Утренняя заря

282

Обыкновенно непонимаемый. В разговоре замечаешь, как кто-нибудь старается поставить сеть, чтобы попался в нее другой; не из злобы, как можно было бы думать, а просто из удовольствия, из желания насладиться своей ловкостью. Другие же подготовляют остроту, чтобы другой осуществил ее или свертывают петлю, чтобы тот завязал узел не из благодеяния, как можно было бы думать, а из злобы и презрения грубых интеллектов.

283

Центр. Чувство «я центр мира» выступает очень сильно, если вдруг почему-нибудь подавляет тебя стыд. Тогда стоишь, как оглушенный, среди волн и чувствуешь себя ослепленным как бы одним громадным глазом, который со всех сторон смотрит на тебя и сквозь тебя.

284

Свобода речи.«Правду должно высказать, хотя бы от этого разлетелся вдребезги весь мир!» – так громко заявил великий Фихте. – Да! да! но ее надобно иметь! – А он думает, что каждый должен высказать свое мнение, хотя бы из-за этого все пошло вверх дном. Об этом с ним можно спорить!

285

Расположение к страданию. В нашем теперешнем положении мы можем вынести порядочное количество неудовольствий, наш желудок рассчитан на тяжелую пищу: в противном случае обед жизни нам показался бы, может быть, невкусным, и без доброй воли к печалям мы должны были бы вынести слишком много радостей!

286

Почитатель. Кто преклоняется так, что распинает не преклоняющегося, тот принадлежит к палачам своей партии, – надо остерегаться давать ему руку, даже если принадлежишь к той же партии.

287

Следствие счастья. Первое следствие счастья есть чувство власти: она хочет обнаружиться против ли нас самих, или против других людей, или против представлений, или против воображаемых существ. Самые обыкновенные формы, в которых обнаруживается она, суть одарения, насмешки, уничтожения – все три имеют общее основное влечение.

288

Моральные жилища. Те моралисты, у которых исчезает любовь к познанию и которые знают только наслаждение страдания, обладают характером и неповоротливостью провинциалов, они тоже наслаждаются жестоким и печальным удовольствием украдкой следить за соседом и подставить ему иголку, чтобы он укололся об нее. В них осталось уродство маленьких детей, которым доставляет удовольствие мучить живых и мертвых.

289

Причины и их беспричинность. Ты чувствуешь нерасположение к нему и указываешь уважительные причины такого отношения, но я верю только твоему нерасположению, а не этим причинам! Указывая мне разумные причины того, что происходит инстинктивно, ты только ломаешься перед самим собой.

290

Называть что-нибудь хорошим. Брак называют хорошим, во-первых, потому что еще не знают его; во-вторых, потому что к нему привыкли; в-третьих, потому что его заключили. Но этим еще не доказано, что брак хорош.

291

Нет утилитаристов. «Сила и власть, с представлением о которых соединяется много дурного, ценится выше, чем бессилие, которому приписывается только хорошее», – так чувствовали греки. Т. е. чувство власти и силы ценилось ими выше, чем польза и хорошая молва.

292

Казаться безобразным. Умеренность кажется красивой; она не виновата в том, что в глазах неумеренного она кажется угрюмой и сухой, т. е. безобразной.

293

Различия ненависти. Некоторые ненавидят тогда, когда чувствуют себя слабыми и утомленными: в противном случае они бывают справедливы и снисходительны. Другие ненавидят тогда, когда они видят возможность мести: в противном случае они остерегаются всякого тайного и открытого гнева и стараются быть предупредительными, насколько это возможно.

294

Люди случая. Существенную роль в каждом изобретении играет случай, но большинству людей этот случай не встречается.

295

Выбор среды. Надобно остерегаться жить в среде, где нельзя ни достойным образом молчать, ни громко высказываться, так что наши жалобы, потребности и вообще вся история наших нужд остается невысказанной. Тогда бывают недовольны собой и недовольны этой средой; более того, к этой необходимости, которая заставляет нас жаловаться, прибавляется еще досада чувствовать себя постоянно жалующимися. Там надобно жить, где стыдятся говорить о себе и где в этом не бывает необходимости. Но кто думает об этом? Кто думает о выборе такой среды для себя? Потому-то и приходится жаловаться на «судьбу» и повторять со вздохом: «Я – несчастный Атлант!»

296

Модничанье. Модничанье есть страх показаться оригинальным, след., недостаток гордости, но не непременно недостаток оригинальности.

297

Преступник. Страдают, как, например, уличенный преступник, не от преступления, но от позора, или от досады за сделанную глупость, или от лишения привычного элемента, и, чтобы отыскать здесь эти оттенки, нужна тонкость, которая редко встречается. Всякий, кому приходилось посещать тюрьмы и исправительные дома, конечно, удивлялся, как редко можно встретить там искреннее «угрызение совести», но зато часто – тоску по старому, излюбленному преступлению.

298

Казаться всегда счастливым. Когда философия была делом публичного соперничества в Греции III в., немало встречалось философов, которые бывали счастливы при мысли, что другие, которые живут по другим принципам и мучатся, должны бы сердиться на них за их счастье. Они думали, что своим счастьем они лучше всего могут возразить своим противникам и для них было достаточно казаться всегда счастливыми; но при этом они должны были становиться счастливыми на долгое время! Такова была, например, участь циников.

299

Причина большого невежества. Нравственность увеличивающейся энергии радует и беспокоит; нравственность уменьшающейся энергии – вечером, во время болезни или в старости – заставляет страдать, делает равнодушным, удручает, нередко даже делает мрачным. Кто имеет одну из них, тот не понимает другой и считает ее безнравственностью или слабостью.

300

Возвыситься над своей ничтожностью. Вот, мои гордые друзья, что с целью восстановить чувство своего достоинства и важности постоянно нуждаются в других, над которыми они могли бы проявлять свою власть и силу, – именно в таких, бессилие и трусость которых позволяет, чтобы кто-нибудь безнаказанно выделывал пред ними важные и гневные жесты; следовательно, им нужна ничтожная среда, для того чтобы на минуту возвыситься над своей собственной ничтожностью! Для этого одному нужна собака, другому – Друг, третьему – жена, четвертому – партия, пятому (но это очень редко) – целое поколение людей.

301

Мыслитель любит своего врага. Никогда не скрывай и не замалчивай того, что сможет быть противопоставлено твоей мысли! Обещай себе это! Это – основа честности мысли. Каждый день ты должен совершать поход против самого себя. Победа, одержанная тобою, принадлежит не тебе, а правде, но зато и твое поражение – уже не твое.

302

Злой, сильный. Насилие, как следствие страсти, например гнева, может быть объяснено физиологически в смысле попытки предупредить угрожающий припадок. Оскорбления, которым подвергают других во время вспышек, только отклоняют прилив крови при помощи сильного действия мускулов, и, может быть, насилие вообще можно подвести под эту точку зрения. Злой сильный причиняет другому боль, не думая об этом, ибо сила ищет себе исхода, злой слабый хочет причинить боль и видеть знаки страдания.