Утренняя луна

— Да? И что же сулят нам астрономы?

— Еще одну темную ночь. Затем луна начнет показываться. К четырнадцатому числу на улице вечером будет уже светло.

— Это значит, что мы сможем видеть друг друга. Что ж, никакое волшебство не может длиться долго, — вздохнула Джекка.

За окнами лил дождь, и в доме стало холодно. Тристан потянул ее за руку, желая привлечь к себе и обнять, но она не поддалась.

— Не надо, — прошептала Джекка.

— Я очень терпеливый человек, — сообщил Тристан. — Чем ты собираешься заниматься завтра?

— Начну писать акварели. Ким хочет, чтобы я сделала рисунки к ее новой рекламной кампании.

— Я знаю.

— Откуда?

— Мать Ким рассказала об этом моему отцу, когда пришла на прием. Он позвонил моей маме и сообщил эту новость. Мама по секрету рассказала все Зоди, а та — мне. В Эдилине не может быть тайн.

— А ты знаешь, что именно я буду рисовать?

— Нам всем понравилась идея Ким об орхидеях.

Джекка засмеялась.

— Все решается коллегиально. Кстати, как называются те странные растения, которые стоят под скамьей?

— Венерин башмачок.

— А те, которые из эпохи Эйзенхауэра?

— Каттлеи.

— Почему ты держишь орхидеи в доме миссис Уингейт?

— Это результат войны с отцом.

— Расскажи мне об этом, — попросила Джекка. — Вдруг это поможет мне справиться с моим отцом.

— Если тебе известно, как иметь дело с отцом, который уверен, что знает все, и убежден, что я все еще грызу его старый стетоскоп, дай мне знать. Пожалуйста.

— Мой отец считает, что я не в состоянии отличить гвоздодер от кувалды. Но только если не посылает меня в подсобку за инструментом. Тогда предполагается, что я знаю, какой именно инструмент он хочет, даже если он мне ничего не сказал. Так что я хочу услышать все о твоем отце и об орхидеях.

— Видишь ли, у меня затекла нога и разболелась сломанная рука. Если ты подвинешься сюда, а я — туда, мы…

Трис был намного крупнее, чем она, а кровать в игровом домике была маленькой. Джекка так и не поняла, как получилось, что она оказалась прижатой спиной к широкой мужской груди, стиснутая по бокам его ногами. Сломанная рука теперь лежала у нее на животе, а перевязь, судя по всему, исчезла вообще.

— Эй, — воскликнула Джекка, — мы так не договаривались!

— Не шевелись, — трагическим шепотом промолвил Тристан, — а то сделаешь мне больно. Так о чем я говорил?

— Ты двигаешься на удивление быстро для человека со сломанной рукой, — проворчала Джекка. — Наверное, когда в колледже ты приглашал девушек в кино, они и сообразить не успевали, как оказывались в твоих объятиях.

— Совершенно верно. И ты еще не знаешь, на что я способен.

— Серьезно?

— Да. Ну а теперь перестань меня отвлекать и позволь рассказать о моих орхидеях.

Джекка откинула голову, ощутила затылком твердое мужское плечо и отметила, что они идеально соответствуют друг другу. Ее голова легла точно на плечо, а когда он говорил, его дыхание приятно ласкало щеку.

Голос у Триса был мягким, глубоким и каким-то очень мужским. Он поведал, что в доме была маленькая оранжерея, созданная женщиной, построившей его примерно в 1840 году.

— Она жила там одна?

— Думаю, эта история для другой ночи. Моя рука не слишком тяжела для тебя? Я могу ее убрать.

— Нет, — ответила Джекка, — не надо.

Тристан погладил Джекку по голове здоровой рукой и чмокнул в висок.

— Так о чем я?

— Точно не знаю, — прошептала Джекка. Ей тоже хотелось поцеловать его. В конце концов, один поцелуй ничего не изменит.

— Ах да, об орхидеях, — снова заговорил Тристан. Судя по всему, все поколения Олдриджей, жившие в этом доме, заботились о растениях в оранжерее. Отец Тристана любил бромелиады. — Знаешь, что это такое? — поинтересовался он.

— Понятия не имею. — Она остро чувствовала, как ее тело прижимается к сильному мужскому телу, и это заставляло мысли путаться.

— Не самые красивые растения, — заметил Тристан. — Мне было девять лет, когда я пришел с мамой в какой-то магазин и увидел свою первую орхидею. Онцидиум. Мама купила ее для меня, а отец разрешил поместить в оранжерею. После шестой орхидеи он запретил мне их покупать.

— Думаю, тогда ты подумал о большой оранжерее миссис Уингейт?

— Да.

— В то время она уже была вдовой?

Трис немного помолчал, прежде чем ответить:

— Она была вдовой даже тогда, когда была замужем. Ее муж был настоящим ублюдком.

— Это ужасно, — вздохнула Джекка.

Тристан пожал плечами.

— Это было очень давно.

— После его смерти она больше не выходила замуж?

— Насколько мне известно, она даже не смотрела на мужчин.

— Может быть, она и Люси — пара? — спросила Джекка.

— Не думаю, — ответил Трис. — Мне бы очень хотелось, чтобы они обе встретили хороших мужчин. Они прекрасные женщины и заслуживают лучшего.

Только теперь Джекка поняла, что опять сжимает руку Тристана.

— Сегодня утром, когда Ким вошла в дом, Люси выбежала из комнаты.

— Почему?

— Не знаю, думала, возможно, ты что-нибудь слышал?

— Ничего. Люси очень много работает и нечасто выходит из дому. Обычно я захожу к ним раз в неделю, и мы вместе смотрим фильм.

Джекка засмеялась.

— Они наверняка закармливают тебя масляным попкорном, лимонадом и…

— Шоколадным кексом, а также вишневыми пирогами, абрикосовыми тарталетками и миндалем в сахаре. Потом мне приходится заниматься на тренажерах на сорок минут дольше, чтобы сжечь ненужные калории.

Джекка погладила здоровую руку мужчины. Она была сильной и мускулистой.

— Не похоже, чтобы ты страдал от лишнего веса.

На мгновение оба замерли. Джекка поняла, что если он попытается ее поцеловать, она не станет возражать. Тристан, похоже, напряженно раздумывал, как быть дальше.

— Уже поздно, — наконец сказал он. — Пора возвращаться.

Джекке показалось, что сейчас он ее поцелует, но уже в следующий момент Трис стоял рядом с кроватью, с которой она даже подняться не успела.

Не говоря ни слова, он помог ей встать, взял за руку и вывел из игрового домика. Дождь прекратился, воздух был чистым и свежим.

Они шли к дому так быстро, что Джекка запыхалась. Не прошло и минуты, как они оказались у края леса и увидели желтый фонарь, зажженный на крыльце.