Ундервельт. Западня

— Ты и правда не понимаешь? Это дешевый способ сохранить разум, когда умерло тело. В будущем, когда научатся создавать новые тела для таких усопших, мы их воскресим с помощью квантовой запутанности. Не вечно, но до тех пор, пока профессору Дубровскому и иже с ним не удастся победить смерть, до тех пор, пока мы не сможем воскресить умерших и вернуть им разум, снова воспользовавшись эффектом квантовой запутанности.

Наган пытался уложить в голове услышанное, но мысли разбегались. Ему безумно не хватало Яны, которая хорошо в подобном разбиралась.

— Сначала мы называли симулятор реальности Полигоном, потом переименовали в Ундервельт. Сначала там был настоящий рай, а потом руководство переругалось, и кто-то слил информацию о разработкеи Гошкодере. Знаешь, кто такой?

— Депутат.

— Да. Так вот, как он узнал, так сразу мы и начали переделывать Ундервельт, он стал враждебным к людям и прочим обитателям. Мы создали ловушки, где не работают законы физики, населили мир хищными тварями, заставили поселенцев выживать…

— А смысл? — спросил Наган, вспомнив нарисованного монстра, которого он видел в офисе «Ойкумены».

Следом вспомнилась книга с описанием старинного оружия. Как все сходится!

— Ну а поскольку обитатели Ундервельта тосковали по прежней жизни, мы блокируем их память. Оказавшись там, они ничего не помнят. А чуть позже, когда воцарился Гошкодеря и Гурский, мы стали вводить в вирт неписей. Это сущности, которыми управляет искусственный интеллект.

— Кому это выгодно? — спросил Наган, думая о том, что пункт назначения уже близко, а он так ничего и не узнал от Краско.

— Поначалу я думал, что верхушке захотелось почувствовать себя богами. Или Ундервельт — полигон для охоты избранных на двуногих. Еще был вариант, что, пока поселенцы бегают там, как крысы в аквариуме, изучают их психологию. Но все хуже! А я не могу уехать из России! Попытался, но меня сняли с самолета и теперь следят.

— А на самом деле что происходит? — Наган бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. — За тобой следят, следовательно, и за Тарасовым следили, но как ему удалось исчезнуть?

И снова Краско не ответил. Он будто не слышал вопросов.

— Что Ундервельт — полигон, так и осталось. Но у виртуальной личности больше возможностей. О, у нее такие возможности и ресурсы, что нам и не снились! Модернизация Ундервельта производилась для того, чтобы оцифрованные прокачивались. То есть развивались, становились сильнее и отчаяннее. Там на выходе такие монстры получаются, ууу! Им магия подвластна, и это не фантастика! Они не боятся ничего, и смерти.

Нагану казалось, его мозг вот-вот взорвется от когнитивного диссонанса. С одной стороны — ну бредятина же! А с другой — какая же логичная и складная, ничем, кроме нее, происходящее не объяснишь.

— Технология будущего, — мечтательно проговорил Краско. глядя в окно. — До этого должен был додуматься я!

— Ты о чем?

Инвалид кивнул на голограмму рекламы над дорогой.

— Я о линзах дополненной реальности. Ими скоро будут пользоваться во всем мире! Все поголовно! Малыши, школота, студенты, старики, — он смолк, выдержал театральную паузу и поинтересовался: — А знаешь, чем это все нам грозит?

— Не имею представления… — протянул Наган.

Краско продолжал проповедовать, пытаясь обратить сомневающегося Нагана в свою веру:

— Зрительный нерв взаимодействует с линзой дополненной реальности, по нему с нее можно передавать в мозг сигналы напрямую. Весь мир пока пользуется нормальными компьютерами, и все в порядке. Когда все перейдут на квантовые, тогда трындец нам всем. Почему? В «Панацее» профессор Дубровский через линзы «запутывал» пациентов с квантовым компьютером.

— То есть, ты утверждаешь, что Гурский и компания могут скопировать сознание любого пользователя, если у того линзы, и переместить ее в симулятор реальности?

— И-мен-но! Но не только переместить или скопировать. Добавить ложное воспоминание, стереть то, что посчитают нужным. Подсадить в тело другую личность. Подкорректировать сознание. Тем временем в Ундервельте сотни цифровых личностей качаются, ждут часа, чтоб их переместили в реальные тела. Когда квантовые компьютеры станут обыденностью, линзы дополненной реальности появятся у всех, и эксперимент по переносу сознания обкатают, тогда всем конец. Я не уверен, что за Гошкодерей и Гурским не стоят спецслужбы. Вот они и будут управлять миром! Сечешь?

Наган потянулся за новой сигаретой. Бредом повеяло отчетливей. Тайное правительство, жаждущее мирового господства. Жадные до власти злодеи. Где-то там вдалеке уже замаячили рептилоиды.

— Можно попросить тебя потерпеть минутку и не дымить? Уже почти приехали.

Наган нехотя сунул сигарету в пачку. Достал телефон, который был на беззвучном, отметил, что ему много раз звонила Тарасова, и трижды — Орел. Яна торопила, боялась, потому что во дворе заметила подозрительных личностей. Общаться с ними при Краско он не мог, потому каждому, включая Яну, отослал сообщение: «Работаю. Освобожусь скоро» — и обратился к Краско:

— Допустим, все так и есть. Но Тарасов-то куда делся?

— Все туда же. Генеральный не захотел прогибаться под Гошкодерю, он ведь идеалистом был…

— Был? — насторожился Наган, заставил себя думать не о Яне, а о деле.

— Это как посмотреть. В общем, он рискнул единолично свернуть эксперимент. Не без моей помощи, конечно.

— А именно? — спросил детектив.

— А он хотел «Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный»[i]. Создать рай, где всем хорошо, нет старости и смерти и он типа бог. Создатель, короче. Но Гурский и Гошкодера оттеснили его… Да недооценили. Не предвидели, что он сольется в вирт, проникнет в Ундервельт… В нем вирус, созданный, чтоб уничтожит Ундервельт. Троянский конь, сечешь?

— Слишком сложно, — сказал Наган. — По-моему, легче выключить суперкомпьютер.

Краско закатил глаза:

— Квантовых компов — тысячи, со счета сбился, сколько именно. И не все они в России. Где именно они находятся, даже я не в курсе. Потому и должен Тарасов в вирте проникнуть в определенную локацию, войти с системой в резонанс и уничтожить симуляцию. Но поскольку вирт под контролем, Тарасов заблокировал свою память. Так его не вычислят сразу. Но несколько дней миновало, память к Тарасову не вернулась, но что еще хуже, он исчез с радаров, — Краско вздохнул: — Наверное, это побочный эффект… Самый трэш в том, что помогать ему я не могу. Меня сразу вычислят и где-нибудь запрут.

Интересно, сколько в этом рассказе правды. Одно обнадеживает: Тарасов жив. Значит, есть вероятность доставить его жене в целости, пусть и без память, получить деньги, расплатиться с долгами и улететь с Яной, скажем, на Кипр, где она спокойно родит.

А когда они вернутся, волнение уляжется.

— То есть Тарасов в лаборатории «Панацеи»?

— Неважно, где его тело. Оно в коме, толку с него?

Наган вернулся к главному — цели своей поездки.

— Меня наняла госпожа Тарасова, чтоб я вернул ее мужа. Точка. В ваши компьютерные войны я не играю.