Уютная, родная, сводная

словно видел её первый раз и хотел запомнить навсегда. Странное чувство и очень острое. Такое же острое, как запах малины от волос и желание поцеловать,

которому не стал сопротивляться Марик, а прижал свой рот к Катерининому, тут же проталкивая язык между её губами. Он гладил её затылок, немного царапал,

опускаясь пальцами ниже по шее и спине, уже сняв с девушки пижаму. Катерина норовила оказаться на спине, в привычной для себя позиции, но он не пускал,

придерживал одной рукой, другой поглаживая окружности груди и гладкий живот.

На тазовых косточках его пальцы задержались, чтобы потом пройтись в опасной близости от роста волос и переместиться на поясницу, перебирая пальцами позвонки, доходя до лопаток и перемещаясь снова на грудку, играя с сосками.

Катерина была уже без белья, когда Марк закинул её ногу себе на бедро, всё ещё удерживая в этом положении. На боку, лицом друг к другу, так Марк мог целовать

Катерину, ласкать её во всех стратегических местах, доступ к которым становился удобней, а Катерина, хоть сначала поглядывала с недоверием, стала сама тереться грудью о голую грудь Марка и с жаром отвечать на его поцелуи. С ума сойти,

такого Марк не помнил. Когда его палец скользнул по уже влажному клитору,

Катерина не дёрнулась, как это бывало в первый момент, а наоборот, подтянулась ближе и закинула ногу повыше, раскрываясь ещё шире. Марк готов был прокричать победный клич, но Катеринины губы не дали, она сама накинулась на него с поцелуем, вжимаясь в него, перебирая пальцами волосы, а потом держась за шею.

Марк поглаживал клитор, опускался ниже, входил одним пальцем, потом,

поглаживая запретную дырочку, возвращался и снова входил указательным пальцем, надавливая большим на клитор. Удивительно! Ей нравилось! Ей нравилось всё происходящее. Марку и раньше удавалось довести Катерину до оргазма, но так открыто она себя никогда не вела, никогда не проявляла никакой инициативы, никогда не двигала сама бёдрами и не насаживалась на его палец, и уж точно не хватала его за руку, чтобы задержать немного между ягодицами, при этом издавая почти мурлыкающий звук. Марк чуть не кончил. Просто от трения члена о мягкий животик Катеринки, от того, что его пальцы ныряют в горячую влажность или поглаживают малюсенькую дырочку, до которой когда-нибудь доберётся

Марк... года через три точно доберётся, и от того, что Катеринка своим язычком командует у него во рту. От всего этого Марк чуть не кончил, особенно, когда

Катерина натянулась по струнке, вцепилась в его шею и с протяжным стоном кончила. Перед глазами плыли черные круги, Марк не помнил, как надел презерватив, как придержал девушку, всё так же на боку, как дал ей немного времени, чтобы отойти от своего оргазма, и как кончил сам, почти сразу, с хрипом,

прижимая к себе Катерину, шепча что-то ей в волосы, пахнущие малиной... - Да...
–

всё, на что потом хватило Марка.
– Мне понравилось, - простодушно ответила

Катеринка и пожала плечами, - даже лучше, чем на спине, только...
– Что «только»?

– Марк приподнялся на локтях и посмотрел сверху вниз на алые щёки и чернющие глазища.
– Страшно, - выпалила Катерина. - А, ну, это пройдёт, - он усмехнулся и обнял Катерину, пахнущую малиной, сексом, им самим... уютную, родную.

Глава 11. Часть 1. Прошлое

 Новый год приближался стремительно, наверное, белые медведи обтёрли бока о земную ось, и она и вправду стала вращаться быстрее. Каждый день был похож на предыдущий, и каждый был праздником, подарком каким-то. Отца выписали из больницы через пару дней, чуть позже пришёл отец Серёги и, переминаясь с ноги на ногу, просил поговорить по-мужски, с глазу на глаз. О чём говорили два отца,

Марк не узнал, но Валерий Павлович - отец Серёги, - ушёл довольный, обняв

Бронислава в дверях.
– Пацаны, - махнул тот рукой на гневно сведённые брови

Лопоушки и поморщился половиной лица. На бровь ему наложили пару швов, под глазом красовался синяк. Угол табуретки прошёлся ровнёхонько над глазом, пара сантиметров ниже, и ходил бы Бронислав, как пират, с одним глазом. - Боря, -

Лопоушка нарисовалась перед мужем, - человек должен отвечать за свои поступки.

