Увечный бог

– Я твоя пленница? Так ты любишь, Аблала? Хочешь рабыню?

Он покосился на нее: - Смогу я иметь с тобой секс когда захочу, если сделаю рабыней?

– Это не любовь.

– Уже давно, - сказал он.
– Я думаю, что готов взять секс вместо любви. Видишь, каким я стал?

– Чудно. Я лягу с тобой, если потом отдашь оружие.

Аблала стиснул руками голову: - Ох, ты меня путаешь!

Женщина пододвинулась ближе.
– Соглашайся, Аблала, и я твоя...
– тут она вдруг замолчала и отвернулась.

Он выпучил глаза: - Что такое? Я согласен! Согласен!

– Слишком поздно. Твой друг возвращается.

Аблала повернул голову, увидев подходящего Драконуса.

– Он мне не друг, - пробурчал он.
– Больше нет.

***

– Слишком переполнены эти Пустоши, - сказала она.

– Тогда оставь нас, - ответил Ливень.
– Мы скучать не станем.

Однако Олар Этиль снова схватила Абси за воротник.
– Мы уже отдохнули, - заявила она.

– Хватит так его таскать. Он может ехать со мной.

Ее шея затрещала, голова повернулась.
– Попробуешь убежать - поймаю, щенок.

Ливень глянул на девочек, прижавшихся друг к дружке около кольца камней (там они ночью пытались развести костер).
– Я не убегу.

– Сентиментальность тебя до смерти доведет, - буркнула гадающая.
– Иди сюда. Возьми ребенка.

Он подошел. Когда он потянулся к мальчику, скелетообразная рука Олар вылетела вперед, подтащила Ливня, пока глаза его не оказались в пяди от измолоченного лица.

– Не призывай богов в этом месте, – прошипела она.
– Всё слишком близко к поверхности. Понимаешь? Даже дух Тука Младшего не может противостоять призывам - и он придет не один.
– Она оттолкнула его.
– Тебя предупредили. Единственное мое предупреждение. Услышу, как ты шепчешь молитву, Ливень из овлов, и убью.

Он скривился, отступая: - Твои угрозы устарели как ты сама, карга.
– Он взял руку Абси и медленно повел к ожидающей лошади.
– И нам нужна еда - помнишь, что это такое, Олар Этиль? И вода.

Он огляделся, но не нашел Телораст и Кодл. Когда же он их видел в последний раз? Трудно вспомнить. Ливень со вздохом поманил близняшек. Стави и Стория вскочили и подбежали к нему.
– Сможете пока идти пешком?
– спросил он.
– Потом поедете, даже подольше, чем было вчера. Я не прочь пройтись.

– Слышал гром?
– спросила Стави.

– Обычный гром.

– Наш отец еще жив?
– сказала Стория.
– Точно?

– Я не стану врать. Если его дух снова ходит по земле, то он подобен Олар Этили. Т'лан Имасс. Боюсь, в нем мало что осталось привычного вам...

– Кроме того, что внутри, - возразила Стория.
– Это не меняется.

Ливень отвел глаза.
– Надеюсь, вы правы. Ради вашего же блага.
– Он помедлил и продолжил: - Ведь если кто не спасует перед нашей Гадающей, то ваш отец.

– Он возьмет нас назад, - сказала Стави.
– Всех троих. Увидишь.

Овл кивнул.
– Готовы?

Нет, он не станет лгать им, особенно об отце. Но некоторые подозрения придержит при себе. Ливень не ожидает, что Олар Этиль приведет их к Оносу Т'оолану. Абси, да и близняшки, стали разменной монетой, которой она подчинит руку Первого Меча, и она не доведет дело до ситуации, когда Имасс сможет отнять детей. Нет, такую монету хранят в тайном месте.

Ливень поднял Абси, и сердце сжалось, когда малыш обвил руками его шею. Дети привыкают легко, понимал он... но даже у них иные обиды проходят сквозь рассудок, не оставив даже ряби, и тонут в глубинах души. А много лет спустя они придают форму всей жизни. "Брось дитя - и струны мужества ослабнут навеки. Отними у ребенка любовь - и женщина станет листком в струях потока. Так говорили старики. Они всегда полны предостережений, они говорят, что вся жизнь - путешествие среди измен. Что привычную тропу так легко не сменишь, не повернешь силой воли и желания".

Улыбающийся Абс устроился в седле, охватив ручками луку. Ливень подобрал поводья. Близняшки пошли рядом.

Гром заглох так же внезапно, как и начался; безоблачное небо не изменялось. Ужасные силы играют в Пустошах, они способны напугать даже бессмертную ведьму, столь целенаправленно шагающую впереди. "Не призывай богов в этом месте". Любопытное заявление. Кто-то молится? Он фыркнул. "Когда молитва получала в ответ что-то, кроме тишины? Лишь жалкое отсутствие наполняет воздух, раздувает душу пузырями ничтожности. Давно ли молитва перестала быть пустым воззванием, а желания и томления перестали терзать сердце?

Не призывай богов. Не зови Тука Анастера, моего одноглазого стража, умеющего проезжать сквозь завесу и говорить гласом самой смерти. Почему ты так его боишься, Олар Этиль? Что он может сделать?

Но я ведь знаю ответ, не так ли?"

Гадающая впереди замешкалась, обернулась к Ливню.

Когда он улыбнулся, отвернулась и снова пошла вперед.

"Да, Олар Этиль. Эти Пустоши поистине переполнены. Иди осторожно, карга, и дело будет мирным".

Абси издал странный сопящий звук и запел: - Толлалалалала, Толлалалала!

"Каждое слово дитяти - само по себе молитва. Благословение. Решимся ли ответить? Берегись малыша Абса, Олар Этиль. Иные обиды тонут глубоко. Ты убила его собачку.

Убила его собачку".

***

Ткань между садками порвалась. Со всех сторон зияющие дыры. Как подобало его измененной форме, Грантл двигался в тенях - скрытное существо, мышцы перекатываются под полосатой кожей, глаза сияют в ночи янтарями. Но опора под мохнатыми лапами ненадежна. Видения бешено пляшут перед глазами. Лишь безнадежность - и, возможно, безумие - завели его на эти тропы.

Момент - плывет холод над обросшими лишайниками валунами, еще момент - он подобно призраку проносится посреди леса-собора, укрытого гнилой темнотой. Еще миг - воздух полон ядов, он пытается переплыть реку, вода загустела от коричневой пены. На берег, в деревню с домами из ровного камня, забитую повозками - скачет через кладбище, лиса зловеще кричит, учуяв его запах...

Он наткнулся на две фигуры - внезапность появления так напугала его, что инстинкты вырвались на волю - рычание, резкий бросок, когти и зубы. Вопли разорвали ночной воздух. Челюсти сомкнулись на шее человека. Удар когтистой лапы порвал бок псу, забросил умирающего зверя в кусты. А потом через, прочь из этого мира в сырые джунгли, озаренные вспышками молний - в воздухе висит тяжелый дух серы.