Умершее воспоминание

Когда «Карма» остановилась у дома Джеймса, я снова посмотрел на свою спутницу и заметил какое-то смятение в её глазах.

— Всё нормально? — поинтересовался я, уже двести раз пожалев о том, что подтолкнул Эвелин на такой нечестный поступок. — Не хочешь вернуться домой?

— Вовсе нет.

И тогда мы вышли из автомобиля, но меня всё ещё не покидало чувство вины; оно сжимало моё сердце мёртвой хваткой, и мне было тяжело смотреть на Эвелин. Мне казалось, что она врёт о своём хорошем состоянии, казалось, что она тоже чувствует свою и, главное, мою вину, но молчит об этом. Я смутно представлял, как Эвелин — тихая и домашняя Эвелин — будет выглядеть на вечеринке. Иногда я начинал даже сомневаться в своём решении пригласить её сюда, и это сомнение накрывало меня волной бесконечного стыда.

Оказавшись у самого входа, мы услышали глухо играющую музыку. Кажется, вечеринка уже шла вовсю.

В прихожей мы увидели много народа, и некоторые из них, заметив меня, с шумом начали меня приветствовать. Я улыбался и пожимал им руки; Эвелин смотрела на моих знакомых со слабой улыбкой и уверенностью в глазах, но пряталась за моей спиной, как запуганное животное. Я представил, насколько непривычно ей общество незнакомых людей, и взял её под руку, чтобы придать своей спутнице уверенности. Она улыбнулась, посмотрев мне в глаза, и крепче обвила мою руку, словно хотела найти во мне защиту от незнакомых людей.

— Пойдём, — тихо сказал я ей. — Нет смысла здесь задерживаться.

Мы вошли в гостиную, где уже сгустился народ, и музыка ударила нам по ушам. Я почувствовал, что Эвелин ещё крепче прижалась к моей руке, и приобнял её за плечи, словно старался защитить её от внешнего мира и доказать, что рядом со мной ей ничего не угрожает.

— Это всё твои друзья? — спросила она, с интересом рассматривая собравшуюся толпу, уже совсем позабыв про свою непоколебимую уверенность, что до этого исходила от неё.

— Нет. Если честно, половину из этих людей я просто терпеть не могу.

— Зачем же ты тогда с такой искренностью здороваешься с ними?

— Не знаю. Так принято.

— Странное правило. Зачем прятать свои настоящие чувства?

У меня не нашлось ответа на её вопрос, и я промолчал, действительно осознав всю бессмысленность своего поведения с этими людьми. И я заметил, что уже не в первый раз Эвелин заставляет меня переосмыслить некоторые вещи.

Наконец я заметил в толпе родные лица и, слегка наклонившись к уху Эвелин, сказал:

— Вот и мои друзья. Сейчас я вас представлю.

Когда мы подошли к Джеймсу, Кендаллу и Карлосу, они пили виски и громко ржали над какой-то шуткой. Я вдруг покраснел и почувствовал необыкновенный стыд перед Эвелин за поведение своих друзей, но, взглянув на неё, не увидел никакого страха и смятения в её глазах. Моя спутница даже улыбалась, смотря на этих коней, и иногда с абсолютной искренностью усмехалась.

— Парни, — громко произнёс я, желая привлечь внимание своих друзей, и они одновременно посмотрели на меня. — Удивительно: стоило мне только на полчаса отлучиться, как дом уже до отказа набился гостями.

Джеймс, Карлос и Кендалл переглянулись со слабыми улыбками и сделали шаг нам с Эвелин навстречу.

— Ну, скажем, не до отказа, — произнёс ловелас, заинтересованно рассматривая мою спутницу, — это ещё не все. Вечеринка только-только начинается.

Эвелин, заметив его дикий взгляд, смущённо отвернулась, и я крепче прижал её к себе, стараясь защитить от этого хищника.

— Может, представишь нас этой очаровательной девушке? — спросил Маслоу, подняв на меня глаза.

— Представлю. — Я взглянул на свою спутницу и негромко сказал: — Эвелин, знакомься: мои лучшие друзья. Джеймс, любвеобильный мартовский кот, Карлос, очень азартный, но уже женатый испанец, и Кендалл, американец с немецкими корнями и немецкими повадками.

— Логан, — с фальшивым упрёком в голосе обратился ко мне ПенаВега, — ты обещал познакомить нас с Эвелин, а не опозорить нас перед ней.

— Он вовсе вас не опозорил, — с улыбкой сказала девушка. — Логан наоборот только раскалил мой интерес к вам.

Шмидт взял руку Эвелин и, медленно поднеся её к своим губам, поцеловал тыльную сторону её ладони.

— Тогда смею пообещать тебе утолить твой интерес, — сказал немец. — Теперь я понимаю, Логан, почему ты так долго скрывал от нас это сокровище.

— Конечно! — согласился хозяин «последнего чуда». — Когда человек находит клад, он не спешит делиться им с остальными.

Я чувствовал, что слова парней могут смутить Эвелин, но она всё так же улыбалась, совершенно позабыв о своей застенчивости, которая возникла у неё, как только мы вошли в этот дом. Я даже почувствовал слабый укол ревности, увидев, как заинтересованно Эвелин смотрит на них.

— Жаль, рядом нет моей жены, — сказал Карлос, оглядывая людей вокруг себя, — я бы вас представил. Но она словно сквозь землю провалилась!

— Ничего, — вежливо махнула рукой Эвелин. — Я уверена, у нас будет ещё много времени для того, чтобы познакомиться.

— Да, — вмешался в разговор я, — ты не голодна? Можем поесть, если хочешь.

— Пойдём.

Мы оставили Карлоса, Кендалла и Джеймса и подошли к столу с закусками.

— Надеюсь, ты не пользовалась моим методом фальшивых чувств? — с усмешкой сказал я, когда мы с Эвелин принялись накладывать еду в свои тарелки.

— Зачем? Твои друзья милые и смешные. Мне нравится, как они улыбаются.

— Они уже пьяные, поэтому и улыбаются.

— Не имеет значения. Их улыбки не стали менее красивыми от этого.

— Можем пойти на кухню, — предложил я, — там тихо и можно спокойно поесть.

Эвелин приняла моё предложение, и мы просидели на кухне около получаса, ужиная и разговаривая о разных вещах. Теперь, находясь в компании меня одного, она вела себя свободнее, но я всё же замечал, что напряжение так её и не покинуло.

— Ты не жалеешь, что приехала сюда? — спросил я, не зная, что больше хочу услышать в ответ. — Может, хочешь домой?

— Нет, мне нравится здесь. И я хочу вернуться к твоим друзьям.

— О, уверен, они тоже ждут твоего возвращения.

Потом мы вернулись в гостиную. Народа заметно прибавилось, здесь стало теснее, музыка начала играть громче. Я не приглашал Эвелин на танец, но сам не знал, почему. Наверное, мне было всё же непривычно видеть её в этом обществе, в этом бесконечном шуме, в этом нескончаемом потоке разноцветных огней. Мы стояли в компании Джеймса и Кендалла, и Эвелин была полностью поглощена вниманием этих двоих пьяных кобелей. Но она ни на минуту не отпускала мою руку, словно боялась потеряться, словно она была моей маленькой дочерью.