Утро под мертвым небом

Бам.

Тяжелый стук раздался снаружи. Мы с подозрением переглянулись.

– Что за… - начала я.

БАМ. БАМ. БАМ.

Я схватила лампу. Декс подобрал «Супер 8» и фонарь. Я посмотрела с недовольством на камеру, расстегивая вход.

– Ты все еще думаешь о съемке?

Он посмотрел на меня так, словно у меня было две головы.

– Да. Прошлой ночью я упустил шанс.

Ай. Я притворилась, что не слышала этого, выбралась из палатки и увидела небольшой ураган.

Несмотря на вой, свист ветра и шум леса, звук еще было слышно. Стук звучал со стороны пляжа. Снаружи звук был громче, казалось, кто-то медленно стучит в тяжелую деревянную дверь.

Я подняла лампу, повернувшись к пляжу. Ветер давил на мою грудь, трепал волосы. Было слишком темно, свет так далеко не доставал. Декс прошел мимо меня, он вертел камерой и светил фонарем под ноги. Мне пришлось следовать за ним.

Мы проследовали по тропе на пляж. Его фонарь скользил светом по волнам, зловещий маяк во тьме. Волны были такими большими и яростными, что стали бы мечтой безумного серфингиста, если бы не сталкивались друг с другом и не обрушивались на берег.

– Что это?
– услышала я крик Декса поверх шума.

Я подошла к нему и посмотрела в сторону света его фонаря. Он был направлен на скалу. Что-то темное висело на камнях, билось о них с каждой волной, и раздавался этот стук. Я прищурилась, пытаясь разглядеть силуэт, но ничего не вышло.

Справа раздался скрежет.

Декс направил фонарь туда вовремя, волны выбросили на берег большой кусок дерева, и он проехал по камням, скрежеща.

Мы пошли туда с тревогой, медленно.

Кусок дерева был в семь футов длиной, и, может, в несколько футов высотой.

Это был гроб. И его выбросило на берег.

Еще один скрежет впереди. Декс посветил туда, луч дрожал от его рук. Еще один гроб выплыл на пляж, раскидывая камешки, приближаясь к нам.

Он провел светом фонаря по волнам. Я подняла лампу.

Гробы были всюду. Их было не меньше восьми, может, десять, и они направлялись к нам по волнам, словно доски для серфинга жнецов.

Декс крутился с камерой, не зная, что снимать, но тут послышалось щелканье. Он опустил камеру. Пленка закончилась. Но гробы все приплывали.

Он оглянулся на меня. Не было слов, чтобы описать то, что мы видели. Но хоть я и боялась, что гробы начнут разваливаться, и из них восстанут мокрые тела, было приятно знать, что Декс тоже это видит.

Он подошел ко мне и взял за руку.

Я еще злилась, но сейчас это не имело значения. Не когда гробы вылетают на берег.

– Что делать?
– прошептала я. Он посветил на ближайший гроб, влажное дерево поблескивало.

– Откроем их, - сказал он с диким взглядом. Он отпустил мою руку и прошел к гробу. Я боялась шевелиться. Я не знала, зачем спросила. Конечно, Декс подумал, что открыть чертовы гробы - лучший вариант действия.

Он попытался сдвинуть крышку с первого гроба. Напрягаясь всем телом, он давил на нее в тусклом свете лампы, и это выглядело почти забавно, словно в преувеличенном мультике.

Он пытался сбить крышку парой метких ударов в край. Крышка треснула пополам и рухнула со стуком на камни.

Он замер, заметил, что сделал. Мы переглянулись. А потом он заглянул в гроб. Я не дышала, ожидая реакцию.

– Пусто, - вздохнул он, с облегчением прижав ладонь к груди, а потом скривился из-за раны там.

Я шагнула вперед и протянула руку. Я не хотела весь вечер сбивать крышки на всех гробах, что выносило на берег.

Он посмотрел на руку, потом на бушующие волны с гробами, что плыли к нам. Он хотел сходить в палатку за пленкой и записать все это. Оператор в Дексе был всегда.

Но я бы этого не выдержала. Мы уже закончили. Пора отдыхать.

Он снова взглянул на мою руку, заметил выражение моего лица и сдался. Он протянул руку, и я обхватила его холодную влажную ладонь и потянула за собой, пока мы не отвернулись от гробов. Мы вернулись в палатку холодными, промокшими и растерянными, а отдаленные стук и скрежет гробов с силой доносились до нас всю ночь.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ:

– С днем рождения, малыш.

Мои глаза открылись. После ночи, полной шума гробов, ночи, когда я все время ворочалась из-за усталости и кошмаров, я уснула под утро. Теперь в палатке было светлее, Декс осторожно тряс меня, а я хотела спать дальше.

Но он поздравил меня. Теперь мне 23. Я и забыла о своем дне рождения прошлой ночью.

Я застонала и перевернулась. Декс был на коленях передо мной, улыбка сияла на его побитом лице. Он протягивал бумажную тарелку с пирожным «Твинки» на ней. Из него торчала зажженная сигарета.

Я рассмеялась.

– Это самый жалкий торт, что я когда-либо видела.

– Ну, торта и свечи у меня не было, пришлось заменить. Но не задувай сигарету, а то везде будет пепел.

Он вытащил сигарету из пирожного и сунул ее себе в рот.

– Ммм. Вкуснятина, - сказал он с улыбкой. Я села, посмеиваясь, и он вручил мне тарелку. Я и не помнила, когда последний раз смеялась.

Я взяла «Твинки» и откусила кусочек. Декс дунул мне в лицо дымом.

– Ну как?

– Это же «Твинки», - сказала я.
– Где ты это взял?

– Взял немного у Зака, когда мы уходили. Я уже одно съел утром. Припас для особого случая. О, кстати об этом.

Он на миг вышел из палатки. И тут я заметила, что изменилось не только то, что мне теперь было 23. Ветер еще был, но уже не такой злой, и дождя не было слышно. Стало на пару градусов теплее, но это не сильно радовало.

Он вернулся и отдал мне чашку горячего кофе.

– С остатками виски.

Я сделала глоток и закашлялась.

– Печально. Этот день рождения, похоже, самый американский из всех.

Он улыбнулся и сел передо мной, выпуская дым. Настроение его было лучше, чем вчера или позавчера. Он все еще выглядел устало, и его нос, куда я ударила его, опух и был желто-лиловым, цвета доходили и до его глаза. Борода его впечатляла. Он начинал напоминать грубого жителя гор. Может, ему пора сделать свое шоу, где он будет бороться с енотами.

– Как самочувствие? Нужно сменить тебе повязки, - напомнила я ему. Он закатал штанину и показал мне. Бинты пропитались кровью. Фу.

– Жить буду, - беспечно сказал он, не беспокоясь о ране.
– Сначала доешь свой торт. Как ты? Чувствуешь себя старше?