Утраченные главы

Один из инквизиторов-настройшиков что-то подергал в пучке морковки, расчесал зеленые травянистые хвосты ее и скормил три представителя этого корнеплода коням.

Стоило Великому Инквизитору подняться на ступеньку, как тройка заржала и рину­лась вперед. Декстер еле успел запрыгнуть внутрь и захлопнуть дверцу.

XIX

Маги Изельбургской Академии, как приказал Магнезинн, принялись силой вы­водить еще живых людей. Пока одни проталкивали паникующих в двери и закрывали за ними проходы, другие пытались задержать ползущих отовсюду неупокоенных или при­крыть эвакуируемых щитами. Представители оставшихся восьми Академий решили по­ступить благоразумнее и смылись как только обрушился барьер.

Страдамус, взяв оставленные побежавшим выталкивать всех Ксаль Таттуном серебряные зонты и раскрыв их, стал, прикрываясь ими, пробираться к Черному Проходу, через который можно было спуститься и оказаться за одними из Ворот, ведущих на Арену.

С разрушение барьера часть магии Арены улетучилась. Она перестала пытаться ударить Жреца молнией, а созданная местность через минут десять развеялась вместе со всеми трупами, что в ней залегали. Однако новые, которых сумасшедший старик клепал при помощи ножика-лучемета из еще не выведенной публики, никуда не делись.

Если барьер Арены все удары поглощал, то щиты волшебников их отражали. Это только усугубляло положение. Спасая одного, лучи перенаправлялись в другого.

Поскольку сер Карлайл не знал, как работает Арена, и при этом был уверен, что именно его Вызов будет в этот день, Герой, когда началась вся эта неразбериха, был на трибуне.

Как только началась паника и все повскакивали, сер Карлайл тоже вскочил, выхва­тил шпагу и, еще десять минут назад признав в сопровождавшем Жреца существе того вурдалака, о котором только и шли толки, решил во что бы то ни стало спуститься вниз и преподать хороший урок этому ожившему трупу. Сам по себе Жрец с убийственным ножиком его не сильно волновал. Сер Карлайл был заинтересован только в вурдалаке.

"Интересно, он со мною голыми руками будет драться или какой-нибудь костью ста­нет отбиваться?" - думал Герой, пробираясь ко второму Черному Проходу (противопо­ложному тому, к которому направлялся Магнезинн). Честно говоря, сер Карлайл не знал, куда он идет, он просто чувствовал, что надо идти вон к той темной арке. В то время как великий волшебник медленно и очень осторожно продвигался, прикрываясь драгоцен­ными зонтами, Карлайл просто шел вперед, не думая ни о какой смертельной опасности. Исследовательский Центра Магической Академии потом выдвинул предположение, что сера Карлайла защищала аура полного невежества.

Не встретив практически никакого сопротивления (пришлось всего-то проткнуть де­сяток, возможно, живых человек -- ни они, ни сер Карлайл этого даже не заметили), Ге­рой добрался до Черного Прохода.

За аркой сразу же начинались ступеньки, ведущие не-пойми-куда. Герои не любят долго рассуждать о том, что их ждет за поворотом, они просто поворачивают и бьют с размаху кулаком, возможно, даже в кого-то попадают.

Карлайл шугнул в неизвестность.

Черный Проход назывался Черным прежде всего потому, что таковым и был. Доста­точно пройти пять ступенек винтовой лестницы, как непроглядная темень охватывает вас -- дальше можно идти только наощупь.

С другой стороны, к своему Проходу, подбирался Страдамус.

В отличие от сера Карлайла, ветер в чьей голове позволял не обращать ни на что внимания и думать о возвышенном (например, о знаменитом эле братьев Габберов), мыс­ли волшебника были заняты вещами более приземленными и полезными в данный кон­кретный момент времени. Например, Магнезинн оценивал угол отражения каждого зеле­ного луча, мелькавшего на другой стороне Арены и разносившего в пыль перекрытия, отскакивая от волшебных щитов других волшебников.

Путь волшебника тоже не был таким беззаботным. На него со всех сторон наползали укокошенные зрители-зомби, и от них надо было как-то отбиваться.

