Ураган для одуванчика

– Как вы меня узнали? – растерялся Муравин.

– Не принимай меня за идиотку. Кто здесь еще будет торчать с плакатом «Добро пожаловать, Берта»?

– Простите, фрау Литхен, я вас не заметил.

– Естественно, на девочку загляделся. Ее жених Генрих летел рядом со мной в крэсле. Так что эта девица не про тебя.

– Мы с ней случайно разговорились. А так она мне до лампочки. Я жену люблю и пока ей не изменял, – на всякий случай пояснил Василий.

– Если бы ты не сказал «пока», я бы решила, что ты законченный болван, – хмыкнула Берта и огляделась по сторонам.

Василий не знал, как реагировать на ее замечание, и поэтому спросил:

– Чего мы здесь ждем? Пошли к машине.

– Как, что? Мой багаж. Я же приехала к вам жить. Естественно, если ваши помэщения мне подойдут… Вот он.

– Кто – он?

– Мой багаж. Кто же еще?

Василий посмотрел в сторону, куда указала Берта, и увидел сотрудника с тележкой. Вернее, он сперва увидел тележку, доверху заваленную чемоданами, а уж потом грузчика. Тот рядом с багажом Берты смахивал на муравья, волокущего грецкий орех. Василий сразу подумал о своей машине. Но вспомнив о багажнике на крыше, немного успокоился и ощутил чувство благодарности к жене. Кристина в последний момент сунула ему в руки моток толстой веревки.

Грузчик выкатил чемоданы Литхен на автостоянку. Василий указал ему на свое транспортное средство, тот сгрузил чемоданы рядом на асфальт и укатил.

Берта презрительно ткнула пальцем в его видавшее виды Ауди-80:

– Мы поедем на этом?

Василий утвердительно кивнул.

Она продолжала разглядывать его авто:

– У тебя, Васька, дрянная и маленькая машина.

– Какая есть, – нехотя согласился Муравин.

– Скверно. Гордиться тут нечем.

– Мы недавно привели в порядок дом, и на новую машину денег не осталось.

– Ты кто по жизни – лентяй или неудачник? – поинтересовалась немка, не без сарказма наблюдая, как ее чемоданы громоздят на крышу подержанного авто.

– Не хуже других, – обиделся Василий, но тон сохранил вежливый.

По дороге Берта внимательно смотрела в окно, и все, что она видела, вызывало у нее живой интерес. Муравин старался его удовлетворить, ни на секунду не забывая – он везет гору чужих чемоданов на крыше. Ехал осторожно, особенно на крутых поворотах.

– Это Таллинн? – спросила Берта.

– Это его окраины. Мы скоро выедем на наше шоссе, и город закончится.

– Жуткая дыра ваш Таллинн.

– Неправда! Старый город у нас очень красивый. Особенно сейчас, под Рождество.

– Его я не видела, а то что вижу – дыра.

– Мы с вами еще съездим в центр. Уверен, вам понравится.

– Мне? После Мюнхена! Ты бывал в Мюнхене?

– Не довелось.

– Туземец. Мюнхен это Мюнхен. А Таллинн это дыра.

– Чем же так хорош ваш Мюнхен?

– Мюнхен – столица Баварии, Васька. У нас один проспект, как весь ваш Таллинн. Мюнхен широкий город, в нем есть пэрспектива. Я выросла на Волге, и мне нужен простор.

Василий осторожно пересек железнодорожный переезд и свернул на трассу. По краям дороги потянулись перелески и редкие хуторки, обсаженные ельником. На живописных полянах кое-где лежал снег. Ручейки, наполненные зимними дождями, набухли и превратились в реки. Берта оживилась:

– А тут мило. Эстонская природа скромна, но трогательна.

– Хоть здесь не ругаете.

– Васька, я никогда ничего не ругаю. Запомни это. Я только констатирую факты. Вот сейчас за окном прэлестно, а Таллинн – дыра.

– Я вам покажу настоящий Таллинн, тогда и скажете.

