Утренняя фея

Дед. Это Мартин. (Идет открывать.)

Мать (спускается). Так скоро? У него не было времени и на половину пути.

Дед открывает дверь. Входит Мартин, неся на руках девушку в промокшей одежде, с мокрыми волосами.

Мать (вздрагивает, будто видит чудо). Анже­лика!.. Дочь!.. (Бежит к ней.)

Дед (задерживает ее). Что ты?! Что ты?! Ты с ума сошла?..

Мартин кладет девушку в кресло у огня.

Мать (рассматривает ее пристально, разоча­рованно). Но тогда... кто она?

Мартин. Не знаю. Я видел, как она упала в реку, и подоспел вовремя. Это просто обморок.

Мать (ставит свечу на стол и плачет улы­баясь). Господи, зачем я ждала чуда? Это не она... не она...

Странница. Ее зовут Адела.

Дед. Дыхание спокойное.

Мартин. Надо что-то сделать. (Страннице.)

Но что?

Странница (с бесстрастной улыбкой). Не знаю. Мне не приходилось никого возвращать к жизни. (Сидит неподвижно в глубине.)

Дед. Глоток вина ей поможет. (Берет кружку с камина.)

Мать. Дайте, я сама... Боже, если бы я могла это сделать тогда. (Встает на колени перед Аделой, трет ей виски и руки.)

Дед. (Мартину). А с тобой... ничего не слу­чилось?

Mapтин. За Рабионом из-за вспышки мол­нии я потерял тропу, и мы проскакали по краю пропасти. Но это пустяки.

Странница (подходит к нему, вынимает платок из корсажа). Можно?

Мартин. Что?

Странница. Ничего... Красное пятнышко на виске. (Любовно вытирает.)

Мартин смотрит на нее, очарованный.

Спасибо.

Мать. Она приходит в себя.

Все окружают Аделу в то время, как Странница со стороны наблюдает за всеми со своей вечной улыбкой. Адела медленно раскрывает глаза, удивленно оглядывает все вокруг.

Дед. Не бойтесь. Опасность позади.

Адела. Кто меня сюда принес?

Мартин. Я ехал по берегу и увидел, как вы упали в воду.

Адела. (с горьким упреком). Зачем вы это сделали? Я не упала, я сама... Я собрала все силы, чтобы решиться. И все впустую.

Мать. Молчите... дышите глубже. Так. Теперь легче?

Адела. Воздух давит мне грудь, как свинец.

А там, в реке, все было так легко, так просто...

Странница (отсутствующим голосом). Все говорят то же самое. Это как прохладное купа­ние души.

Мартин. Завтра все покажется вам дурным сном.

Адела. И я снова останусь одна, как прежде, никого не любя... ни на что не надеясь...

Дед. Есть у вас семья... дом?

Адела. У меня никогда не было ничего. Говорят, что приговоренные к повешению в один миг вспоминают всю свою жизнь. Я не могла вспомнить ничего.

Мартин. И среди стольких дней не было ни одного счастливого?

Адела. Только один, но уже так давно... Это было в каникулы, в доме моей подруги, там было солнце, поля и стада. А вечером все садились вокруг стола и ласково говорили друг с другом... Ночью простыни пахли яблоками, а окна наполнялись звездами. Но воскресенье — такой короткий день. (Горькой улы­бается.) Это очень грустно — из всей жизни помнить только один день каникул... в чужом доме. (Снова закрывает глаза.) А теперь...

Дед. Она снова упала в обморок. (Гневно глядит на странницу.) У нее холодные руки!

Странница (спокойно, не глядя). Успо­койся, старик. Она просто спит.

Мартин. Надо уложить ее.

Мать. Где?

Мартин. В доме есть только одно место.

Мать (в ужасе перед мыслью). В комнате Анжелики — нет!

Дед. Ты не можешь закрыть перед ней дверь.

Мать. Нет! Можете взять мой хлеб, мою одежду — все мое... Но не место моей дочери!

Дед. Подумай, она пришла с того же берега, и та же вода в волосах... И ее принес Мар­тин. Это — как веление господа.

Мать (сдаваясь, опускает голову). Веление господа. (Медленно подходит к столу и берет свечу.) Несите ее. (Идет впереди, освещая путь.)

Мартин идет за ней с Аделой на руках.

Тельба, открой комнату... и согрей простыни!

Странница и Дед смотрят снизу, как они уходят.

Дед. О чем ты задумалась?

Странница. О многом. О большем, чем ты предполагаешь.

Дед. Плохая ночка, да? Ты проспала, и от тебя ускользнули одновременно мужчина на краю пропасти и женщина в реке.

Странница. Мужчина — да. Ее я не ждала.

Дед. Но дело шло к тому. Что было бы, если бы не подоспел Мартин?

Странница. Ее спас бы другой... или она сама. Девушка еще не предназначена мне.