Не умение швыряться огненными шарами и запускать молнии в солнечный день делают волшебника по-настоящему Великим. Страдамус Магнезинн никогда этом не занимался. Не потому, что не умел, нет. Он мог бы и глыбу льда сбросить на голову кого-нибудь. Просто ему такой подход не нравился. Великим волшебник становится тогда, когда он может использовать совершенно любое заклинание для поставленной задачи. Вот скажите, как приложить заклинание превращения в лягушку к делу забивания гвоздей? Или как может помочь призыв снежной бури в приготовлении супа? Не можете придумать? А Страдамус Магнезинн не станет придумывать, он уже знает, что Квакус Формус можно прицепить к гвоздю, гвоздь вместе с той частью, куда его надо забить, нужно потом перенести в какую-нибудь мастерскую и страшным голосом сказать: "Забейте гвоздь, если не хотите проквакать всю оставшуюся жизнь". А также он знает, что, призвав снежную бурю, можно набрать воды на суп, правда, ценой нескольких деревень.

Страдамус Магнезинн был Великим Волшебником не только по определению, он еще и творил Великие Дела, о которых потом слагали легенды. Он изгонял приведений из старых замков, предотвращал несколько раз Конец Света и поднимался на самую вершину Маунт-Эрза, где и написал "Здесь был Страдамус", метровыми буквами. Так что сейчас спасти всех и остановить психа требовал статус. Хотя, прежде всего, Магнезинну просто было интересно впутаться в это дело.

От толпы зомби-зрителей волшебник отбился не огненными вихрями и не пламенеющим клинком. Он просто дал им то, чего они хотели. Только восставшие мертвецы прежде всего хотят жрать. Магнезинн угодил их желанию -- он засыпал их дождем из сарделек.

Магнезинн добрался до арки Черного Прохода.

С раскрытыми серебряными зонтиками пройти вниз, через тьму, по винтовой лестнице было нельзя (ну, не пролазили они никак). Пришлось их сложить.

Впереди, за поворотом лестницы, была тень, ведущая к Воротам Арены.

Сер Карлайл очутился в тесном помещении. Его он не видел, однако по тому, что стены благополучно его поджимали с боков, он точно мог определить площадь комна­тушки.

Он продолжал двигаться вперед, пока не ударился лбом обо что-то твердое и, навер­ное, металлическое. В общем-то, данная мелочь никак не повлияла на Героя. Любой по­рядочный герой с легкостью переносит любые удары судьбы на скорости до шести ки­лометров в час, отделываясь непродолжительным звоном в ушах.

Встреча могучего разума сера Карлайла с глупым металлом Ворот Арены закончи­лась безоговорочной капитуляцией последних -- Ворота распахнулись.

Взору Героя снова предстал песок Арены, правда уже с более близкого расстояния и более интересного ракурса. Сейчас он глядел прямо в затылок Жреца, хаотично разбра­сывающегося смертоносными лучами, стоя точно посередине Арены. Той прыти и ловко­сти, с какой старик перекидывал лучи из стороны в сторону, вытворяя в воздухе немыслимые зигзаги ножом-самострелом, могли позавидовать художники-абстракциони­сты, штампующие свои шедевры по двадцать штук в час.

Хотя сер Карлайл и занимал промежуточное положение между героем расчетливым и героем безбашенным, вся его расчетливость и хитрость ограничивалась этапом предварительной подготовки, когда же подходило время, собственно, совершения подвига, 90% его мозга снимали свою кандидатуру с выборов на должность главенствующего органа и переходили в автономный режим, передавая всю полноту власти мозжечку. Потому то обстоятельство, что Жрец, чинивший беспорядочную расправу, был сером Карлайлом проигнорирован с самого начала и до самого конца событий, должно восприниматься как совершенно естественное. Героя интересовал только вурдалак, конечность которого не выпускала хватка старика, и только он. Между прочим, вурдалак только пассивно светился. В смысле, он ничего не делал, перемещаясь только тогда, когда старик его тянул, просто стоял и светился зеленовато-голубым светом. Также, учитывая вышеуказанные обстоятельства, связанные с физиологией сера Карлайла, его последующие, совершенно идиотские действия не должны вызывать удивления.