Умный, наглый, сомоуверенный

— У папы? Мне казалось, что твой папа тебя ревнует к каждому столбу. Как он тебя вообще замуж выпустил?

— Он-то, конечно, морщился. Но мама проявила редкую энергию.

— Та еще семейка. Спать сегодня будем? Сейчас мне все равно не решить, чем я могу тебе помочь, но я обещаю подумать. Работу могу предложить сразу, а остальное…

— Алик, я тебе нравлюсь? — Ира смотрела на него с тревогой.

— Разве я когда-нибудь это скрывал? Ты же девочка из моего детства.

— Ты спишь со своей домработницей?

— Еще чего! — возмутился хозяин. — За кого ты меня принимаешь? У меня тоже есть принципы. Предпочитаю бизнес-леди с комплексом полноценности. Они при случае и в морду могут дать. Там можно играть, а тут что — футбол в одни ворота. Слезы, сопли. Пусть полы моет.

— Давай я буду полы мыть. Мне надо быть кому-то нужной.

— Месяц помоешь и за отравой побежишь? С тобой все ясно. Тебя надо выгуливать в кадиллаке у моря, что я и задумывал на заре своей юности. Увы, не удалось. Но мечты не меняются, в отличие от людей. Потеряла мешок с деньгами — ищи другой. А я мелкий торговец секонд-хендом, у которого дела идут не лучшим образом. Для принцессы бесполезен. Ну что, спать пойдем? Я, честно сказать, устал. Если у тебя есть возражения или упреки, готов выслушать их завтра.

Они одновременно встали из кресел — вечер воспоминаний был окончен.

Лежа на твердой подушке, он слышал, как льется в душе вода, как ойкнула Ира, и думал, что еще лет десять назад звук ее голоса свел бы его с ума. Поздно, все достается поздно, когда привык к одиночеству. Его желание, как стрела, достигло цели. Но стрелок давно ушел со стрельбища. Чтобы что-то иметь, надо перестать в этом нуждаться до умоисступления. Надо сделать вид, что ты забыл о нем, и тогда судьба принесет тебе желаемое. Выбросит небрежно, как раковину на берег: хочешь — подбирай ее, хочешь — нет.

Он взглянул на картину с глазастым деревом и выбрал себе пару с тем выражением, что понадобится ему на завтра. Это была не самая любимая парочка, но насущно необходимая, поэтому, прикрыв веки, он воспроизводил выражение, пока сон не сомкнул глаза.

Ему приснился вокзал, он шел вдоль застекленной стены и видел людей, на лавках зала ожидания. Мужчины были в камуфляже, а женщины разодеты, как на бал. Все они занимались любовью, на полу валялись туфли на шпильках и кружевное белье. Происходило это чересчур всерьез. Может быть, догадывался он во сне, они провожают мужчин на войну? Он продолжал идти вдоль зала, не особенно вглядываясь. К нему присоединился высокий парень и заговорил, будто они давно знакомы. Парень нравился ему с каждой минутой все сильней, и он старался вспомнить, где они познакомились. За стеклянной стеной декорации поменялись. Вместо вокзальных кресел пошли двухъярусные армейские полки, на них лежали люди, запакованные в прозрачный целлофан.

— Сюда, — дернул его симпатичный незнакомец. Они пошли вдоль полок, что-то разыскивая. Спутник остановился. — Вот же она! — Он стал поднимать с полки обнаженную девушку, спящую в целлофане, она не открывала глаз. В это время кто-то быстро прошел за его спиной, и парень, выпустив ношу, осел на пол. Из обоих рукавов ручьями потекла кровь… В этом сне Авилов плакал из-за этого незнакомца…

Глава 4 Небольшой взрыв со вспышкой

Утром Авилов собирался тщательно — не так часто он встречался с братвой. Хотя хотелось бы пореже. Он не делал попыток косить под своего: все равно чужой, и опознают в нем чужого не по внешности, а по речи. Но все-таки из уважения к Босому надел рубашку военного фасона. Разговаривать он брал Толстяка — пьющего интеллигентного юношу, речь которого производила на братков сильный эффект, и брата-два. Задача состояла в том, чтобы не раздражать Босого. Из-за ранения он таскал в голове платиновую пластинку и был псих каких поискать. Раненный в голову на все сто. Братва прикатила минуты на две позже, Босик с тремя подбородками и дополнительным затылком выглядел неважно, сам Авилов рядом с вылощенным Толстяком и нарядным Левой смотрелся оборванцем.

Толстяк стартанул сразу же: «Ввиду создавшейся неблагополучной обстановки пора начинать переходить к цивилизованным формам взаимодействия, более адекватным текущему моменту. Безвременная кончина нашего товарища Матвиенко Дмитрия в юном возрасте по неустановленным причинам свидетельствует, что взаимопонимания в настоящий момент не достигнуто и…» — Толстяк протарабанил текст на бешеной скорости и остановился, чтобы перевести дух.

Босик во время речитатива мотал головой, как лошадь, отгоняющая слепней.

— Ты что-нибудь понял? — Босик посмотрел на Комара, весом и ростом превосходившего его самого.

— Нет.

— Мы не поняли, — объявил Комар.

— Повторяю для непонятливых… — вновь завелся Толстяк. — Цель нашей встречи состоит в том, что…

— Погоди. Где брал? — Босик кивнул на ослепительный галстук Толстяка.

— В «Парижской моде».

— Гибель какого товарища? — Авилов смотрел внимательно, но следов притворства не обнаружил. Босой ленился врать.

— Матвиенко — это Митяйка, — перевел Хрипун.

Босой тяжело вздохнул.

— Начнем по порядку. У тебя бардак, Пушкин. Магнитофон твои сняли в наглую. Это раз. Ты не объяснил, плохо учишь. Митяйка в казино делал шум, базарил за выигрыш, махал пистолетом, это два. Крышку снял с плевательницы и вытащил пушку в натуре. Ребята его увели и поучили.

— А труп зачем из него делать? — Босик изумился или сделал вид.

Авилов проследил за Комаром, но садистского удовольствия на лице Комара не было, одна скука.

— Поучили и оставили.

— Он умер.

— Не мог он помереть от синяков, — лениво отозвался Комар.

— Ты, Сергеич, по пустяку меня назначил. Это не наш труп. Нам от него пользы нет.

— Семье он был нужен.

— Тогда смотри за семьей. — Босик развернулся, закончив разговор. Потом остановился: — А что, Пушкин, поехали шпилить?

— Поехали, — чертыхнувшись про себя, он сел в машину с босиковскими амбалами, кивнув на прощанье Хрипуну. Как дети малые. Придется проиграть пару штук. Но это, пожалуй, означало, что Босик чист. Раз хочет компенсации за ложный вызов. За картами, кстати, можно расспросить про Гонца.

— Ты, Пушкин, жирного с галстуком не бери больше, достал он, — предупредил Босик. — Как гусь в цирке гагакает.

Домой Авилов вернулся утром и позвонил Хрипуну. Чего проще. Вначале узнать причину смерти, а уж потом разговаривать с Босым. Все навыворот. Вот что значит сидеть на двух стульях сразу.

Полгода назад он, что называется, вложил деньги — купил заброшенное КБ на территории завода резиновых изделий. В приданое получил допотопные станки, какую-то лабораторную рухлядь и список уволенных. Он сделал обзвон списка, чтобы узнать, что здесь изобретали мученики науки.