Упал-отжался! Или отбор наоборот!
Шрифт:
– Ошибаешься дорогая, мне перед трудной работой, заправиться нужно. Это что, плохо?
– Ты должен восторгаться и восхищаться мной. Стихи мне декларировать о любви!
– Ты ничего не попутала, насчет стихов? Какие в едреням феням стихи, когда задернуты шторы и разложен диван? Слушай, а ты точно невинна?
– ты сомневаешься?
– Нет, просто я дурею с этого балагана! Иметь кучу мужей и быть девственницей. Расскажи кому, не поверят. Ржать будут как те кони.
Я сполоснул руки в чаше для омовения. Вытер полотенцем.
– Ну что, дорогуша, проверим
– Ты хамло, грубиян и мерзавец! Разве такое нужно говорить молодой жене на брачном ложе?
– Если насчет стихов, то тебе их сначала заслужить нужно, андестен?
– А восхищение мной?
– О, восхищения у меня много, прям из ушей лезет, смотри сама, заметила как от огромного восхищения у меня сейчас трусы порвутся! Можешь даже потрогать, разрешаю, как молодой жене. Тебе это полезно, привыкай!
Подошел к ней вплотную. Она уставилась на мое возбудившееся хозяйство, скрытое трусами. Глаза ее расширились.
– Ну что? Трогать будешь?
– Отрицательно замотала головой. Даже руки спрятала за спину.
– Ладно, не можешь
– научим, не хочешь - заставим. Ты меня удивляешь!!! Ты что ни у одного из своих мужей за их хозяйство не держалась?
– Опять отрицательно замотала головой.
– Детский сад, вторая группа! Учтем. Платье сама скинешь или помочь?
– Платье, помогает снять молодой жене ее супруг. Или ты не знаешь?
– Нет. конечно! Я, в отличии от тебя женатым не был.
Платье я с нее стащил. Возмущенно и зло сопела.
– Ты как обходишься с богиней, хамло!
Но на ее ругань, я не обращал внимания. Я был в восторге!
– Детка! Ты просто прелесть! И, я смотрю, маленькая шалунья, родинка имеет место быть!
– Для тебя старалась, а ты... ничтожество!
– Спасибо, возлюбленная жена моя! Так ближе к делу! Я с тебя платье снял...
– Грубо стащил!
– Наплевать! Главное, что ты теперь голая! А с меня мой костюм ввиде трусов, я сам снимать должен или ты займешься?
– Сам снимай!
– Э, нет. Так дело не пойдет. Это не честно! Снимай! И не щелчком пальцев, а ручками своими, сама! Прикоснись, наконец, к телу своего мужа! Села на кровать, живо!
– Упала задницей на постель. Смотрит на мои трусы.
– Я жду, женщина!
– Я еще не женщина!
– Эту недоработку я сейчас исправлю. Приступай!
Сначала не решалась. Но потом все же стащила.
– Вот видишь? Ничего сложного нет. Так, начало хорошее. Продолжаем, наибожественнейшая!
– Ее крылья затрепетали.
– Чего крылышками замахала? От радости? Спасибо! Я тебе нравлюсь, сладкая моя?
Молчит. Уставилась на мое хозяйство. И чего смотрит? Раньше не видела что ли? Вон у некоторых индивидов их числа озабоченных претендентов, по более моего.
– Немелида! Девочка моя. Нам пора продолжать. Ты чего зависла? Кстати, крылышки свои отстегни и положи на полочку. А то не дай бог поломаю их тебе.
Подняла на меня свое личико.
– Как это отстегни? Они у меня не отстегиваются!
–
Дорогая, если я на тебя улягусь, то могу невзначай сломать тебе так какую-нибудь косточку.– Не сломаешь.
– Она сделала мах крыльями и сложила их. Раз и крыльев нет. Заглянул ей за спину, а они такие маленькие стали и прижатыми к ее телу.
– Да ты прям как ангелочек сейчас.
Богиня вдруг начала отползать от меня, стараясь переместиться на другую половину кровати. Куда это ты? Я уже завелся!
– Стоять!
– Поймал ее за ногу. Потом поймал вторую ногу. Подтянул ее к краю кровати. Ноги держал в своих руках. Она пыталась их свести вместе. Но со мной не забалуешь. Я парень ломом подпоясанный. О чем ей и сказал.
– Что это ты, детка от мужа сваливаешь? Не понял? Ты же так хотела меня затащить в постель!
– Убери от меня свои грязные лапы!
– Ошибаешься, я их только помыл вон в той бадье с лепестками роз. Так что твоя претензия мимо. Теперь поясни, почему испугалась? Чего боишься? Ты это делала с хреновой кучей своих мужей. Забыла что-ли?
– Я не помню.
– Как это не помнишь? Ты издеваешься?
Она готова была расплакаться. Куда-то вся ее божественность испарилась. Сейчас была передо мной простая девчонка. Молоденькая, симпатичная, но ни как не богиня на божественном троне.
– Я, правда, не помню.
– То есть, скормив своим «несчастным малышам» очередного придурка, ты все забываешь?
– Наверное!
– И на брачном ложе теряешь свои божественные способности?
– Да! Кроме одной.
– Прелестно! Какой именно?
– Дарить наслаждение мужчине.
– Еще прелестнее! Тогда чего ждем? Погнали?
– Ты мне сделаешь больно!
– Обязательно! А ты как хотела? Но нужно потерпеть, дорогуша! Все через это проходят! Не ты первая, не ты последняя! Ноги расслабь! Руки убери от интересного места. Чего закрываешь? Думаешь, я ни разу не видел? Видел! Вот так, молодец... Меня твоя родинка заводит еще больше!
Одним коленом оперся на край постели. Ноги ее развел в стороны и опустился на нее. Она вцепилась руками в постельное белье. Смотрела на меня широко раскрытыми глазами и часто дышала. Я отпустил ее ноги и оперся руками на постель. Ее голова оказалась между моих расставленных рук.
– Ты слишком напряжена, Немелида. Дыши ровнее и медленнее. Сейчас я тебя буду целовать. А ты просто закрой глаза и постарайся расслабиться. Сейчас больно не будет. Я постараюсь сдерживаться дольше, пока ты не будешь готова. Хорошо?
– Да.
– Прошептала она, закрывая глаза.
Вот и славно, подумал я, прикасаясь губами к ее белой, шелковистой кожи шеи. Начнем с шеи, потом опустимся ниже...
– Немелида! Что за дела? Ты мне всю спину исцарапала!
– Мне было больно!
– она сидела на коленях, опершись на пятки. Все постельное белье было скомкано.
– Это мне было больно! Я даже не знаю, чья кровь на простыне, твоя или моя?!
– Моя! Ты животное, Константин!
– Завязывай! Сама орала в экстазе так, что гардина грохнулась на пол!