Утраченные главы

Волшебника отбросило в стену. Ударившись об магический барьер, Нерольд упал без сознания.

Магия, какой бы природы она ни была, не может убить волшебника. Однако спряженные с ней последствия -- могут. Этот психопат, не обладавший сам по себе никакими магическими способностями, поскольку никогда не был потомком великого Али-Бушмурака, поднял каким-то образом толпу упырей-мертвецов, а все неупокоенные знамениты тем, что они с превеликим удовольствием готовы сожрать любое еще живое и теплое существо. Наверное, не нужно долгих объяснений, кого они были готовы разорвать на части, пока он валялся без сознания.

– Великая! Жертва во имя Великой!
– старик кричал и размахивал опасно искрящимся ножиком.

– Пусть уверуют! Смерть неверного восславит Великую!

На трибунах застыл ужас. Зрители начинали сомневаться в том, что они защищены от этого психа магическим барьером. Назревала паника.

Арена не могла допустить кровопролития и решила взять все под свой контроль. Послышались раскаты грома. В Жреца попыталась ударить молния. Считается, что увернутся от такого проявления гнева природы невозможно, если только заранее не знать, куда придется удар. Старик и не уворачивался. Молния Арены сама соскочила. Она была порождением магии и, натолкнувшись на острие ножа, антенной торчащее из головы Жреца, отскочила. Большинство заклинаний отскакивают от любых серебряных поверхностей. Волшебная молния -- не исключение.

Все гремело. Каждую минуту Арена пыталась поразить Жреца, но не удавалось. Молнии попадали в мертвецов, но тем не становилось от этого ни тепло ни холодно. Волшебная молния Арены призвана оглушить цель, причинить какой-либо вред она не может вообще. Оглушить ходячий труп невозможно.

– Уверуйте! Уверуйте, презренные!
– крики Жреца, сопровождаемые раскатами грома, звучали зловеще.

Назрела паника.

– Тихо!
– Страдамус Магнезинн поднялся. В его руках возник белый, украшенный алмазом, посох. Нет, он ему не принадлежал. Это посох Магов Девяти, созданный для управления Ареной.

– Филициус, - шепнул волшебник прижавшемуся к спинке кресла Болокомусу, - как только Синие Бананы Вылетят из Гнезда, перенесите Желтого к нам в Академию -- вот камень. И выводите людей.

На удивление, Болокомус сразу понял, о чем речь. "Синие Бананы" - это Заклинание, а "Гнездо" - посох.

Болокомус протянул маленький камешек мастеру Ксаль Таттуну. Големы отличаются высокой точностью и дальностью броска, а добросить Возвращающий Камень надо было до противоположного конца Арены и попасть точно в распластавшегося на могильной плите Нерольда.

– Темное Создание!
– голос Магнезинна звучал как из мегафона.
– Я, как глава Изельбургской Академии Магии и член Совета Магов Девяти, призываю тебя покинуть Арену!..

– Великая требует жертвоприношения!
– отозвался Жрец, направляя свой ножик на Магнезинна.
– Он оскорбил Великую и должен заплатить!

– Ты находишься на Арене Магов Девяти, - продолжал Страдамус, - твое Безумие здесь не имеет власти!

– Безумие! Великая! Он говорит нам, что мы -- Безумны! Он не понимает... Он не верует!

Дальше всего за две секунды произошло многое.

Посох в руках Магнезинна сверкнул. Магический купол Арены заискрился -- он развеялся на долю секунды, чтобы мастер Ксаль Таттун, приготовившийся к броску, запустил в полет маленький синий камушек. Он пересек ту невидимую черту, где только мгновение назад еще было защитное поле. Однако в ту же сотую часть миллисекунды, когда из металлической ладони Ксаль Таттуна выскочил Возвращающий Камень, с кончика ножа Жреца, рассыпаясь снопом голубых искр, вырвался луч. Камень пересек границу купола, и посох сверкнул вновь. Одно мгновение отделяло великого волшебника от гибели. Камень коснулся плаща Нерольда, вокруг которого смыкалось кольцо восставших трупов, и волшебник исчез. Луч с треском натолкнулся на восстановившийся магический барьер.

Сумасшедший взвыл. Выставив вперед нож, он побежал, увлекая за собой свою Великую, на стену. Безумие знает, что делает. Серебряное лезвие вошло как в масло в ткань барьера. Он затрещал.

– Выводите всех!
– скомандовал Магнезинн.

Волшебники повскакивали со своих мест и, разбрасывая искры, стали накидывать веревки на забегавших по рядам в панике зрителей и выпихивать их к выходам.

Однако они опоздали... слишком опоздали.

Барьер рухнул.

Жрец вновь стал размахивать ножом, посылая смертельные лучи в вопящих от ужаса зрителей. Всякий, в ком не было ни капли магической крови, падал замертво, только коснувшись луча. Представители Академий, в которых тоже они попадали, отлетали в сторону и теряли сознание.

Мертвецы с Арены полезли на стены. Вурдалак Жреца засиял тем же светом, что струился над земляной трубой. Пораженные лучами неволшебники начинали подниматься, и вид у них был не самый доброжелательный. Безумная паника полностью охватила трибуны.

Ледяное спокойствие сохраняли лишь двое: Страдамус Магнезинн и тот, у кого с этим же вурдалаком здесь была назначена встреча.

XVIII

Внимание на шкаф! Что-то то ли прогавкало, то ли проквакало, то ли издало куда более неприятный звук. Не важно как, главное -- прозвучало. И прозвучало это не абы что, а дальнофон в кабинете Великого Инквизитора, в самом Инквизиториуме!

– Арг-ха!
– вскрикнул Декстер. "Опять какие-то зеленые человечки заблудились в трех соснах", - думал Инквизитор.

В отличие от центрального дальнофона, на котором трудились обычно пять или де­сять инквизиторов и который Декстер благополучно спалил, не выдержав всего того потока вездесущего бреда, который навалился на его голову три дня назад, в период множественных вызовов, так вот, в отличие от центрального, дальнофон в кабинете Ве­ликого Инквизитора все еще функционировал. От неминуемой гибели его спасло только две причины: первая - на него никто не пытался дозвониться в тот день; вторая -- о нем Декстер тогда не вспомнил.

И тем не менее -- дальнофон оповестил о своем существовании.

Длинная тонкая трубка, отличающаяся значительной гибкостью, настойчиво кряка­ла, хрюкала и лаяла, выглядывая с полки шкафа, наполненного заспиртованными пред­ставителями фауны Фенрота (что поделать, такое у Великого Инквизитора Декстера было хобби).

Эти божественные звуки, усугубляемые решившими позвенеть или побулькать в унисон банками, вынудили Инквизитора прервать свой третий важный сон, который он досматривал, мерно покачиваясь в кресле-качалке, и, раздувая пышные бурые усы (кото­рые были единственной растительностью, имевшей отношение к его голове) Декстер неровным шагом пересек свой кабинет и схватился обеими руками за начавшую буянить трубку.

– У аппарата!
– крикнул Декстер, целясь прямо в крошечное отверстие.

Из глубины трубки послышался гул, крики, препирания и неопределенность, какая обычно бывает, когда не знаешь, с чего надо начинать. По меньшей мере на другом конце были трое, которые никак не могли определиться, кто из них и что должен говорить, потому они решили вываливать все так, как им приказывает сердце и воля Всевышних, то есть одновременно.

– Ваше Сиятельство!.. Ваше Превосходительство!.. Ваше Вашество!.. Срочно!.. Тут, здесь!.. Короче, вообще!.. Полный...