Уязвимость

В комнате для свиданий сотрудник подробно исследует все, что я положила в пакет для Петра: белье, сигареты, чай, конфеты, мед, еще какие-то продукты… пару книг, немного теплых вещей.

— Книги убирает в сторону.

— Нельзя?

— Только после проверки цензором.

— Ясно.

Через некоторое время я вижу как выводят Петра. У него ссадины на лице и глаз затек от синяка.

Мы садимся друг напротив друга через длинный стол. Недалеко стоит надзиратель.

— Здравствуй, Петр.

— Здравствуй. Если пришла просить каких-то подписей на документы по квартире — не получишь.

Ему передают пакет. Заглядывает.

— Что это?

— Это тебе…

— Зачем?

— Больше ведь никто не принесет. Да и праздник… Ладно, я пойду.

Встаю.

— Буду передавать иногда.

— Это тебе не поможет, — кривит он губы. — Ничего не подпишу.

— С Наступающим.

Ухожу.

Мне не обидно, нет. Мне пусто. Мне пусто и жаль, что все так, а не иначе. Но я ничего не могу с этим поделать. Свиданий больше не хочу. Привозить нужное — буду. Брат ведь… Взамен ничего не жду. Пусть думает себе, что я пытаюсь купить его сговорчивость. Каждый ведь решает сам в какую правду верить, вспоминаю я слова Кирилла.

Вырвавшись из тёмных давящих стен, вдыхаю поглубже. Стальная дверь с грохотом закрывается, заставляя меня съежиться от скипа и этого звука.

Подальше отсюда… Страшное место. Главное, чтобы Кирилл сюда никогда не попал. Он иногда очень импульсивен и словно не осознает границ дозволенного. Хорошо, что Арина рядом с ним. Уверена, она не позволит ему сойти с ума и натворить чего-нибудь. Она ему нужна.

Долго брожу по магазинам, не желая возвращаться домой. Везде музыка и праздничная атмосфера, ёлки, гирлянды, радостные или озабоченные чем-то люди. Как инопланетянин брожу среди них. Мы словно разного вида. Так было всегда. А сегодня это в тысячу раз острее. И я разглядываю людей… Им всем куда-то нужно, к кому-то нужно. А мне нет. Я снова одна.

На витрине магазина рекламируют самообучающегося робота. Забавный…

Покупаю подарок для младшего брата. А потом и для мамы. Она любит золото. Выбираю для неё серьги. Моей пустоте не наполниться там. Но я еду. Старый двор… Уже лет пятнадцать сломанные качели стоят на подломленной ноге, словно в стальную трубу опоры врезалась машина. Может так это и было. Я уже не помню.

Я вообще мало что помню из детства. Мне не хочется вспоминать и слишком уж жалеть себя. Пусть моё детство и не было счастливым, но и страшным не было тоже. Наверное, это уже много.

На ступеньке — основательно подтертое белое пятно когда-то разлитой тут маслянной краски. Звоню в дверь. Звоночек тоже старенький и неказистый. И когда брат открывает дверь на меня обрушиваются знакомые запахи нашей старенькой квартиры.

— Сашка приехала, — не здороваясь кричит он матери, убегая от двери.

— Ты бы хоть предупредила, — торопясь проходит мимо мама, на голове бигуди.

Увидев пакеты в моих руках возвращается.

— Кто там? — слышу нетрезвых голос отчима.

Опять съехались?

— Да, Саша… — брезгливо отвечает она ему. — Ну что встала, проходи. С салатами поможешь.

Не могу себя заставить пройти. Не хочу. Не хочу и всё!

— Я тороплюсь.

— Ну, понятно, — поджимает недовольно губы мать.

Это чужие мне люди. Абсолютно. Чужая мне семья. Ну, а какая тогда моя? Есть одна… Но ведь я в нее не захотела сама, так?

— Это подарки… — отдаю пакеты. — С Наступающим.

— И тебя.

Торопясь, ухожу. Ответных подарков не будет. В этой семье по отношению ко мне это не принято. На меня никогда не было денег и времени. Обидно? Давно уже нет. Но как-то бессмысленно.

Оказавшись на улице, снова с облегчением дышу глубже.

Сажусь на поломанные качели. Покачиваюсь, слушая ее скрип. С неба срываются снежинки. Мне зябко и тело передергивает. Подчиняясь неконтролируемой потребности включаю его планшет. Экран почти пустой. Пять иконок. Браузер. Камеры. Дверь. Домашний банк. Маяк.

Вспоминаю, как Кирилл упрямо удалял все с планшета, готовя его для меня. Знал, что откажусь от него?…

Это очень тяжело быть с человеком, зная, что в любой момент он откажется от тебя. Я это проживала не раз. Мне жаль, что он чувствовал это, находясь рядом со мной. Даже здесь, на расстоянии, я ощущаю его горечь. Или может это моя?

Включаю камеры, разглядывая свою пустую квартиру через множество его “глаз”.

Он сейчас слеп. Верю, что не соврал. Наверное ему сейчас также пусто и неуверенно как мне без его внимательного взгляда. И я вспоминаю, как каждый раз его накрывало, когда он терял меня.

Захожу в мобильный банк. Смотрю на цифру счета, не совсем осознавая сумму. Она очень большая для меня. Выключаю. Ничего не хочу знать про эти деньги. И не хочу думать, как поступить правильно с его карточкой. Подумаю об этом потом.

Палец сам тянется к иконке “маяк”. На экране карта, она двигается, локализируясь на красной точке. Это он… Веду взглядом по знакомым улицам. Близко! На несколько секунд улавливаю его присутствие, ощущение от него… Внутри меня удушающе колотится чувствами. Разными. Они наполняют меня и выливаются наружу вместе со слезами. Никакой истерики больше нет, наоборот. Теперь я остро чувствую свою нужность. И мои чувства спокойно текут по моим щекам. Я слишком неглубокая для них, наверное. Я не могу их вместить. Раскладываю их на детали, пытаясь рассмотреть.

“- Ты стал немного легче.

— Наверное потому, что у меня появилась надежда, что вся эта история может иметь хеппи-энд.”

Мне хочется попросить прощение у него за разочарование. Как сделал это он. Я всё понимаю, что он не ангел и не везде поступил со мной честно. Во многом — эгоистично. Как и я делаю сейчас. Оправдывать его я себе тоже не позволяю, купируя любые внутренние диалоги. И во мне звенит пустота, которую все время пытаются нарушать то он, то Арина. Я выгоняю их обоих. Не потому что не люблю. Потому что пытаюсь отыскать в этой пустоте себя. То, что я чувствую на самом деле по отношению ко всему происходящему.

Точка останавливается у поворота к моему дому. И я с замиранием дыхания встаю с качелей, делая несколько шагов вперед. Мы не увидимся, конечно. Я на другом краю города. Точка, не поворачивая во двор, движется по центральной улице дальше. Начинаю снова дышать.

Прячу планшет в сумку.

На запястье его подарок — часики. Четыре часа.

Проезжаю на такси мимо театра, где первый раз увидела Арину. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться, вспоминая тут сумбур, что чувствовала тогда и думала про них. Но улыбка быстро пропадает с моего лица, когда я вспоминаю ее с бокалом в руке. Она ведь так и будет запивать свои таблетки тем, чем запивает…