Уровень атаки

— Отлично, — Павел усмехнулся. — А как это звучит на русском?

Гиперборей пожал плечами.

— Может быть, ты убедил посла? Заставил еще раз задуматься над причинами всех бед? И смаррам стало выгоднее убить вторую дочь, чем подарить ее жрецам в качестве новой наживки для посла.

— Как же у тебя все просто, — Павел вздохнул. — Ладно, допустим… Только зачем ящерам катаклизм? Совсем недавно они кричали о стабильности чуть ли не громче остальных.

— Мы не провидцы, — ответил Градобор, задумчиво разглядывая московские улицы с высоты десятого этажа. — На эту тему мироздание не оставило нам подсказок.

— Другими словами — черт его знает, — перевел Филиппыч без приглашения. — Но если их интрига удастся, плохо будет всем.

Павел промолчал.

Проклятый характер… Проклятые нелюди… Неужели снова нет выбора?!. Как не хочется открывать рот, когда есть только один вариант ответа!

— Какие у меня шансы? — выговорил он наконец.

Филиппыч удовлетворенно кивнул и пояснил для гиперборея:

— Все в порядке. Я говорил, что на него можно рассчитывать.

— Признаться, я в этом не сомневался, — они говорили так, будто Павла не было в комнате. Градобор достал сотовую трубку, одним касанием набрал заложенный в память номер.

— Какие у меня шансы?! — повторил Павел громче.

— Не беспокойся, шансы неплохие. Примерно тридцать-сорок из ста… Алло, господин посол? Да, это я. У меня хорошие новости для вас, мы задержали Головина, как и обещали… Да, операция совместная — Общины и Земного отдела. Мы будем рады, если нашу маленькую услугу не забудут в дальнейшем партнерстве… Да-да именно… Ждем интаев по адресу проживания землянина. Пятнадцать минут вполне устроит…

— Вот оно в чем дело, — выговорил Павел. — Как и было обещано, значит!..

Градобор сложил аппарат.

— Я действительно почти не сомневался, что ты согласишься добровольно. Но перестраховаться был просто обязан. А теперь, извини, — ты должен поступить к инкам в надлежащем виде.

Либо гиперборей говорил правду о том, что Павел на голову уступает рядовым воинам Общины, либо землянин просто не сумел задействовать все то, что в него вложили… Он всего лишь успел приподняться с кресла и увидеть размазанную, дрожащую, как марево над асфальтом, ладонь, направленную плашмя ему в лоб…

Да что ж это такое?! Совсем, как в прошлый раз!

И комната гостиницы исчезла…

7

— Я говорил тебе, что дождусь другого раза?

Этот голос пробился через тьму, окутавшую сознание, и Павел понял, что время покоя прошло.

— Говорил… И я дождался, — в голосе зазвучало плотоядное удовлетворение. — Жаль, что не я разобью твой череп, но огонь поработает за меня — ты не умрешь легко. Открывай глаза, белый!

Пощечины Павел не почувствовал, но тьма вдруг всколыхнулась и стала рассеиваться.

— Вставай и иди.

Единственное крохотное окно в каменном мешке заслонял силуэт поразительно знакомого инка. Лица, которые видишь, вися вверх ногами в трубе старой котельной, не забываются.

— Снова ты? — проговорил Павел. — Опять пользуешься тем, что у меня связаны руки?

Это было правдой — запястья сковывали широкие стальные браслеты, соединенные цепью, от которой такие же цепи тянулись к ногам. Кандалы в чистом виде, о чем и предупреждал Градобор.

— Такинэ не заслуживают иного, — процедил краснокожий. — Вставай и иди.

Поднимаясь с каменного пола, Павел окинул взглядом помещение. Стены, сложенные из грубых каменных блоков, окованная железом низкая дверь, пара пустых подставок под факелы… Антураж напоминал храм, устроенный инками на фабрике, с одной лишь разницей: там была искусная копия, здесь — оригинал. Значит, за время беспамятства Павла инки доставили его в свою ветвь.

— Куда идти? — Вопрос являлся риторическим, выход был только один.

Не тратя слов, инка грубо толкнул его стволом лучемета в сторону двери. Створка оказалась незапертой, а коридор за ней напоминал лабиринты египетских пирамид. Впрочем, освещен был вполне современно — электрическими плафонами.

Ритуальные стражи у развилок в накидках из меха ламы и булавами на поясе оставались недвижимы, но глаза их пожирали предназначенного в жертву землянина. Нечастым было здесь такое событие.

Когда Павел перестал уже считать повороты, коридор наконец уперся в длинную лестницу, верхние ступени которой заливал кровавый свет закатного солнца.

— Вверх! — приказал конвоир, как будто у Павла был выбор.

Землянин поставил ногу на высокую, грубо высеченную ступень и услышал глухой рокот ритуальных тамтамов. Этот звук вплелся в ритм сердца, и оно заколотилось быстрее. Кандалы не позволяли прыгать через две ступеньки, но почему-то захотелось бежать наверх. Вперед, к развязке, какой бы она ни была. Расшатанные за день нервы сдавали окончательно.

Спокойно, солдат! Это всего лишь барабаны, а на руках всего лишь цепи. Градобор говорил, что… Ведь не мог же он соврать в такой момент!

На середине лестницы сквозь бой барабанов послышались новые звуки — высокий, даже визгливый голос, протяжно выкрикивавший языческую молитву или заклинание. От этого голоса пробирала дрожь — будто железом по стеклу.

Спокойно, солдат, спокойно…

А когда нога его коснулась первых кровавых пятен золотого заката на ступенях, в уши ударил рев прибоя. Размеренный шум мощных волн, бивших в основание сооружения, в такт выкрикам жреца. Даже стихию завораживал этот гипнотический голос.

Еще несколько шагов, и Павел ступил на каменную площадку — вершину усеченной пирамиды. Все-таки пирамиды! Впереди, простирая руки к уходящему за горы светилу, голосил жрец. Чуть сзади и левее, в позе поклонения и почитания, склонил голову Акарханакан — третий человек в империи. Правее… неведомо как взгроможденные на тридцатиметровую высоту носилки, церемониальный караул с булавами и копьями и несколько настоящих телохранителей в национальной одежде, но с лучеметами. Должно быть, сам император, если только сапе инке пристало посещать эти варварские мероприятия. Было бы неплохо, если бы это действительно оказался он.

— …а-а-а-а-А-А-АХ-Х! — тянул жрец, и стихия вторила ему: «…а-а-а-а-А-А-АХ-Х!»…

Двое стражей подхватили Павла под руки, подтащили к краю площадки.

— …а-а-а-а-А-А-АХ-Х!..

Воины силой подняли его руки к небу, и снизу взревело: «А-А-А!!!»

Боже мой! Не море — люди! Толпа — десятки тысяч на огромной площади у подножия пирамиды. И в джунглях, за пределами площади. И на ветвях деревьев, откуда лучше видно вершину. И… Они были везде, охваченные религиозным фанатизмом, жаждущие священного огня.