Усколзающий ангел

– Если ты помнишь, - мрачно возразил граф, - лакеи сказали - а им нет никакой причины лгать, - что он вышел из комнаты, примыкающей к гостиной, где ты в то время находилась, и направился прямо к своему фаэтону.

При этих словах отца Сара встрепенулась.

– Ты говоришь, слуги сказали, что он вышел из этой комнаты?

– Так мне доложил Генри, - ответил граф, - и я не вижу причин, по которым этот мальчишка, каким бы глупым он ни был, не сказал правду.

– Я же дала Бейтсону четкое распоряжение проводить маркиза в библиотеку и попросить подождать, когда я смогу его принять, - сказала Сара.

Подумав немного, она продолжала:

– Мы с Оливией в тот момент беседовали в Голубой гостиной. Как ты думаешь, папа, не мог маркиз, находясь в соседней комнате, услышать наш разговор?

– А что, ваша беседа могла произвести на него неприятное впечатление?

– Просто отвратительное!
– выдохнула Сара.

Затем она горестно покачала головой, утвердившись в своих предположениях.

– Уверена, именно поэтому маркиз и уехал. О Господи, папа, ты должен сделать что-нибудь! Ты должен помешать ему протаскивать в свет эту мерзавку, ведь он делает это только для того, чтобы наказать и унизить меня.

– Не понимаю, о чем это ты, - заметил отец.

– А я все прекрасно понимаю!
– продолжала Сара.
– Я нисколько не верю в то, что герцогиня Рэксхем была когда-то очень привязана к тете Луизе и теперь вдруг захотела помочь ее дочери.

Следующие слова она уже выкрик вала:

– За всем этим стоит маркиз Равенторп! Он стремится отомстить мне!

– Если это правда, - сказал граф, с трудом следящий за ходом мыслей своей дочери, я собственноручно сверну тебе шею за то, что ты упустила самого богатого и знатного зятя, какого только мне хотелось заполучить!

– Я не допущу, чтобы Ула отняла у меня место первой красавицы Англии! гневно воскликнула Сара, не обращая внимания на угрозы отца.
– Я не допущу, чтобы она одевалась в более красивые наряды, чем те, что есть у меня, чтобы бал, устроенный в ее честь, затмевал то, что делал для меня ты, чтобы все мужчины, прежде восхищавшиеся мной, начинали поклоняться этой выскочке!

Дальше ее голос перешел на крик:

– Я не допущу этого, папа! Ты слышишь! Не допущу!

Отец смотрел на нее, не в силах понять, чем вызвана эта буря чувств.

Сара уронила голову на руки и залилась слезами.

Герцогиня и Ула завтракали вдвоем.

– Полагаю, дитя мое, для нас было бы ошибкой после вчерашнего затянувшегося вечера принять все эти многочисленные приглашения, которыми нас засыпали, - сказала герцогиня.

– Вы совершенно правы, - согласилась Ула, - и, мэм, наверное, после обеда вам следует отдохнуть.

– А чем займешься ты?

– Я почитаю, - ответила Ула.
– Едва увидев библиотеку его светлости, я поняла, что в ней по меньшей мере двести-триста книг, которые мне хочется прочесть, и чем раньше я начну, тем лучше.

Герцогиня рассмеялась.

– Дорогая, ты слишком прекрасна, чтобы превращаться в "синий чулок" и портить над книгами свои очаровательные глазки.

– Об этом не может быть и речи, - сказала Ула.
– Хотя мой папа говорил, что красивое лицо - это хорошая прелюдия, но мужчине нужно нечто большее, если он хочет наслаждаться обществом женщины до конца жизни.

– Вот ты и заговорила о браке, - улыбнулась герцогиня.
– Сколько тебе вчера было сделано предложений?

– Вы не поверите, - ответила Ула, - но вчера трое объявили, что у них в отношении меня самые серьезные намерения. Хотя я уверена, к утру эти юноши уже передумали.

Герцогиня опять рассмеялась.

– Этого я и ожидала.

– Я не могу понять, - сказала Ула, - как мужчина способен вообразить, что хочет жениться на женщине, с которой лишь один раз танцевал на балу. Разве этого достаточно для семейной жизни?

– Большинство женщин, дорогая, смотрит на это по-другому, - ответила герцогиня.
– А упомянутые тобой молодые люди, уверена, опасались, как бы их кто-нибудь не опередил.

Некоторое время Ула молчала. Затем она сказала:

– Странно... но все начинали с вопроса: "Вы в кого-нибудь влюблены?"

После того, как я качала отрицательно головой, они продолжали: "Поскольку вы не влюблены в маркиза Равенторпа, у меня есть шанс".

Герцогиня, улыбнувшись, мягко заметила:

– Я очень прошу тебя, дорогая, не влюбляйся в Дрого.

Ула, широко раскрыв глаза от изумления, спросила:

– Отчего вы решили, что я осмелюсь на подобную дерзость?

– Потому что женщины неизбежно начинают хотеть то, что не могут получить, - ответила герцогиня.
– Так много женщин делали все возможное, пытаясь заставить Дрого сделать им недорогой, с точки зрения денег, но совершенно бесценный подарок - обручальное кольцо.

Она внимательно посмотрела на Улу, словно желая навсегда запечатлеть свои слова у нее в памяти.

– Я совершенно уверена, что неприятность, происшедшая между моим внуком и твоей кузиной Сарой, заставит Дрого вернуться к тому, что он исповедовал с юных лет: никогда не жениться.

– Но он совершенно прав, - сказала Ула.
– Жениться можно только в том случае, если любишь. Я сожалею о том, что Сара причинила боль его светлости, возможно, сделав его еще более циничным, но, может быть, к лучшему, что они не соединили свои судьбы - с нею он обязательно был бы несчастлив.

– Теперь я тоже понимаю это, - сказала герцогиня.
– Подобно многим другим, Дрого оказался ослеплен ее красотой.

Вздохнув, она добавила, словно рассуждая сама с собой:

– Но леди Сара - и это, к несчастью, единственная девушка, о женитьбе на которой всерьез задумывался мой внук. Вероятно, ему потребуется немало времени, чтобы оправиться от нанесенного удара.

– Знаю, - тихо проговорила Ула, - но, как часто повторял папа, время лечит многое. Хотя его светлость в настоящее время расстроен и полон горечи, уверена, такой замечательный человек обязательно кого-нибудь полюбит, и любовь в данном случае явится скорейшим исцелением.

Герцогиня улыбнулась.

– Только ты могла сказать что-нибудь подобное, дитя мое. Нам обязательно нужно как можно скорее найти для тебя мужа, которого ты полюбишь и который будет любить тебя не только за красивое личико.

Девушка молчала, и герцогиня поняла, она вспоминает, как горячо любили друг друга ее родители.

Пожилая дама помолилась про себя, чтобы эта чистая девушка не превратилась бы в такого же разочарованного, лишенного иллюзий человека, каким стал ее внук.