– Ты, вижу, патриот своего Таллинна? Хорошо, покажешь.

До поселка Мустикат они добирались на полчаса дольше обычного. Кристина, набросив на плечи платок, встречала их у калитки.

– С приездом, фрау Литхен. Хорошо долетели?

– Что, милочка? Говори громче. После полета у меня заложило уши.

Муравин немного удивился. Он с немкой беседовал тихо, и она не переспрашивала.

– Хорошо долетели? – очень громко повторила Кристина.

– Долетела прэкрасно.

– Я накрыла стол у камина, перекусите с дороги?

– Не сразу.

Василий открыл ворота, загнал машину на участок и хотел заняться багажом, но Берта его остановила:

– Васька, не трогай чемоданы. Сначала я все осмотрю. Если мне у вас не покажется, доставишь меня в отель. Я на всякий случай забронировала номер в «Олимпии».

Василий с Кристиной переглянулись.

Берта оглядела сад, обошла коттедж по кругу и потребовала, чтобы ей показали дом. Василий повел ее в гостевую пристройку, где ей предстояло жить, затем по комнатам дома. Показал баню, зал с камином, где Кристина успела накрыть стол, кухню, ванную и остальные интимные места. Кристина еще вчера украсила жилье к Рождественским праздникам. Над дверями повесила венки из веток хвои, на подоконниках установила электрические свечи, разложила в вазочки рождественские сладости, печенье в виде сердечек. Берта оглядывала все это молча, с непроницаемым выражением лица. Затем вернулась в свои предполагаемые апартаменты, долго изучала туалет, проверяла, как действует сантехника. Кристина и Василий старались ей не мешать, оставаясь на почтительном расстоянии.

Наконец Берта заговорила:

– Васька, можешь принести мои вещи сюда.

Кристина улыбнулась и произнесла как можно громче:

– Я рада, что вам у нас понравилось.

– Почему ты орешь, милочка? – осадила ее Берта. – Со мной можно говорить шепотом. Я все прэкрасно слышу. И потом, что значит «понравилось»? Я этого не сказала. У вас тэрпимо. Но люстру в моей комнате сменить, ковры выбросить, от них одна пыль, картину на помойку – мазня. А так чистенько и со вкусом. А за живую елочку спасибо. Люблю запах хвои – детство напоминает. Васька, что стоишь? Неси чемоданы, мне надо прэнять душ и переодеться. И, кажется, кто-то говорил, что можно перекусить… Или я ослышалась?

– Вы не ослышались, Берта. Я приготовила завтрак у камина, и мы вас ждем к столу.

Занималась своим туалетом она минут сорок. Муравины сидели за столом перед горящим камином и, поглядывая на дверь, тихо делились впечатлениями о старухе. Кристина сразу поняла – две тысячи евро легко заработать не получится. Василий это тоже понял, но роптать не приходилось – или банк отберет дом, или у них поселится Берта.

Фрау Литхен явилась к столу в сиреневом брючном костюме и при полном макияже. Эта весьма пожилая дама несла следы былой красоты так же гордо, как носила свою дамскую сумочку. Но ее усилия над своей внешностью давали обратный результат. В простом дорожном костюме и шубке она выглядела куда моложе.

Кристина указала ей на свободный стул, но Берта садиться не стала:

– Милочка, я люблю природу и во время трапезы прэдпочитаю смотреть не в горящий камин, а в окно. И если Васька будет настолько любезен, что уступит мне свое мэсто, я не обижусь.

– Нет проблем, Берта. Садитесь, куда вам нравится, – быстро согласился Муравин, пересаживаясь на свободный стул.

Кристина разлила по чашкам кофе. Ели молча. В камине потрескивали дрова, но уюта за столом не создавали. Некоторая напряженность возникла по вине немки. Муравины ждали разговора о главном, а Берта, казалось, о деньгах забыла. Но это только казалось. Покончив с соленым лососем, она промокнула рот салфеткой и посмотрела на супругов по очереди.