Сергей пришёл в чужой дом, избил Марика, ещё неизвестно, чем бы всё это закончилось!
– Люд, - Боря прижал к себе Лопоушку, она уткнулась носом ему в район груди - маленькая.

– Брось, кто по молодости не дрался? И в чужом доме, и своём, и на улице. Тем более что Марик твой заслужил, и огрёб справедливо. -

Мальчик мог пострадать!
– встала в оппозицию Лопоушка, сверля взглядом Борю.
–

Зло должно быть наказано! - Ух, - Бронислав улыбаясь, смотрел на жену. - Может,

накажешь меня? - это он сказал тихо, но наблюдавший мизансцену Марк услышал и с трудом сдержался, чтобы не заржать, а потом выбросить из головы нечаянно появившиеся там картинки с Лопоушкой в образе домины.
– Оставлю без обеда, -

отрезала Лопоушка, бросив взгляд на Марка и, развернувшись, протопала, почти промаршировала на кухню, демонстрируя всем длинную шею и красные ушки -

волосы были собраны в хвост. Покраснела, аж до ушей. Один Бронислав уселся с довольным видом смотреть хоккей, как пострадавший он был освобождён от домашних обязанностей и нагло пользовался этим, иногда скорбным голосом прося принести воды. Марк готов был забиться на что угодно, что пятый стакан за час

Лопоушка выльет ему на голову. У Марка было отличное настроение всё это время.

Его не смогла испортить даже Милка, которая, по неведомой причине, снова переключила внимание на Марка и ходила едва ли не по пятам. Он был уверен, что живи они в черте города - она бы его провожала, а то и встречала. Впрочем, она его и так встречала каждый день, у гардероба, и просила поговорить. Сначала Марк изображал из себя оскорблённую невинность, потом, когда надоело, и Милка привела в своё оправдание ошеломительный аргумент - инцидент с Леной, этот придурок Серёжа всё ей рассказал, стал отмахиваться или молча проходить мимо,

пока, в конце концов, просто не послал её по всем известному адресу. В общем-то,

Марка мало заботил факт измены, и даже с кем ему наставили рога, и в любое другое время он бы дрогнул, повёлся на влажные губы и заволок бы Милку в пустующую кафедру, заставив её в наказание как следует отсосать. Не любила его бывшая глубокий горловой минет, умела, но не любила, а вот извинялась она всегда таким образом - позволяя трахать себя в рот столько и так глубоко, как этого хочется Марку. Марк словил какой-то странный кайф от того, что не изменял

Катерине. Чудеса, да и только. Наверняка, это не продлится долго, эффект новизны уйдёт, и адью, поминай, как звали Её Величество Моногамность. Но пока Марк был верен, как банный лист - заднице банщика. И ладно бы только Милка, у той из достоинств только пышная грудь, да в периоды раскаяния - минет, трахалась она обыкновенно, чудес изобретательности не демонстрировала и любила пофилонить,

позволяя просто драть себя, уткнувшись головой в подушку. Марк отказался от встреч с Леной. Он пришёл к ней, как и договаривались, когда её хахаль проводил время с законной женой и детьми, изображая примерного отца и мужа. Южные широты молодого ненасытного организма уже били в там-тамы и ликовали в предвкушении, когда Лена открыла дверь в длинном прозрачном пеньюаре, и это была единственная одежда на ней. Она плотоядно улыбалась и наглаживала сквозь брюки стоявший, как кол, член Марка. Пробегалась пальчиками по дорожке волос,

уходящей под широкий ремень, и потом такими же играющими движениями -

вдоль ремня, по окружности, до поясницы, там ныряла руками под брюки, сразу с бельём, и сжимала ягодицы Марка, прижавшись при этом всем телом, оставляя поцелуи на шее и ключичной выемке. Потом возвращалась на исходную позицию и снова гладила сквозь ткань, чтобы потом дразнить лёгкими царапающими движениями пальцев. Марк изнывал, он плавился под руками Лены, он забыл про всё и вся, и даже своё имя вряд ли вспомнил бы, когда оказался лежащим на её кровати, уже не только без брюк, но и без белья.
– Мальчик мой, - шептала Лена члену, играя с мошонкой, наглаживая место ниже, устраиваясь между разведённых мужских ног. Лена знала, как сделать приятно Марку, как довести его до исступления ртом, она кружила языком между ягодиц, вбирала в рот яички,