что мы несказанно рады помолвке, предстоящей свадьбе? Разве похоже, что наша совместная жизнь — это сладкий мёд, что мы живём и дышим только друг другом?

Очевидно, что нет. Для чего тогда мы разыгрываем этот спектакль, для чего заставляем друг друга страдать? Не легче ли покончить со всем этим, а заодно и избавить своих близких от мучений? Конечно, так будет лучше, конечно, от этого нам полегчает…

Я вдавил педаль газа в пол и увереннее сжал руками руль. На нашей полосе, впереди, машин не было, зато они были на встречной полосе. Я перестроился ближе к ней и упёрся глазами в чёрный «Джип», несущийся нам навстречу.

«Как быстро мы едем, — мелькали в моей голове обрывистые мысли. — Это как раз то, что нужно. Да, очень быстро. Я покончу с этим сразу, сейчас же. Чтобы оба. И сразу насмерть».

— Логан! — услышал я испуганный голос своей невесты, будто пробившийся сквозь туман. — Опомнись, куда ты едешь!

Она коснулась моей руки, и я, мгновенно придя в себя, резко ударил по тормозам. Идущий сзади нас «Форд» со всей скорости впечатался в зад моей «Кармы», и нас с Эвелин с силой бросило вперёд. Водитель «Джипа», пронёсшегося совсем рядом, недовольно нам просигналил.

— Ты живая? — не помня себя от дикого страха, спросил я. Когда я посмотрел на свою избранницу, в голове у меня забилась только одна мысль: «Мы живы, мы живы, живы, живы!»

Эвелин, испуганно дыша, молча смотрела на меня. Из «Форда» вышел мужчина средних лет и, страшно ругаясь, принялся рассматривать повреждения своего автомобиля.

«Какой я дурак! — сокрушённо подумал я, схватив свою невесту за руку. — Там были другие люди, они тоже могли погибнуть… А они ни в чём не виноваты, ни в чём!»

— Прости… — прошептал я, целуя её руку, — прости, мой ангел, я чуть не убил нас…

— С тобой что-то происходит, — тоже шёпотом сказала Эвелин, глядя на меня широко распахнутыми глазами. — Я так обеспокоена твоим состоянием, Логан…

Как странно! То же самое я говорил ей на протяжении тех двух недель и ни разу не получил ответа на свои вопросы! Подумав об этом, я тихо засмеялся. Моя возлюбленная, с отчаянием подняв брови, потрогала мои щёки и лоб.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты какой-то неестественный.

«А ты ещё лживее меня, моя невестушка!» — гневно подумал я и резко оттолкнул её руки от своего лица.

— Просто я всё принимаю очень близко к сердцу, — мрачно ответил я, через зеркало заднего вида глядя на негодующего водителя «Форда». — Разве ты ещё не заметила этого?

Эвелин молча смотрела на меня, возможно, глубоко в душе понимая, что я сказал не всё из того, что хотел. Но я ни слова больше не произнёс. «Ты молчала, — думал я, — теперь настал мой черёд. И можешь даже не ждать: я буду нем, как рыба».

Ещё шесть дней назад я, отвечая на вопрос Эвелин о том, что было у меня в планах, говорил, что в голове у меня куча идей. У меня действительно было столько идей, что можно было взяться за любую и рассчитывать при этом на крупный успех. Только теперь во мне не было вдохновения, не было стимула стремиться к чему-то, чего-то добиваться… А зачем? Какой во всём этом смысл? Зачем мне делать что-то, если в конце концов это не будет иметь ни малейшего значения?

Поэтому, потеряв всякое желание и интерес к жизни, я проводил целыми днями дома. Когда моя невеста уезжала на работу или куда-либо ещё, я ложился на кровать лицом вниз и лежал так весь день. Голова моя чаще всего пустовала, но меня это совсем не волновало. Наоборот, я даже был рад отдохнуть от изматывающих размышлений и надоедливых мыслей. Только изредка я выходил из дома, чтобы встретиться с Джеймсом и Карлосом, или навестить Уитни и Дейва, или заехать к Блэкам на ужин. Почти каждый раз, отправляясь на встречу с парнями, я предлагал Эвелин ехать со мной, но она всегда отказывалась, ссылаясь на свои реальные или выдуманные планы, которые никак нельзя было отложить. Каждый раз я со смехом реагировал на её нелепые отмазки, а моя возлюбленная совсем не понимала моего веселья.