Умершее воспоминание

— А как же цели? — спросил я, пожав плечами. — Как же стремление к совершенству? Невозможно наслаждаться самим собой, если ты несовершенен.

— Ты очень сильно обижаешь природу, когда называешь её создание несовершенным. Человек уже рождается тем, кем должен быть. А стремясь к тому, чтобы стать кем-то, он теряет самого себя. Нам не нужны цели, Логан, мы просто можем быть счастливы тем, что живём и дышим. У нас есть всё, так что нам нечего желать. Желания делают людей несвободными, а жизнь — это свобода.

Я немного помолчал, раздумывая над её словами, после чего сказал:

— Получается, если мне нечего больше желать, я свободен. А если я свободен, выходит, я действительно живу. Не превращать свою жизнь в бесконечное следование от одной цели к другой — в этом, наверное, и есть её смысл. — Я снова помолчал и добавил: — Когда осознаёшь, в чём смысл жизни, не так уж и страшно умереть. Правда?

— В смерти, наверное, тоже есть свой смысл, — пожала плечами моя спутница. — Хотя живым он и недоступен, я думаю, что смерть — это ещё не конец. Я никогда не боялась умереть.

«Правда? — подумал я. — Странно. А я почему-то побоялся».

Я обнял Эвелин, чтобы ей было удобнее лежать, и она, положив голову на моё плечо, закрыла глаза. В тишине мы провели около пяти минут, после чего моя возлюбленная снова заговорила:

— Знаешь, а может, звёзды — это вовсе не память. Может, это символы разбитых сердец. Звёзды — это не исполнившиеся мечты, рухнувшие надежды, разочарования… Они на небе, очень высоко, потому что до них нельзя дотянуться. На них можно только смотреть и думать о том, что земля и небо никогда не сойдутся.

— Значит, у каждого разбитого сердца есть своя звезда, — ответил я. — А людей с разбитыми сердцами — миллиарды.

— И ты один из них, — шёпотом добавила Эвелин, может быть, полагая, что я этого не услышу.

Я долго и испытующе смотрел на неё, но она будто не замечала моего взгляда.

— Да, — тихо согласился я. — Моё сердце не может быть не разбито. В этом мире столько разных событий, столько разочарований, а сердце у меня всего лишь одно.

Я затаил дыхание, ожидая, что Эвелин сейчас же расскажет мне обо всём. Боже, в конце концов, у неё не железное сердце! Она не может так долго молчать, это ведь так не похоже на мою милую, мою хорошую, мою любимую Эвелин! Но рассказать мне обо всём значило полностью разрушить всё, что мы с таким трудом воздвигли. А в эту ночь, лёжа в обнимку под россыпью серебряных звёзд, мы вдвоём были так счастливы, так счастливы… Неужели у неё хватит мужества всё это низвергнуть?

Моя невеста молчала, но я всё ещё ждал, что она заговорит со мной об этом. «Если она не расскажет, — мысленно загадывал я, — значит, очень меня любит. Если расскажет — значит, ненавидит».

В этой хрустальной тишине мы с ней засыпали. Я медленно погружался в сон и каждую секунду чувствовал, как обнимал Эвелин — мою любовь.

Любовь, которая навсегда стала моим врагом.

Комментарий к Глава 24. “Небесно чистый ангел”

Спешу вас обрадовать, что следующая глава будет заключительной. Так что готовьтесь!

========== Глава 25. “Счастье — это когда ты не можешь уйти” ==========

Я не замeтил, как она ушла.

Не мог пoверить, что нe вoзвpатитcя.

Ho cтала замиpать моя душа

Oт мыcли, что и бeз меня ей cпится.

Копиться стали кружки на столе

И в дoме сталo неуютнo сpазу.

Я чаще стал пpокручивать в умe

Еe, когда-тo сказанную, фpазу:

«Я, знаeшь, oчень вeдь тeбя люблю!

И вce твoи прoблeмы пoнимаю,

И вcю ceбя тебe я oтдаю.

Взамен жe - ничегo не получаю.

Я – жeнщина. Мнe хочeтcя тeпла,

Улыбoк по-вeсеннему счаcтливых.

Мнe хочетcя, чтоб я была нужна,

Как воздуx, чтoб была нeoбходима.

A ты не замечаeшь ничегo.

И я не удивлюcь, еcли oднажды

Уйду, и нe замeтишь ты того,

Что уxoдить нe xoчeтся мнe даже».

И сеpдцe пepеполнило винoй,

И я вдруг оcoзнал – oна пpава.

Oна была мнe cамой дорoгой,

A я вeдь нe замeтил, как ушла…

Цeните теx, кто дeлит c Bами жизнь.

Умeйтe cлышать, пoнимать любимыx.

Teряя близких, мы теряем cмыcл,

И это иногда нeпoпpавимо.

Маpия Куткар

На пути к прощению есть всего пять шагов. Казалось бы, всего пять, что может быть проще? Но трудность в том, что каждый шаг — это огромное испытание. Ты проходишь его и понимаешь, что сердце, нервы и рассудок вот-вот не выдержат, и уже готовишься сойти с дистанции, однако яркий и тёплый свет впереди манит тебя. Знаете, что это за свет? Это свобода. Простить не так просто, как кажется с первого взгляда, и я не спорю, что для этого нужно много сил. Но оно того стоит: за прощением следует невесомая свобода души, свобода сердца и совести.

Меня тоже манил этот свет, и я шёл к нему. Конечно, на пути меня настигали ветры сомнения, бессильной ярости и отчаяния и рвали мою душу на части, но я только крепче сжимал зубы и продолжал идти. Моя цель была мне ясна. Моя цель была прощение.

И первым шагом на этом пути являлось признание того, что мне причинили боль.

Как оказалось, даже этот шаг не был простым. Свыкнуться с мыслью о самом бесчестном в жизни предательстве, поверить ей — вот что было первым испытанием. Я принимал эту мысль почти две недели. Мне понадобилось тринадцать дней для того, чтобы я наконец осознал, что Эвелин мне изменила.

— Помнишь, ты недавно упрекала меня за безделье? — спросил я свою невесту, когда мы вдвоём завтракали в далласском кафе на самой окраине города. Это было утро второго дня нашего пребывания здесь.

Эвелин поставила на стол чашку с кофе и качнула головой.

— Я ни в чём тебя не упрекала, Логан.

— Как бы там ни было, — улыбнулся я, — на меня твои слова подействовали. Я решил взяться за новый альбом.

Она подарила мне искреннюю улыбку и сказала:

— Я очень рада слышать это.

— У меня даже готовы стихи для первой песни. Правда, они ещё очень сырые, их надо доработать, но я хочу, чтобы ты это прочитала.

Я протянул ей слегка помятый тетрадный лист, и она неуверенно взяла его в руку. Я наблюдал за своей избранницей с глупой улыбкой.

Эвелин долго вчитывалась в строки, которые я торопливо набросал на бумаге ещё несколько дней назад, и я видел, как дрожали при этом её пальцы. Дочитав, она подняла на меня слегка напуганные глаза и медленно положила листок на стол.