Утренняя луна

— И никаких стульев?

— Ни одного. Миссис Уингейт говорит, что каждый день Люси выбирает новый диск, и они тренируются под него. Я просмотрела диски, и ты даже не представляешь, что там есть. Там все существующие танцы — от бразильских карнавальных до гавайской хулы и балета. Йога у них называется силовой йогой. И еще у них есть видео для занятий кикбоксингом.

— Я не могу представить себе мисс Люси у шеста. Ты же не имеешь в виду…

— Стриптиз? — воодушевленно подсказала Джекка. — Именно его. Что вытворяют эти женщины! Мне оставалось только краснеть!

— Ты хочешь сказать… — голос Тристана звучал мечтательно, — что тоже попробовала?

— Конечно! Я в два раза их моложе и решила, что запросто смогу сделать то же самое, что они. Но не смогла даже приблизиться к той высоте на шесте, на которую они забираются. А вращение… Это невероятно!

— Перед моим мысленным взором проплывают весьма соблазнительные картинки…

— И кого же ты видишь? Миссис Уингейт? Или Люси?

Тристан усмехнулся.

— Значит, говоришь, завтра в программе танец живота? Как думаешь, может быть, я…

— Нет, ты не можешь к нам присоединиться.

— Ты уверена? Возможно, я…

— Там на двери висит табличка: «Мужчинам вход запрещен».

— Похоже, я очень давно не был в подвале дома миссис Уингейт.

Джекка потянулась и сморщилась.

— Завтра у меня будет болеть все тело.

— Повернись, я помассирую тебе плечи.

Она заколебалась.

— Я не смогу позволить себе многое одной рукой.

— Ну, ты довольно быстро сумел завлечь новую в городе девушку в уединенный дом и затем на кровать, даже не видя ее.

Тристан довольно засмеялся.

— Это скорее благодаря твоему легкому характеру, а не мне. Не сомневайся. Торжественно обещаю не делать ничего недозволенного. Если, конечно, ты сама этого не захочешь.

Джекка молча повернулась и подвинулась к нему. Кровать оказалась узкой и короткой, и Тристану пришлось спустить ноги на пол. Учитывая, что у него одна рука была на перевязи, Джекка не сомневалась: ему очень неудобно.

Словно в подтверждение этого он протяжно и мелодраматично вздохнул.

— Я слышала о происшествии в твоем доме, — сказала Джекка.

Он вздохнул еще раз.

— Ну ладно. — Она на мгновение отодвинулась, чтобы он мог снова поднять ноги на кровать, потом села к нему спиной, оказавшись между его ног. Джекка сидела очень прямо, чтобы не прислоняться к Тристану, и он начал массировать ей шею и плечи.

— Здорово! — вырвалось у нее.

— Обычно самому большому напряжению подвергается поясничный отдел.

— Ты говоришь как настоящий доктор, — отметила Джекка.

— Так я и есть настоящий доктор.

Несколько мгновений оба молчали. Рука Тристана двигалась вдоль ее позвоночника и разминала мышцы, казалось, лаская их. Джекка чувствовала, как расслабляется.

— Тебе не хватает твоих пациентов? — спросила она.

— Да, — не задумываясь, ответил Трис. — Мне не хватает работы. Сегодня утром я попытался выяснить у отца, как дела у моих пациентов и кто чем болен. Знаешь, что он ответил?

— Могу догадаться, — очень серьезно сказала Джекка. — Что был доктором еще до твоего рождения.

— Или у тебя в точности такой же отец, как у меня, или нас разделили при рождении.

— Мой отец, Джозеф Фрэнсис Лейтон, отказывается выслушивать любые предложения, от кого бы они ни исходили. Однажды я обмолвилась, что давно пора убрать мавзолей и использовать освободившееся пространство, чтобы разместить новые инструменты. Знаешь, что он сказал?

— Какой мавзолей?

— Он сказал, что занимался магазином еще до моего рождения и…

— Джекка, какой мавзолей?

— О! — вздохнула она. — Понимаешь, магазин скобяных товаров Лейтона был основан в 1918 году моим прапрадедушкой. Он же построил из дерева мавзолей в честь людей, которые воевали вместе с ним в Первой мировой войне. На нем, как утверждают, довольно точно изображена сцена сражения, в котором погибли его друзья. Эта штука довольно большая и сама по себе уникальна. Он создавал ее двадцать лет. Ею невозможно не восхищаться. К нам часто приезжают художники, чтобы сделать фотографии. Стиль в основном ар-деко с примесью барокко — это касается резных фигурок. Местное историческое общество давно просит отца поставить ее в здании городского совета, но разве отец к кому-нибудь прислушивается. Два года назад шесть местных подонков решили разгромить магазин и едва не уничтожили это произведение искусства.

Тристан прекратил массаж.

— Ты беспокоишься об отце?

Его слова удивили Джекку. Оказывается, доктор довольно-таки проницателен.

— Да, — ответила она. — А как ты догадался?

— Пациенты постоянно рассказывают мне о своих проблемах. Поневоле научишься догадываться о недосказанном. Что ты собираешься делать?

— Не знаю. Жена моего брата хочет, чтобы отец ушел на покой, а магазин отдал им.

— Твоему отцу эта идея не нравится?

— Еще бы. Магазин — все, что у него есть. Он же овдовел двадцать два года назад.

— И с тех пор у него не было никаких женщин?

— Была одна. Я тогда училась в седьмом классе. Но это продлилось недолго. Твои родители очень счастливы: у отца есть мать, а у матери — отец.

— Да, они счастливые люди, — не стал спорить Трис. — Я им завидую.

— Они не скучают по маленькому Эдилину?

— Отец скучает, но у него друзья во Флориде, и вообще родителям там нравится. Да и общество друг друга их вполне устраивает.

В голосе Триса было столько тоски, что Джекка не могла не взять его за руку и отметила, что у него длинные — как у пианиста или хирурга — пальцы.

— Ты всегда хотел быть врачом?

— Всегда. На этот счет у меня никогда не было сомнений. Мама любит рассказывать подругам, что единственной вещью, которая успокаивала меня, когда я капризничал из-за режущихся зубов, был старый отцовский стетоскоп.

Трис не убрал руку. Джекка чувствовала его ладонь… запястье…

— Завтра, — тихо сказал он, — мы могли бы устроить настоящее свидание. Я заеду за тобой и поужинаем где-нибудь вместе.

— Закажем что-нибудь особенное и будем пить вино? — уточнила Джекка.

— Звучит заманчиво, разве нет?

Джекка заколебалась. Это звучало даже очень заманчиво, но вместе с тем было таким… обыденным.

— Художники любят все особенное, не так ли? — спросил он.

— Не то чтобы особенное. Просто мне нравится подходить ко всему творчески.

— Хорошо, — сказал он. — Никаких свиданий, как у обычных людей. Но что мы будем делать, когда появится луна?

— Понятия не имею. Я думала, возможно, в Виргинии вообще не бывает луны.

— Виргиния действительно создана для любви, — пояснил Тристан, — но так далеко мы все же не зашли. На случай если ты не захочешь идти на обычное свидание, я раздобыл кое-какую астрономическую информацию.