Увечный бог

Командный шатер появился в поле зрения; она увидела собравшихся перед входом кулаков. Они тоже заметили ее, и все праздные разговоры мгновенно затихли. "Чудесно! Даже вы. Ну, давайте". – Кулаки, - произнесла она, - если вам угодно, освободите дорогу. У морпехов встреча с Адъюнктом.

– Первый раз слышу, - сказал Добряк.

– Что же, я припоминаю, оставшиеся морпехи перешли под командование капитана Скрипача и он отвечает за них лишь перед Адъюнктом.

– Я намерен это обжаловать, - заявил Добряк.

"Зря время потратишь".
– Кулак, это подождет окончания переговоров.

– Она махнула морпехам рукой, веля пройти мимо командиров. "Ну, вы кончите пялиться?" У них так напряглись шеи, что нырнуть под низкий полог было облегчением.

Почти все внутренние перегородки были сняты, отчего шатер казался просторным. Лишь в дальнем конце было отделение для сна Адъюнкта, загороженное занавеской. Единственным посетителем оказался Банашар, сидевший на скамье спиной к стене; он скрестил руки на груди и вроде бы дремал. Еще там были стол и две свободные скамьи, но не ни одного фонаря. "Да, свет ранит ее хуже кинжала".

Едва взвод вошел вслед за Лостарой, занавеска отдернулась.

Адъюнкт Тавора показалась на глаза.

Даже с такого расстояния Лостара различила слой пота на бледном лбу. "Боги, если армия это увидит - растечется как снег в костре. Унесется по ветру".

– Что тут делают эти моряки?
– Голос был слабым, неровным.
– Мы ждем официальные делегации.

– Взводный целитель считает, что сможет кое-что для вас сделать, Адъюнкт.

– Тогда он глуп.

Упомянутый солдат-целитель шагнул вперед.
– Адъюнкт, я капрал Мертвяк, Девятый взвод. Моим садком был Худ.

Блеклые глаза дернулись.
– Если я понимаю вашу ситуацию, капрал, вы достойны сочувствия.

Казалось, он удивился.
– Ну... благодарю вас, Адъюнкт. Суть в том...
– Он поднял руки; Лостара задохнулась, когда морозный воздух окутал целителя. Иней повис на складках потолка. Изо рта Мертвяка вырывались струи пара.

Маг Наоборот сказал: - Омтозе Феллак, Адъюнкт. Старший.

Тавора замерла, словно примерзнув к месту. Глаза ее сузились.
– У вас покровитель - Джагут, Мертвяк?

Мужчина не нашел ответа.

– Бога Смерти больше нет, - заговорил Наоборот, лязгая зубами (температура в комнате всё снижалась).
– Но может оказаться, сам Худ не так мертв, как нам казалось.

– Мы думали об этом, не правда ли?
– Тавора поджала губы, рассматривая Мертвяка.
– Целитель, подойдите.

***

Изогнув руку, чтобы поддержать товарища, Бальзам вывел Мертвяка из шатра. Горлорез и Наоборот сомкнулись с боков, на лицах была ярость, словно они готовы были выхватить оружие, едва кто подойдет близко.

Кулаки, все как один, отшатнулись. Сержант ухмыльнулся им: - Расступитесь, прошу вас, сэры. О, она примет вас сейчас же.
– Не ожидая ответа, Бальзам потянул целителя вперед; тот шатался - одежда стала мокрой, иней и лед плавились на утренней жаре. В двадцати шагах, за перекошенной палаткой-складом, сержант встал.
– Садись, Мертвяк. Боги подлые, скажи, что это пройдет.

Целитель шлепнулся наземь. Голова упала, всем показалось - его сейчас стошнит. Но вместо этого раздался какой-то всхлип. Бальзам поглядел на Горлореза, потом на мага - но выражения их лиц были недоумевающими. Он присел, положил руку на лоб Мертвяка - и ощутил содрогания тела.

Целитель молча плакал.

Никто не произносил ни слова.

Когда всхлипывания замолкли, Бальзам склонился ближе.
– Капрал, что с тобой, во имя Тогга?

– Я... я не могу объяснить, сержант.

– Исцеление сработало, все видели, - сказал Бальзам.

Он кивнул, не поднимая головы.

– Так... что?

– Она опустила защиту, на миг. Пустила меня внутрь, сержант. Должна было, чтобы я мог исправить повреждения - и боги, какие это были повреждения! Выйти на вид - ей потребовались все силы. Выйти, принять...
– Он помотал головой.
– Я видел ее изнутри. Видел...

Он снова замолк, сотрясаемый неудержимыми рыданиями.

Бальзам так и сидел рядом на корточках; Наоборот и Горлорез стояли, отгораживая их. Оставалось лишь ждать.

***

За миг до появления кулаков Лостара встала перед Таворой. Она постаралась сделать голос спокойным и радостным: - С возвращением, Адъюнкт.

Тавора не спеша, глубоко вдохнула.
– Ваши соображения, Верховный Жрец?

Банашар склонил голову: - Я слишком замерз, чтобы думать, Адъюнкт.

– Омтозе Феллак. Вы ощутили шаги Джагутов, Банашар?

Бывший жрец пожал плечами: - Итак, у Худа была задняя дверь. Кто-то взаправду удивлен? Этот хитрый говнюк никогда не играл честно.

– Не особо остроумно, Верховный Жрец.

Лицо его скривилось.
– Хорошо подумайте, от кого принимаете дары, Адъюнкт.

– Наконец-то, - сказала она с чувством, - здравый совет от вас. Прочти... трезвый.

Если он и думал ответить, то замолчал: в комнату вошли Добряк, Сорт и Блистиг.

Повисло молчание; наконец Фаредан Сорт фыркнула: - Я всегда думала, "холодный прием" - это фигура речи...

– Мне сообщили, - оборвала ее Адъюнкт, - что гости уже в пути. Пока они не прибыли, я желаю услышать от каждого из вас рапорт о положении в частях. Прошу по порядку.

Кулаки удивленно смотрели на нее.

Лостара Ииль глянула на Банашара: в его устремленных на Тавору глазах тоже что-то блеснуло.

***

Им пришлось проехать по северной улице малазанского лагеря, пробираясь между шатров бойни. Воздух кишел мухами, пахло свежим мясом и навозом. Атри-Цеда Араникт молча скакала рядом с Брюсом, подавленная блеянием родаров и воплями миридов, визгом перепуганных свиней и мычанием рогатого скота. Ожидавшие забоя животные отлично понимали свою участь, и звуки их голосов казались буйным вихрем.

– Плохой выбор эта дорога, - бормотал Брюс.
– Извини, Атри-Цеда.

Двое солдат пересекли путь; на них были толстые пропитанные кровью фартуки. Лица отупевшие, лишенные выражения. С рук капает красная жижа.

– Армии купаются в крови, - сказала Араникт.
– Разве это не истина, Командор?

– Боюсь, все мы в ней купаемся. Города позволяют скрыться от мрачной истины.

– На что было бы похоже, если бы мы ели одни овощи?

– Мы вспахали бы всю землю, не оставив места диким животным, - ответил Брюс.