Умоляй меня

— Каким ты будешь помнить меня? — спросил он.

Ее тихий смех защекотал ему ухо:

— Я буду помнить о человеке, таком серьезном и достойном, который подарил мне кинжал королевы. Или, может быть, о похотливом лорде, который придумал способ заманить меня в свою постель, чтобы согреть простыни.

Она зашевелилась у него за спиной, скользкие бедра заскользили по его бедрам, пока она меняла позу. Вода переливалась через край кадки, и Баллард придержал ее за бедра, когда она устроилась у него на коленях лицом к нему. Она обхватила ладонями его лицо, выражение ее лица было то дразнящим, то задумчивым.

— От лорда замка до лесного короля. Я никогда не думала, что влюблюсь в Зеленого Человека [прим. Зеленый Человек — мотив в искусстве раннего Средневековья, скульптура, рисунок или иное изображение человекоподобного лица в окружении из листьев или как будто сделанного из них. Ветви или лозы могут прорастать в нос, рот, ноздри или другие части лица, и эти побеги могут нести на себе цветы или фрукты.]

Она наклонилась к нему, прижавшись грудью к его груди, открыла его рот своим и вплела свой язык внутрь, чтобы переплестись с его языком. У нее был вкус печали, подслащенный кэсиром, сваренным Магдой. Он надеялся, что она его будет помнить. Он ничего не вспомнит о ней, и это знание сделало его собственный поцелуй таким же горьким, как ядовитая лоза, запутавшаяся в его волосах.

Луваен прервала поцелуй первой. Ее большие пальцы ласкали выступы его скул под глазами.

— Если бы я знала, что ты будешь так страдать из-за этого, я бы никогда не сказала, что люблю тебя. Мне очень жаль, Баллард.

Баллард хотел отчитать ее за то, что она сказала ему что-то настолько глубокое после того, как он заснул. Он чуть не упал на колени, когда колдун рассказал о событиях, приведших к резкому и внезапному превращению Гэвина. После этого он запер Луваен в соларе, страшась момента, когда он откроет ей себя и увидит, как любовь, которую она признала к нему, превратилась в отвращение.

Его опасения были напрасны, но он все еще очень жалел, что не услышал от нее этих долгожданных слов сам.

Он ласкал ее спину от плеча до бедра, прослеживая изгиб позвоночника и пару ямочек чуть выше ягодиц. Ее соски напряглись под его пристальным взглядом, ареолы затвердели в ожидании его прикосновений. Он не разочаровал их.

Она простонала его имя и выгнулась навстречу ему, когда он взял одну грудь в рот и пососал кончик. Ее руки мяли его плечи, а бедра раскачивались взад и вперед, заставляя воду выплескиваться на пол.

Баллард перешел к другой ее груди, целуя все уменьшающийся круг вокруг выпуклости, пока не поймал ее сосок и нежно потрогал его зубами. Стоны Луваен превратились в рычание, и она сжала его бедра своими, ритм раскачивания, который она установила, набирал скорость.

Он погладил ее по бокам, спускаясь ниже, пока его руки не скользнули по ее бедрам. Он отстранился, оставив ее тяжело дышать с широко раскрытыми глазами.

— Скажи мне, моя прекрасная Луваен, — произнес он голосом, который стал хриплым от нескольких дней мучительных криков. — У меня больше нет времени, и скоро не останется памяти. Скажи.

Она замерла в его объятиях, за исключением своих рук. Они соскользнули с его плеч, поднялись по шее и вернулись на лицо. Ее пристальный взгляд, теперь скорее черный, чем серый, впился в него.

— Я люблю тебя, — тихо сказала она. Они оба напряглись, но треск не раздался, доски пола не вздыбились, и никакие шипастые розы не ворвались в окно, чтобы напасть на них.

Баллард приподнял Луваен достаточно, чтобы сесть прямее.

— Еще раз, — сказал он и медленно опустил ее к себе на колени.

— Я люблю тебя, — ее руки вернулись к его плечам, удерживая ее вес, когда кончик его члена скользнул между ее бедер.

— Еще, — повторил он. Она опустилась на него, и он застонал от удовольствия, скользнув в нее, не обращая внимания на боль.

— Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя, — повторяла она на коротких вдохах, ритм ее заявления совпадал с движением ее бедер, пока она объезжала его в воде.

Он следовал туда, куда она вела, направляемый хваткой ее рук и бедер, сжатием внутренних мышц и ее требовательными поцелуями. Его руки ласкали ее влажную кожу, крепко удерживая, пока он входил в нее. Пар и пот смешались, стекая по его шее и пропитывая волосы на висках.

Она нашла свое освобождение первой, впившись ногтями в его руки, прежде чем упасть вперед и укусить его там, где шея соприкасалась с плечом. Крошечная вспышка боли, так отличающаяся от удара проклятия, отправила его за грань. Баллард выкрикнул ее имя, когда его бедра дернулись вверх, достаточно сильно, чтобы наполовину поднять их обоих из воды.

Луваен покоилась в его объятиях, обмякшая и на мгновение послушная. Баллард старался отдышаться и избавиться от ошеломляющего оцепенения, вызванного его кульминацией и горячей водой. Он погладил ее по плечам и поиграл с ее заплетенными косами.

— Мы замочили пол, — прошептала она ему в шею. — Магда убьет нас.

Он расплел одну из ее косичек, чтобы накрутить ее на палец:

— Я позволю тебе спрятать топор.

Луваен хихикнула и быстро поцеловала его в кончик носа. Она вывернулась из его объятий, и он застонал от разочарования, когда выскользнул с ее тела.

— Мы не можем оставаться здесь весь день, Баллард.

— Почему нет? — Баллард подумал, что это прекрасная идея, ведь свадьба была назначена на более позднее время. У них было еще пару часов и много горячих камней, чтобы вода оставалась теплой.

Луваен встала, давая ему еще один шанс поглазеть на нее. Она грациозно вышла из ванны, чтобы взять одну из сушильных салфеток, сложенных на соседнем столе. Баллард расслабился в воде, наблюдая, как она вытирается и надевает сорочку.

— Как хозяин замка, ты можешь бездельничать весь день. Мне нужно помочь моей сестре подготовиться к ее свадьбе, — она сделала ему знак. — Встань. Я вымою тебе голову. Ты же можешь позаботиться об остальном.

— Высокомерная нахалка, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Может быть, мне следует перекинуть тебя через плечо, отнести в постель и сделать с тобой все по-своему.

— Ты не бросишь меня на эти простыни, похотливый тупица, — предупредила она, прежде чем вылить ведро теплой воды ему на голову. — Не раньше, чем они увидят грелку.

Он послушно стоял, доверившись ее заботе, поморщившись только один раз, когда при тщательном мытье его волос ей все же удалось вырвать несколько тонких лоз. Он вымыл свое тело, пока она заканчивала одеваться, и использовал все сушильные тряпки, кроме одной, чтобы вытереть лужи с пола. Он надеялся, что у Магды сегодня хорошее настроение, чтобы простить им маленькую шалость.