Увечный бог

Еж поглядел на нее.
– Думаешь, достаточно?

– Для начала, идиот.

Еж улыбнулся, пожимая руку.

А Скрипач заключил его в крепкие объятия.

Баделле сидела на крыше фургона, и наблюдала эту сцену на краю лагеря.

– Что случилось?
– спросил сидевший рядом Седдик.

– Ранам нужно время, чтобы исцелиться, - сказала она, смотря, как двое мужчин обнимаются, и чувствуя, как повсюду исчезает напряжение.

– Они любовники?

– Они братья, - ответила она.

– Тот с рыжей бородой - ты назвала его отцом, Баделле. Почему?

– Все дело в том, что он солдат. Я много видела с тех пор, как мы их нашли. Ты не выбираешь семью, иногда в ней бывают нелады, но семью ты не выбираешь.

– Но они выбирали. Они решили стать солдатами.

– А потом встали лицом к лицу со смертью, Седдик. Это связь крови, и такой узел иногда сама смерть не разрубит."Вот почему все отдают честь". Скоро, - сказала она, - мы увидим семью, пробужденную в гневе.

– Но Мать отсылает их. Мы их еще увидим?

– Легко, Седдик. Просто закрой глаза.

***

Прыщ, еле ковыляя, пробрался к границе лагеря, чтобы видеть морпехов и панцирников. Они как раз строились лицом к регулярной пехоте. Он поискал Адъюнкта, но не увидел. Не было и кулака Блистига, "человека, который пытался меня убить.

Ничего нет опаснее человека без чувства юмора".

Когда Скрипач и Еж расцепились и пошли к своим отрядам, к Прыщу подошла Фаредан Сорт; потом справа появился Добряк.

Прыщ вздохнул.
– Кулаки. Все это по вашему приказу?

– Я как раз выкрикнула приказ, когда они меня бросили и ушли сюда, - сказала Сорт.
– Эти регуляры не лучше морпехов.

– Скоро мы увидим, так ли это, - заявил Добряк.
– Старший сержант лейтенант Прыщ, вы оправились?

– При выходе из пустыни я получил дополнительное исцеление. Как видите, сэр, я стою на ногах и готов ко всему.

– Но вас еще не исцелили от прирожденной лени.

– Так точно, сэр.

– Согласны со мной, старший сержант лейтенант Прыщ?

– Всегда с вами согласен, сэр.

– Ох, вы двое, хватит. Нам сейчас будут отдавать честь.

Все солдаты стянулись в этот угол лагеря и стояли беспорядочной массой. В этом было что-то, показавшееся Прыщу... особенным... словно вся военная структура с ее жесткостью и любовью к мелочам перестала иметь значение. Регуляры уже не салютовали, просто стояли, напоминая толпу в доках, созерцающую отбытие флота. Капитан Скрипач вышел перед строем морпехов, повернулся к ним лицом. Поднял руку в приветствии, подержал, пока солдаты не повторили, и словно нехотя опустил.

И всё. Регуляры не ответили. Прыщ хмыкнул: - Это же "старая монета", верно?

– Да, - хриплым голосом отозвался Добряк. Он кашлянул.
– Традиция рождена на сетийских равнинах, во время бесконечных свар между конными племенами. Удачные набеги завершались обменом трофейными монетами.
– Он чуть помолчал, вздохнул.
– Сетийские гребни - произведение искусства. Рог антилопы или быка, отполированы до блеска...

– Сэр, я чувствую очередной приступ лени. Не пора ли отдать мне приказ?

Моргнув, Добряк поглядел на Прыща. И хлопнул по плечу.
– Не сегодня.

Он ушел в лагерь.

Фаредан Сорт чуть задержалась рядом.
– Если бы он мог выбирать себе сына, Прыщ...

– Меня однажды уже изгоняли, Кулак. Что бы вы ни думали, я не любитель наказаний.

Она смотрела ему в глаза.
– Он сказал вам "прощай".

– Я знаю, - бросил Прыщ, моргая и торопливо отворачиваясь. Когда она хотела коснуться его руки, он не дался. Оба жеста родили боль в груди, ту боль, которую он даже приветствовал. Чтобы не ощущать иной боли.

"Забыл поблагодарить Мертвяка. А сейчас поздно. И Добряк вдруг подобрел. Нечем поразвлечься".

– Идите в свой фургон, - велела Фаредан Сорт.
– Я пришлю тянуть три взвода.

"Тяжелых уже нет".– Лучше четыре, Кулак.

– Я так понимаю, - ответила она, - нам не придется идти далеко.

Он невольно оглянулся.
– Правда? Она объявила цель пути?

– Да.

– И?

Она тоже оглянулась.
– Мы ищем подходящее место для битвы.

Прыщ немного поразмыслил.
– Они знают, что мы здесь.

– Да, лейтенант. И уже идут навстречу.

Он поглядел вслед колонне морской и тяжелой пехоты. "Тогда... что делают они? Вот что значит лежать полумертвым целыми днями, а потом кормить с ложечки старину Краткорукого, ожидая хотя бы одного слова. Одного слова. Не только взгляда в потолок... не годится мужчине так заканчивать дни свои.

А теперь я не знаю, что происходит. Один изо всех".

Позади снимался лагерь. Солдаты выходили в поход, почти не разговаривая между собой. Никогда он не видел такой тихой армии.
– Кулак.

– Да?

– Они будут сражаться?

Сорт подступила к нему, глаза были холоднее льда.
– Никогда так не спрашивай, Прыщ. Ни слова больше. Понятно?

– Слушаюсь, Кулак. Но не хотелось бы оказаться единственным, кто вытащит меч.

– Ты не в состоянии.

– Вряд ли это важно, Кулак.

Она скривилась и отвернулась.
– Согласна.

Прыщ смотрел ей в спину.

"К тому же меч может понадобиться. Если Блистиг близко подойдет. Вряд ли от него будет толк в схватке. Скорее наоборот. Но я выберу подходящий момент. Расчет времени. Вся жизнь зависит от расчета времени, и разве у меня не лучший талант?

По большей части я славный парень. Сделал карьеру, избегая крови, сражений и прочей гадости. Вызов состоял в том, чтобы не сражаться, служа в армии. Но это... не так трудно, как кажется.